Наталья Солнцева - Дневник сорной травы
Разве он любил ее? Нет… невозможно. Любить женщину – это другое. С Корой он делил постель, не более. Но и это желание пропало.
Перед ним снова встало лицо Анны и то, как она взяла у него туфли… – без расспросов, без тени смущения, без оправданий, легко и свободно, как все, что она делала. Казалось, он давным-давно знал ее, каждое движение, каждый поворот головы…
Фариду часто снилась по ночам корабельная качка. Сначала он решил, что это последствия плавания на «Хабаровске». Но на «Хабаровске» не могло быть ни криков гребцов, ни треска мачты, ни соленых брызг, забивающих дыхание, ни рева волн, перекатывающихся по деревянной палубе…
Иногда Фариду казалось, что он плавал по совсем иным морям – теплым и синим, как южное небо, качающееся над кораблем. Когда-то в прошлом он выбрал тяжелую судьбу воина, и гул сражений заменил ему музыку небесных сфер. Должно быть, еще тогда, на пыльных и суровых дорогах войны, он встретил женщину, похожую на Анну. Она играла на арфе, искренне смеялась, пила вино и вела спокойную беседу за столом. Она была словно чайка, летящая над горизонтом… свободная и невесомая… захваченная ощущением простора и стремлением в бесконечность…
Земные путы не позволили Фариду подняться в далекое небо вместе с ней… У него было другое тело и другое имя. Или все это только сны?..
Он тряхнул головой, отгоняя видения. Тяга к необозримым просторам несла его по миру, как ветер несет корабль по волнам.
Вернувшись в Петербург, он встретил Анну. Здесь, среди скученных каменных громад, тусклого воздуха и плеска невской воды, она показалась ему солнцем между туч. Ее мягкий свет рассеял тьму, в которой спала его душа. Он проснулся, и вместе с ним проснулась тоска по счастью… Женщины, которые были в его жизни – Надя, Йоко, Кора, – напоминали ему теперь искусственные цветы. Есть люди, похожие на пустые гнезда. Птицы покинули их, и ветер выдувает последние перышки и соломинки.
Еще одну вещь он понял благодаря Анне. Нельзя вернуть любовь, которой не было… Люди кричат и стенают о том, чего никогда не имели. Им кажется, будто кто-то огромный и злой отбирает у них их достояние. А на самом деле от них ничего не уходит, потому что они ничем по-настоящему не владели. Тот, кто имеет, спокоен. Ему не о чем волноваться. Истинная привязанность – не пушинка, которую подхватит первый же порыв ветерка.
Нельзя жить в мире, ограждая себя от него, в вечном страхе, что он может лишить самого главного. Иначе зачем ты пришел в него, странник? Что несешь с собой? Если ты пуст, то будь готов к тому, что вопли и обвинения тебе не помогут. Жизнь, словно эхо, возвращает то, что посылаешь. Пустота порождает пустоту, злоба – злобу. Месть, словно бумеранг, находит того, кто ее послал. Нанося беспорядочные удары, рано или поздно поймешь, что бьешь самого себя. Миг прозрения… У каждого он свой.
Когда Фарид встретил Анну, она показалась ему гейшей, вроде набеленных восточных красавиц с приятной улыбкой на устах. Но пудра и краска – лишь покров, скрывающий лик тайны. Наверное, это правильно. Нельзя смотреть на солнце без закопченного стекла.
Странные ассоциации, которые Анна Наумовна вызывала у Гордеева, ставили его в тупик. Неужели это и есть любовь – когда без оглядки стремишься к существу, которое воплощает в себе все. Становится неважным то, что вчера казалось смыслом жизни. Ломаются незыблемые законы, железные принципы рассыпаются в прах.
Фарид понимал, что такая женщина, как Анна, не для него. Путь воина, которому он посвятил себя, отобрал у него шанс. Он тратил усилия на достижение иной цели. И теперь ему придется начинать все сначала. Жизнь с Анной потребует накала, которого он не вынесет. Ее любовь сожжет его, как жерло вулкана залетевшую в него по неосторожности птичку. В любви нет зла, просто это слишком сильный огонь для незакаленных душ.
«Неужели я так слаб? – спросил он себя. – Выходит, для боя я гожусь. А для любви?»
Фарид задумался. Что он давал женщинам, которые встречались на его пути? Постель? Какой след он оставил в их жизни? Сожаление? Разочарование? Боль? Неутоленную жажду взаимности?.. Справедливо, что и они не дали ему желаемого счастья. Он вспомнил печальные глаза Нади, ее сжатые губы, из которых ни разу не вырвались слова упрека или недовольства. Потом образ Нади заслонило нежное лицо Йоко, искаженное страстью… Она всегда знала, что Фарид уйдет, чувствовала, как зверь чувствует угрозу. Это ожидание конца делало ее несчастной даже в самые сладостные минуты. А Кора? Как она кричала вчера на него! Сколько ненависти в ее худом, жилистом теле – как будто она копила ее тысячу лет…
Фарид вздохнул. Ему хотелось обнять Анну, почувствовать ее тепло. Он много бы отдал за это. Да ведь она не просит! Ей не надо! Если между ними что-то и было, то давно закончилось. Она умеет ставить точку, чтобы не возвращаться в покинутый рай.
Он вдруг представил, что сказала бы Кора, попытайся он объяснить ей свое смятение. Наверное, посчитала бы его ненормальным.
Фарид закрыл глаза и застонал от невозможности вернуть Анну. На миг ему показалось, что он приблизился к постижению любви… когда принимаешь все, даже безумие… но она снова ускользнула от него. Улетела прочь.
Пустое гнездо. Вот что он оставлял за собою – пустые, разоренные гнезда. Он ничего не привносил в них, не строил, не украшал. Он хотел получать, не отдавая. Но так не бывает.
Как же заполнить пустоту в себе? Что надо сделать? Чего он сам хочет? Чего может хотеть человек сильнее всего? Конечно же, счастья. Значит, он должен дать счастье другому, дать любовь. И тогда… Нет, с Анной это невозможно. Она уже отдалилась от него, ушла. У них разные дороги…
Фарид подумал о соседке с первого этажа, на которую набросились собаки. Приятная женщина. И одинокая. Ее муж умер несколько лет назад от сердечного приступа. Наверное, она мало хорошего видела в жизни. А теперь и вовсе одна осталась. Почему бы не сделать ей что-то приятное? Вряд ли мужчины балуют ее своим вниманием. Во всяком случае, Фарид не замечал, чтобы у Людмилы Авдеевой был ухажер.
Он не любил долго раздумывать. Решил – сделал. Он знал, что Людмила выходит из дому около девяти, а сейчас только восемь.
Фарид быстро собрался и сбежал по лестнице вниз. В подъезде он встретил Рубена, который выводил на прогулку своих псов. Танат и Кера трусливо шарахнулись, а их хозяин злобно сверкнул глазами.
– Здравствуйте, – вежливо сказал Фарид, пропуская профессора.
Тот гордо кивнул головой и прошествовал мимо. Гордеев ужасно не нравился Альвиану Николаевичу. Он лез не в свое дело, мешал и путался под ногами. К тому же собаки его боялись. Последнее особенно бесило Рубена. Он специально завел доберманов, чтобы чувствовать себя в безопасности, а они спасовали перед каким-то мужланом! Безобразие! За что он заплатил столько денег? Ни на кого нельзя рассчитывать, даже на Таната и Керу.
