Эва Сайкс - Наездница
Памела поежилась. Высокая фигура Дальтона, казалось, угрожающе нависала над ней. И девушка ощущала на себе его давящий взгляд. Разозлившись, она ловким движением бросила листок с адресом агентства в корзину, полную ненужных бумаг.
— Почему вы не захотели признаться мне? — настойчивей повторил Дейк Дальтон.
— Потому что я не доверяю вам, — слетело у нее с губ, и ее щеки вспыхнули огнем.
Дейк неотрывно глядел на нее. Памела в смущении опустила глаза. О Боже, а что, если он потребует объяснить эти слова? Что она скажет? Что не доверяет ему, потому что он слишком хорош собой?
Наконец Дальтон сел в свое кресло.
— Вы мудрая женщина, — вымолвил он.
Удивившись услышанному, она вскинула взгляд. Глаза Дейка потемнели еще больше. В лице не было и следа усмешки.
— Я не имела в виду…
— Я приношу больше неприятностей, чем вам думается, знайте это, Памела Малкольм. Никогда не доверяйте мне. Целее будете.
Глава 2
Памела смущенно и растерянно глядела на Дейка.
— Нам действительно требуется помощь, мистер Дальтон, дядя Рэнсом сказал, что вы лучший в своем деле…
— Нет. Он сказал вам неправду.
Лицо Дальтона застыло, а глаза стали холодными. Некоторое время Памела молча глядела на него. Но ни в его голосе, ни в выражении лица не читалось и намека на боль, так что сама уже не понимала, почему вбила себе в голову, будто под этой маской скрывается истинное страдание. Смазливые ковбои обычно ничего не принимают близко к сердцу. Ее-то отец точно не принимал — а обаятельней его трудно было найти. Это он раскрыл Памеле горькую истину, что чем больше шарма и обаяния на поверхности, тем непригляднее то, что внутри.
Памеле показалось, что Дальтон все-таки пожалел о своем безапелляционном отказе помочь ей и решил объясниться еще раз.
— Мне, право, жаль, мисс Малкольм. Я понимаю, что Рэнсом не знал о том, что я… изменил род занятий. Мне жаль, что я не могу вам помочь. Но кто-нибудь еще…
— Нет-нет, — торопливо перебила девушка, внезапно вспомнив и без того опустошенную чековую книжку. — Не стоит. Мы что-нибудь придумаем…
Его темные брови сошлись к переносице.
— Вы проделали такой путь, вам и впрямь нужна помощь…
— Да нет, ничего страшного, — снова оборвала она, отчаянно пытаясь придумать, что можно сказать еще. Не могла же она объяснить ему, что они надеялись на то, что он поможет им совершенно бесплатно, просто по старой дружбе. Или хотя бы из чувства признательности к Рэнсому, который, надо сказать, в этом и не сомневался: «У него не было настоящей семьи, — заявил Рэнсом, — а я вроде как пригрел его, когда он был еще зеленым юнцом. Ты только дай ему это прочесть, детка, и он придет, вот увидишь. Уж он-то не бросит друга в беде».
Но Рэнсом ошибался. Люди ведь меняются, а он не видел Дальтона уже много лет. Теперь же Памела с одного взгляда на Дейка поняла, что уж он-то точно бросит друга в беде. Она в своей жизни не встречала более надменного и самоуверенного типа. Кроме разве что отца, которому, правда, никогда не изменяло его обаяние, он расточал его на всех вокруг (за исключением только семьи). Дальтон же, видимо, пользовался своим шармом весьма выборочно. И Памела затруднялась ответить, какой из этих двух вариантов хуже.
— Уверен, мы сможем подыскать для вас кого-нибудь, — продолжил Дальтон, а потом прибавил: — Вы сможете получить скидку. — И от тона, с каким он сказал это, Памеле показалось, что он испытывает ее.
— Не думаю, что это нам поможет, — пробормотала она.
Глаза Дейка сузились. И его взгляд остановился на руке Памелы, сжимавшей конверт.
— Почему бы вам не прекратить терзать это несчастное письмо и не вручить его мне?
У девушки перехватило дыхание.
— Оно ведь от Рэнсома, верно?
— Я… Откуда вы знаете?
— Вы держите его так, будто оно жжет вам пальцы. И потом, думаю, Рэнсом не отпустил бы вас ко мне просто так.
Памеле ничего не оставалось, как протянуть Дейку Дальтону письмо.
Взяв письмо, Дальтон не торопился распечатывать его, он долго разглядывал конверт. Наконец поднял на девушку холодные глаза.
— А почему он сам не приехал?
— Он… болен.
В глазах Дейка мелькнула тревога, и Памела вдруг поняла, что он беспокоится о Рэнсоме. Значит, Дальтон действительно был другом дяди; значит, она правильно поступила, что отдала ему письмо.
— Он выздоровеет, — поспешно заверила она. — Просто полгода назад дядя переболел воспалением легких и до сих пор никак не восстановит силы.
У Дейка, видно, полегчало на душе, и он снова уставился на конверт. Но по-прежнему не открывал его.
— Вы хотите, чтобы я вышла? — Дальтон резко вскинул удивленные глаза. — Хотите прочесть его без свидетелей?
Дальтон наморщил лоб.
— А вы не знаете, о чем оно?
Девушка покачала головой.
— Дядя Рэнсом только велел мне передать его вам.
Детектив перевернул конверт и принялся разглядывать его обратную сторону.
— Можете не проверять, — отчеканила она. — Я не читаю чужие письма, мистер Дальтон.
Дейк поднял взгляд. Памела с удивлением обнаружила, что его словно вытесанные из камня скулы слегка заалели.
— Простите, — пробормотал он. — Привычка.
Еще несколько мгновений Дейк смотрел на письмо и наконец начал открывать его. Памела невольно обратила внимание на его пальцы — длинные и тонкие, с ухоженными ногтями. Однако в них чувствовалась сила, да и руки у него были совсем как у дядюшки Рэнсома — в шрамах и мозолях от многих лет работы с поводьями и лассо. Странно, а она-то думала…
Какой-то тихий звук — снова полувздох-полустон вывел девушку из раздумий, и она украдкой взглянула на Дальтона. Он сидел, прикрыв глаза, и на лице его была написана такая боль, что у Памелы перехватило дыхание. Однако в следующую же секунду все исчезло, и она решила, что ей это просто померещилось. Такая боль просто не может мгновенно и бесследно исчезнуть, да и вообще глупо предполагать, что ему так плохо — с чего бы это вдруг? — думала Памела.
— Мне… — Оборвав фразу, Дейк умолк и откашлялся. Быть может, шальная догадка Памелы была верной — этот человек и вправду страдал. Но когда он снова заговорил, голос его звучал ровно и холодно, как и прежде: — Мне жаль, что я не могу помочь вам, мисс Малкольм. Дело в том, что я больше не занимаюсь оперативной работой.
Значит, Рэнсом все-таки ошибался. Каким бы этот человек ни был раньше, теперь он уже не тот. Памела подавила вздох — ей стало больно за дядю, за то, что с ним так обошлись. Он и без того испытал в жизни слишком много разочарований.
