Аугусту Боал - Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина
– Почему? – раздался хриплый хор политиков.
– А вот почему: глава хунты – самый умеренный из них всех. Центрист. До медицинского переворота он был председателем Национальной ассоциации гомеопатов. Он сторонник небольших доз, постепенного продвижения. Медлительный…
– Отлично, не правда ли? – последовало единодушное восклицание.
– Не стоит убаюкивать себя, – предупредил эксперт. – Да, он умеренный, но его позиции не слишком прочны. У медиков существует правое крыло и даже ультраправое…
– Если он падет, что случится? – испуганно спросила Джейн.
– Придет кто-то из правых: возможно, травматолог, сторонник крутых мер, резких движений.
– Разве это не самое худшее? – раздался всеобщий вопль.
– Нет, не самое. Но тут все зависит от множества обстоятельств. Скажем, от народного сопротивления. Если все будет спокойно, гомеопат останется. Если же последуют стачки, неповиновение и так далее, баланс сил наверху нарушится и придет травматолог с непредсказуемыми последствиями. А если власть столкнется с насильственными действиями, с вооруженным сопротивлением, то последует ужесточение режима и противостояние правительства и народа.
– Что тогда?
– Тогда ждите хирургов!
– Хирургов!!!!!
– Да, и никак иначе. Тех, кто привык действовать ножом. Однажды я присутствовал на выступлении одного из них в университете. Он только и говорил о разрезах, удалении омертвевших тканей, скальпеле, вырезании ненужных органов… Да, такой способен нагнать страху. Он устроит кровавую баню. Но пока у власти гомеопат… мы будем в подвешенном состоянии… наша судьба останется под вопросом.
– Остается ждать… – заметила Джейн.
– Ждать двух вещей: сообщений хунты и реакции населения, – объявил сенатор.
По телевидению сообщили, что состоялись назначения на основные посты: министров, губернаторов, префектов, директора Центрального банка. Их заняли в основном анестезиологи, отоларингологи, кардиологи, гинекологи, гастроэнтерологи, бронхоэзофагологи, кинезиологи, хирурги, дерматологи, неврологи, гематологи. На второстепенные должности назначили сиделок, чтобы обеспечить участие женщин.
Все средства массовой информации, громкоговорители, листовки и слухи говорили о начале гражданской войны.
УКАЗ № 1. Каждый носитель кариеса понесет наказание в виде удаления всех зубов. В случае, если кариес грозит вызвать осложнения на другие органы, наказание будет усилено отсутствием анестезии при удалении.
Начиная с этого момента, на улице во множестве стали появляться анонимные зубы, иногда – целые вставные челюсти. Те, кто чувствовал за собой дополнительную вину, вырывал пораженные зубы сам. Изо ртов обильно текла кровь.
УКАЗ № 2. Медицинская хунта доводит до сведения, что, преследуя высшие национальные интересы с целью сохранения величия страны, о чем говорится в Декларации о высших национальных интересах с целью сохранения величия страны, состоящей из 137 законов, 1579 декретов и нескольких десятков тысяч подзаконных актов, а также считая, что Декларация определяет путь национального развития и потому в полном объеме может быть известна только председателю хунты, объявляю, что вышеупомянутая хунта считает необходимым:
1. Запретить на всей территории страны такие болезни, как малярию, слабоумие, туберкулез, расширение артерий и вен, тромбофлебит, атеросклероз, геморрой, экземы, радикулит, полиомиелит, эпилепсию и другие, о которых будет сообщено дополнительно. Носители этих болезней будут караться удалением пораженных органов, а в случае повторного преступления – удалением без наркоза.
2. Серьезными проступками, но не преступлениями, будут считаться детские болезни, как то: коклюш, скарлатина, ветряная оспа, круп, свинка и т. п. Носители этих болезней будут препровождаться в Детскую больницу, с запрещением внешних контактов до полного и окончательного выздоровления с целью последующей интеграции в новое общество.
Вздох облегчения: детей пощадили!
Начало документа было трудным для понимания, зато пункт о наказаниях поняли все.
УКАЗ № 3. Медицинская хунта, управляющая страной, с целью достижения в короткий срок национального величия и всеобщего благополучия для всех, или для большого, хотя и ограниченного, числа граждан страны, провозглашает, с целью уничтожения всех заразных болезней, – что позволит построить здоровое, сильное и белое общество (учитывая недопустимость сохранения цветов, напоминающих, пусть отдаленно, о некоторых чуждых нам идеологиях), следующие меры:
Параграф первый и единственный. Стебли всех красных и розовых роз (желтые не подпадают под действие указа) должны быть сломаны немедленно после опубликования этого документа.
Эвтаназия.
Ледяное молчание воцарилось во всей стране. Все, не говоря ни слова, не поднимая глаз, неподвижно слушали голос диктора, продолжавшего зачитывать официальные сообщения, в то время как по улицам проносились каталки, проходили медсестры и медбратья, готовые сделать предупредительный укол всякому подозрительному существу, угрожающе гудели сирены «скорой помощи».
ЭВТАНАЗИЯ!
У всех в голове вертелось только это слово. Власти не шутили. Эвтаназия! Смерть! Всеобщее уничтожение! Изъятие органов! Сироты! Вдовы! Веник из цветов всех оттенков, кроме подрывных.
В кошмарном сне Джейн об эвтаназии было объявлено безупречно поставленным голосом. Наверное, лучший диктор страны.
– Эвтаназия будет применена без колебаний ко всем, застигнутым на месте преступления и во всех случаях, если существуют несомненные доказательства наличия любой из венерических болезней, названия которых мы оглашаем с величайшей неохотой: гонорея, сифилис, твердый и мягкий шанкр, герпес и так далее. Та же самая мера будет применяться ко всем, у кого наличествуют психические расстройства, неврозы, навязчивые идеи, паранойя, шизофрения, депрессия и любые умственные отклонения. Приговор об эвтаназии во всех случаях окончательный и обжалованию не подлежит. Медицинская хунта надеется на понимание граждан страны. А теперь – лечебная музыка.
В воздухе полилась лечебная музыка. По улицам маршировали белые отряды медбратьев, бледных, серьезных, ловких. Группы из двух-трех человек немедленно рассеивались ударами невропатологических молотков, даже если это семья возвращалась из кино. При малейшем (в том числе мысленном) протесте рты зашивались без наркоза.
Патрули анестезиологов сновали по городу, бросая бомбы с хлороформом в редакции всех газет и журналов, в аудитории, книжные магазины, радио– и телестудии, научные центры. Журналисты, преподаватели, ученые, рабочие студенты – все ощущали тяжелый хлороформный запах: веки закрывались, колени сгибались, мысли разбегались, все замолкало, все уходило.
