Татьяна Устинова - От первого до последнего слова
Чтобы не было видно его , который когда-то так сильно любил и так радовался жизни!
Он нашел работу, где неплохо платили – больше все равно не потянуть, – встретил будущую жену и, кажется, полюбил ее, что ли!.. Потом родилась необыкновенная Дашка. Он и ее полюбил. Он бросил курить и полюбил еще и красный помпон, пиццерию по выходным, липкие поцелуи и лепет: «Папочка, я тебя люблю!»
Реанимация, в которой он пробыл так долго, должно быть, помогла ему. По крайней мере, он остался жив и хвалил себя за это. Много раз с тех пор, как она исчезла, он думал исчезнуть тоже.
Кто-то из великих сказал: не умереть и не ж ить – это разные вещи.
Теперь, после катастрофы, которая все время напоминала о себе болями в спине, он вдруг понял, что и так не жил. Но зато и не умер, конечно.
Жена очень убивалась, когда он лежал неподвижно, потом очень радовалась, когда он начал вставать, а потом сказала ему, что он непременно должен отблагодарить того самого доктора Долгова, который спас его на МКАДе. Андрей вяло препирался в том смысле, что не знает, как благодарить, не деньги же ему платить, в самом деле!.. Но потом покорился, позвонил и был страшно удивлен тому, что ангел-хранитель его не узнал!..
Позвольте, а разве ангелы не знают спасенных по именам?! Разве не наслаждаются их благодарностью и слезами восторга?! Разве забывают об исцеленных, как только в их, ангельском, присутствии отпадает необходимость?!
Андрей напросился на встречу и поехал в триста одиннадцатую клиническую больницу.
Он долго плутал в каком-то лесу на окраине Химок и в конце концов выехал на кладбище. Его это насмешило. Вот больница – громадный комплекс за забором с охранниками, а вот и кладбище, все очень удобно устроено.
Так, как и должно быть.
Человеку в форме, сторожившему турникет при входе, он сказал, что идет к Долгову, и еще какое-то время плутал по коридорам, как по тому самому химкинскому лесу, натыкался на людей в зеленых операционных костюмах, и на медсестер в халатиках, и на больных в пижамах и тренировочных штанах.
Здесь не было никаких ангелов и демонов, была обычная земная жизнь, в которой страдали, спасались, выздоравливали или умирали люди.
А потом Андрей вдруг увидел того человека.
Он никогда не думал, что увидит его еще хоть раз в жизни.
Нет, конечно, он мечтал увидеть его, особенно поначалу. Он мечтал о том, как увидит его и убьет. Он так отчетливо представлял себе это – еще до первой, душевной реанимации, в которую он загремел. Он представлял, как станет его душить и жизнь будет постепенно уходить из тщедушного тельца, как он еще потом посмотрит сверху, чтобы удостовериться в том, что действительно задушил, перешагнет через него, возьмет ее за руку и уведет за собой. И там, куда он ее уведет, никто больше не посмеет им мешать.
Никогда.
Он мечтал об этом днями и ночами, и иногда ему казалось, что он уже убил его – это же так просто! И это решило бы все его проблемы и избавило бы его от всех навалившихся на него несчастий!..
Потом перестал мечтать.
Это было глупо – убивать человека просто так, потому что ты ненавидишь именно его. Он-то ведь не виноват в том, что ты так его ненавидишь! Скорее всего он ничего не знает о твоей ненависти, ему-то как раз хорошо и весело живется, это ты проиграл, проиграл все, что можно проиграть, и теперь малодушно мечтаешь не жить или прикончить того, кто отобрал у тебя все!
Андрей несколько раз прошел мимо него, чтобы удостовериться, что это действительно он.
Это был он с его отвратительной манерой разговора, с его захватанными очками, с его привычкой откидываться назад на стуле и желанием поразить собеседника чем-то особенно умным!..
Андрей Кравченко забыл, зачем приехал. Он забыл про своего ангела-хранителя и про то, что приехал «отблагодарить».
Вся его прежняя жизнь вдруг стянулась в одну точку, как стягивается в точку материя, когда погибает одна Вселенная и возникает другая. Андрей Кравченко был отлично осведомлен обо всем, что касалось Вселенных, потому что когда-то закончил физико-математический институт.
Одна Вселенная погибла, а другая на ее месте так и не возникла.
Вранье это все. Красный помпон, поцелуи и парк по выходным – все ложь, теперь он точно это знал.
Он точно знал, что убьет того человека, и ему вдруг стало весело и легко, как когда-то, когда у него были длинные патлы, теннисная ракетка с ручкой, протертой до дыр, и любовь.
Некоторое время он придумывал, как именно его убьет, и в конце концов придумал.
В этот миг ему стало наплевать на все, даже на необыкновенную Дашку, которую он, кажется, любил. Не стало никого вокруг, остался только он один, Андрей Кравченко, и его Вселенная, стянувшаяся в крохотную точку.
Как известно, после того, как материя стянулась в булавочную головку, происходит взрыв сокрушительной силы.
Взрыв произошел.
И уже который день Андрей мучается спиной и не знает, что делать дальше.
У него оставалась одна-единственная надежда – тот самый ангел-хранитель по фамилии Долгов, и Андрей уже знал, что без его вмешательства не обойтись.
В конце концов, он спас его один раз. Может быть, спасет и во второй.
Они договорились встретиться в кафе, хотя Глебов и сопротивлялся. Впрочем, достаточно вяло. Ему просто нужно было с ней поговорить, и то, что в кафе не очень удобно, его не слишком занимало. Ну, неудобно, и ладно. Подумаешь!.. Хотя потом он жалел, что не дожал Свету тогда, когда они вышли от Чермака.
Все в этой стране знали его в лицо. Как только он садился за столик в ресторане, к нему сразу же выстраивалась очередь за автографами. Впрочем, автографы – это полбеды. Очередь страждущих законности и справедливости – вот это было трудно выдержать. Глебов с его привычкой спасать мир всегда внимательно слушал этих самых страждущих, и пытался давать дельные советы, и оставлял свой телефон, за что его всегда ругал помощник.
– Что же вы, Михаил Алексеевич, без разбору всем свой номер суете, – говорил помощник, которому не было никакого дела до спасения мира. – А если она шизофреничка или идиотка?! Начнет вам на мобильный названивать, что вы тогда станете делать?!
– Тогда, – отвечал невозмутимый Глебов, – я, дорогой ты мой, телефон на тебя переключу, и тебе придется что-то с ней делать! А людям надо помогать, если мы уж выбрали себе такую работу!
Помощник все твердил, что так нельзя, всех, мол, все равно не спасешь, а Глебов продолжал всех выслушивать, давать советы и номера своей приемной.
Светлана сказала, что будет ждать его в кафе на Сретенке, и он приехал намного раньше, просто потому, что в офисе ему не сиделось.
