Мануэль - Блядь ненаглядная 2
— Здорово... — шепотом восхитился Димка. Его пальцы плавно попытались сдвинуть кожицу с головки, но потерпели неудачу.
— Не надо дальше, больно, — шепотом попросил Игорек.
— Не открывается? — понимающе сказал Димка, но не стал повторять попытку, а лишь медленно и осторожно стал водить пальцами по прохладному столбику.
Игорь прижался к нему плотней, а Димка ткнулся губами в его щеку. Движения стали все быстрей, все уверенней. Но и про себя забывать не годится. Прервавшись на секунду, Димка вынул свой собственный членик, требовавший свободы. Игорек понял без объяснений и сжал его холодными тонкими пальцами.
— Эй, полегче, не раздави, — Губы Димки засветились довольной улыбкой. В этот миг он позабыл про все и про всех. Даже про Дениску.
Игорек начал повторять Димкины движения и вскоре ребята полностью отдались таинственному чувству, природу которого понимают далеко не все. Движения ускорялись и как-то само собой получилось, что их губы сошлись в опасной близости, опаляя друг друга горячим дыханием. Первым подался вперед, как ни странно, Игорь…
— Чем вы тут занимаетесь?!
Громкий полушепот заставил их разлететься в стороны. Мальчики принялись лихорадочно застегиваться.
Ну кто же посмел помешать им?
На ними возвышался историк.
— Та-а-к, Марченко и Войзин. Очень интересно. Тебе, Марченко, на уроке мало досталось? Ну что мне с вами теперь делать? К директору вести?
— Не надо к директору... — чуть не плача, попросил Игорек.
Димка промолчал. Ему то что, но вот Игоря ждут неприятности.
Как этого не хочется!
— Игорь Геннадьевич, не рассказывайте никому, пожалуйста, — попросил Дима.
— Ты забыл добавить: «мы больше не будем» — наставительно проинструктировал историк.
Но Димка снова замолчал, повторяя про себя: «Будем, еще как будем»
— Ну, хорошо, так и быть, — не дождавшись ответа, сказал историк. — Я же понимаю, что вас вся школа засмеет. Хотя тебе, Войзин, это по барабану. Пожалел бы Марченко! Одного уже отправил в больницу, теперь еще одного хочешь?
Димка вспылил.
Да что он знает!
— Я никого не отправлял в больницу! Но то, что виноват, сам знаю! – процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Ну-ну, не заводись, — примирительно сказал историк. – Прости, глупость ляпнул. Не буду вас больше задерживать, идите на урок. Что у вас сейчас?
— Английский...
— Вот и идите. Сделаем вид, что ничего не было. Но если еще раз попадетесь!.. Поняли?
— Да, Игорь Геннадьевич! Спасибо!
Марченко повеселел. Гроза прошла мимо. А Димка разглядел в глазах историка такой знакомый, такой привычный блеск...
Или это у Димки уже легкое помешательство на почве секса, раз везде мерещатся любители мальчиков?
«А проверить-то не мешает...» — шепнул кто-то дьявольским шепотком прямо в Димкино ухо.
Глава четвертая
Вторник.
Игра на Поцелуй.
Пятым и шестым уроками была сдвоенная физкультура, и шли на нее восьмиклассники, как на Голгофу. Особенно грустил Димка, и причина тому была весьма уважительная: после того, как он столь успешно соблазнил физрука, тот уволился, почти через неделю. Вины Димкиной в этом не было; физруку предложили более выгодную работу, в какой-то охранной фирме. Но от этого не душе было не легче.
На его место пришла женщина. Если точнее — баба. Иначе и не назовешь это мощное горластое создание в спортивном костюме. От ее крика дребезжали стёкла в окнах спортивного окна, а уши «скручивались в трубочки». И все бы ничего, но с первого же дня она развила такую бурную деятельность, что детишки с ее занятий буквально выползали на четвереньках. А вот директор только радовался что его подопечные наконец занялись спортом по-настоящему.
* * *Уставший и сердитый, Димка выходил из школы.
— Дима! — послышался вдруг окрик откуда-то слева.
Дима обернулся и увидел того самого пятиклассника.
— Чего тебе? — сумрачно спросил Димка, когда мальчишка подбежал к нему.
— А я тебя жду, жду! — с сияющими глазами сообщил Костя.
— Зачем?
— Ммм, не знаю, — смутился мальчик. — Жду...
Димка внимательно посмотрел на него и смягчился.
— И давно ждешь?
— С пятого урока.
— Ого, целый час? Ну, вот он я, что дальше? — теперь Димка откровенно усмехнулся. Костик ему понравился, особенно искорки в зеленых, как у кошки, глазах.
— Можно, я тебя провожу немного? — у Костика даже голос охрип, так он переволновался.
— Я сейчас не домой, мне к одному человеку надо заглянуть. Если хочешь, можем вместе сходить.
— Ага, можно!
Костя обрадовался и пошел рядом с Димкой. Шел он скачками, как кузнечик, то забегая вперед, то приноравливаясь к шагу.
— Ты где живешь? — спросил Дима.
— А, там, недалеко. Во-он девятиэтажка, возле сквера.
— Вижу. Мы как раз в ту сторону идем.
— А кто он? Ну, к кому идем?
— Мальчик из моего класса. Он заболел, вот я к нему и хожу, уроки приношу и все такое.
— Ааа... — Костик чуть-чуть сбил шаг. — Он твой друг?
— Да. Самый лучший.
Костик опустил глаза и пошел медленней.
— Ты чего? Устал? — спросил Димка, останавливаясь. — Можем отдохнуть немного.
Костик приобнял тонкий ствол саженца-тополька.
— Дим... А вы с ним давно дружите?
— Давно. Почти два месяца. А почему спрашиваешь?
— Так... — не решился ничего прояснить Костик.
— Ну, тогда пошли дальше. Или тебе уже домой захотелось?
— Нет, нет, я с тобой! — испуганно засуетился Костя.
До Денискиной квартиры они дошли в полном молчании.
Валерия Анатольевна удивленно посмотрела на новую личность, но Дима ее успокоил:
— Это мой знакомый, можно мы вдвоем?
— Ну, проходите. Только не слишком шумите.
В комнате у Дениса царил полумрак — были спущены шторы.
— Привет! — оживленно сказал Димка. — Спишь, что ли?
— Да нет, я так, — приподнялся на подушке полусонный Дениска. — Я маму позову, она шторы раздвинет.
— Да ладно, сами справимся.
Шторы зашуршали по карнизу, и комнату осветило солнышко, слабое и такое же сонное, как Денис.
— Я вас познакомить забыл, это Костик, а это — Денис.
Костик и так не знал куда деваться, а теперь и вовсе готов был спрятаться под ковром. Но Дениска смотрел на него добродушно, чуть удивленно.
— Привет, — сказал он и протянул ладонь.
— Здрасте... — бормотнул Костик и легонько пожал ее.
— Да ладно вам, — рассмеялся Димка. — Давайте поиграем во что-нибудь? Только не в футбол, а то я на ногах не стою после этой дурацкой физры.
