Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?
— Мать ты сильно постаралась в этот раз уже и воду пустили, — заглянул в спальню. Заметив её ревущей, присел рядом. — О, что за номер? Ты чего, старушка, сопливишься? Что-нибудь непредвиденное?
Ещё какое непредвиденное! Лена, с рёвом кинулась к готовому сострадать ей сыну на грудь, пытаясь объясниться и обрисовать ситуацию, вцепилась в него обеими руками.
Из всхлипов, мычания и бурных отрывков, он с трудом понял о чём шла речь.
— Не надо было пускать. Ты же знаешь что сейчас в стране делается. Убьют, как воды выпьют. Хотя ты сама слесаря вызвала…
— Вот-вот…
— Да, ладно ты убиваться, не смертельная же картинка. Обойдёшься чай без своих цацек. Будет стимул на новые заработать. Ты же умная баба, с чего так разнервничалась. Тем более, назад их не вернуть. От ментов толку, как от козла молока, если даже и скажешь. Реальность далека от книжного и киношного прототипа. Лучше б те деньги, что им отстёгивает государство, раздавали бабкам у подъездов, раскрытых преступлений было точняк больше. Потом смешно же получится, если твой случай станет достоянием гласности. Детективщицу по — наглому грабанули. Надо заметить, кинули тебя красиво, художественно можно сказать. Даже творчески.
— Ты прав, прав.
Он закинул руки за голову и объявил:
— Так вот, я предлагаю прекратить тебе рвать сердечко и выжать из этого случая по — максимому.
Лена шмыгнула носом:
— Куда уж ещё больше-то, все прокладки поменял, краны подтянул, неисправности ликвидировал.
Данька обнял её за плечи. Чмокнул в висок. Трудно ободрить и пожалеть взрослого человека, ещё и женщину, тем — более мать.
— Это замечательно, но не в счёт. У тебя напряг с сюжетом был, вот используй.
Она пристроила свою измученную за день голову на ещё хрупкую грудь сына, единственного в её жизни мужчину и пока ещё слабую опору. Лена скептически относится к заявлениям некоторых родителей, что они откровенны с детьми друг с другом. Она считала, что у каждого человека должно быть своё поле и полной откровенности быть не должно. Сама она считая, что не стоит грузить сына своими проблемами, что даст ему подольше сохранить в себе романтику и веру в хорошее, не вводила его в курс всех своих дел. Она благодарна сыну за поддержку, понимание. С него и хватит. Спасибо и за то, что он всегда был спокойным, рассудительным ребёнком, умел себя занять и самое немаловажное сам готовил уроки. Лена вообще не помнила, когда ходила к нему в школу. Знакомые не раз донимали вопросом, по какой методике она его воспитывает. Лена пожимала плечами. Ей было неловко признаваться, что по своей собственно. Сын вырос. Получился из него очень любознательный, но спокойный паренёк. Лена знает: он не полезет на рожон и двести раз подумает, прежде чем что-то предпринять. И вот сейчас сорвалась, наговорила и Данька утешая гладил её по голове, а она соглашалась со всем, со всем…
— Справедливо, конечно, куда деваться теперь уж. Обидно, только обрадовалась, что так с мастером повезло и на тебе. — Всхлипнула она. — День невезучий с самого утра. Не зря оно выдалось серым. Вставать и то было лень. Нет, поднялась дура. Пусть бы трезвонил… Это под окном стонала машина… Она подняла. Чтоб её разорвало. Сплошная тоска!
— Ничего, денька два, три и отойдёшь…
— Если не помру до этого. Ты прав ерунда всё это.
Данька, понимая, что так обычно говорят тогда, когда сами уже плюнули на это дело, прижал её к себе.
— Всё, мать, забыли. Впредь будешь осторожнее. А много радоваться и заранее, вообще вредно. К тому же полезно в личность вглядываться. Мало ль…
Она тут же принялась защищаться.
— На нём что печать стоит…
Данька сдержанно заметил:
— Рядом с ним стоять надо. Или ты будешь опровергать мои измышления.
Лена тут же выдала, хоть и по горячке, но вполне разумный ответ:
— Буду. Какая разница, захочет ограбить, саданёт ключом по макушке, и бубликом к его ногам упадёшь.
Данька развёл руками.
— Ну вот опять к тому же порогу пришли. Женщине никогда ничего не докажешь. Радуйся, что обошлось, жива и здорова. Весна за окном, побольше гуляй. А пока попробуй с помощью еды избавиться от стресса, «заешь» чем-нибудь сладеньким проблему.
— Мужикам лишь бы чего доказывать, — недовольно пробурчала Лена.
— А ещё меряться силой и умом. Мать не хандри.
«Бог мой, я ему ещё выболтала, что живу одна». — Ужаснулась она, вспомнив разговор с лжеслесарем.
Так хорошо начинался день. Нет, нужно было появиться этому гаду, заморочить ей голову, наговорить массу глупостей, чтоб растаяла и развесила уши, а потом вылить на неё ведро холодной воды… Ради справедливости заметила, что никто ей больно-то на уши лапшу не вешал, она сама их развесила… Тяжко вздохнула: «Будь он не ладен!» Данька обещал ей помочь забыть неприятность. Она совсем уж освоилась с мыслью о потере и даже было уже отправилась работать, но сын напомнил о еде. Про неё мужики никогда не забывают. Сорвалась и помчала в кухню. Машинально принялась накрывать на стол. Разложив тарелки и ложки, посмотрела на сына, который утянув яблоко жевал его в крепких зубах. Хрым-хрым… Жевал и переворачивал страницы какой-то книги. «Всё как всегда и самое дорогое со мной, значит, переживём! — выдохнула она. — И чего, в самом деле, расклеилась».
Она и сама изо всех сил старалась забыть побрякушки, но это плохо получалось. У неё всё в жизни стояло на своих местах, даже в шкафах на полочках, каждая вещь лежала на своём месте и вдруг она оказалась выбитой из колеи. Сразу догнало одиночество и тоска. Депрессия почувствовав почву, взяла в полный оборот. Если приплюсовать сюда нехватку витаминов и сил в организме, что вытянула зима, дело было труба. Вот ведь как, пока всё было хорошо и замечательно, а день наполнен смыслом и делом, ничего такого не замечалось. Но с таким наглым обманом и потерей любимых вещей, навалилась печаль, беря в свой мерзкий плен. Ведя себя с ней хозяйкой, она обнимала её своими холодными руками, леденя душу. Сама жизнь в такие минуты теряла смысл. «Убила б того гада и сжарила на сковороде».
Пыталась бороться, заставляя себя работать и подслащивая вдруг ставшие серыми будни, как советовал Данька, укладывая на язычок дольки шоколада. «К тому же и медики утверждают, что помогает. По мне так не скажешь. Но посмотрим». Прошла неделя, прежде чем работу над книгой прервал колокольчик у двери. «Кого принесло на сей раз? — заглянула в глазок Лена, — фиг вам я ещё попадусь на вашу удочку». За дверью стоял мужик в фирменной куртке «почта».
— Кто там и что надо? — грубо спросила она дежурной фразой.
