Дороти Дэниельс - Поместье потерянных грез
— Именно это я и собираюсь сделать, но только после того, как передам поручение. Мистер ван Дорн просит вас спуститься к нему в кабинет немедленно, а когда он говорит «немедленно», он именно это и имеет в виду.
Меня позабавила мысль, что сама-то она не слишком торопилась передать мне это срочное поручение. Не было, однако, смысла заострять на этом внимание. Я поспешила вниз и, оставив письмо в холле, постучала в дверь кабинета.
— Входите и закройте дверь, — коротко сказал мистер ван Дорн. — Садитесь.
Сам он занял свое место за письменным столом. Последовал тяжелый вздох.
— Вы, конечно, вправе знать некоторые подробности прежде, чем решить окончательно, остаетесь ли вы в нашем доме.
— Что бы вы ни говорили, сэр, я твердо решила остаться. Ева мне понравилась, я хочу ей помочь.
— И, кроме того, вам нужна работа.
Должна признаться, такая прямота меня покоробила. И в то же время восхитила. Этому человеку можно доверять. Он не станет хитрить и изворачиваться.
— Вы правы, мне нужна работа. Чувствую, что именно эта работа мне подходит.
— Тогда перейдем к делу. Расскажите о себе, мисс… — он взглянул на листок бумаги, лежавший на столе, — мисс Вингейт.
— Родители мои умерли, когда я была еще ребенком. Я воспитывалась у тетушки. Три месяца назад она умерла. К тому времени я уже окончила школу. Тетушка почти ничего мне не оставила, хотя при жизни старалась дать мне все, что только могла. Стыдно признаться, но, когда я поняла, что придется самой зарабатывать на жизнь, я пришла в ужас. Однако первый шок прошел, и я стала подыскивать подходящее место. Вот и все, сэр, что я хотела вам сказать. Я совершенно свободна. У меня даже дома нет. Последние несколько месяцев мне пришлось жить в гостинице.
Он кивнул. Рассматривая украдкой этого человека, я поняла, откуда у Евы такой редкий тип красоты. Ее отец был по-настоящему красив. По виду ему можно было дать лет сорок пять, но я была уверена, что он мог быть привлекателен для женщин любого возраста.
— Ну, хорошо, мисс Вингейт. Теперь о Еве. Она всегда была вполне нормальным ребенком. Мы возлагали на нее большие надежды. Вы уже знаете, что мы с женой много путешествуем, в основном по делам, так что наши дети привыкли подолгу оставаться без
родителей.
Два года назад мы ездили в Европу. Отсутствовали примерно пять месяцев. Мы пробыли бы там еще дольше, но получили письмо от доктора Вигтинса — это врач Евы. Он писал, что с Евой что-то стряслось и нам лучше вернуться. Мы взяли билеты на ближайший пароход.
Когда мы увидели Еву, она была такой, как сейчас. Не уверен даже, узнала ли она нас. Долгое время она отказывалась есть, приходилось кормить ее насильно. Она ничего не говорила. Часами могла стоять в углу без единого движения. Доктор Виггинс считает, что это какая-то мозговая травма. Он опасается, что Ева никогда уже не станет прежней. Более того, ей может стать хуже, и тогда придется поместить ее в клинику. Этого мы и хотим избежать больше всего.
— Благодарю вас, сэр, за то, что предоставили мне возможность помочь ей. Я чувствую, что смогу.
— Время покажет. Надеюсь, оплата вас устраивает. Жить вы будете здесь, в доме. Как я понял, для вас это не проблема. Ваша комната — по соседству с Евой, о чем вы уже, наверное, знаете. Вы должны находиться при ней неотлучно, делать все, что она пожелает, и постараться снять с нее это ужасное заклятие. Честно говоря, я считаю, что это невыполнимо.
— Время покажет, сэр, — вы сами это только что сказали. Если я правильно поняла, я должна исполнять только ваши приказания и миссис ван Дорн?
— Да, вы подчиняетесь только нам. В наше отсутствие вы полностью отвечаете за Еву и не отчитываетесь ни перед кем.
Наш сын Уллис очень спокойный молодой человек. Он хочет стать химиком, занимается исследованиями, посвящая этому все свое время. Оборудовал себе лабораторию — там, за домом, рядом с конюшней. Вам он не доставит хлопот. Наоборот, будет только счастлив, что кто-то позаботится о сестре.
Еще с нами живет сестра жены, Гарриет Кэртис, с дочерью Сьюзан, примерно вашего возраста.
Есть еще мой личный секретарь Джон Тэйни. Часть времени он проводит в имении, часть — в нью-йоркских офисах. Если вам что-нибудь понадобится, смело обращайтесь к нему. Я отдам необходимые распоряжения.
— Благодарю вас, сэр. Вот увидите, я сделаю для Евы все, что только возможно.
— Скоро мы опять уезжаем. Поэтому так важно было найти кого-нибудь для Евы.
Тон последней фразы показывал, что аудиенция окончена. Я поднялась с места.
— Еще только один вопрос, сэр. Ева ест вместе со всеми или в своей комнате?
— В своей комнате. Ее надо кормить. Вас это пугает?
— Ничуть. Просто хотела уточнить.
— Миссис ван Дорн кормила ее, и все остальные тоже. Но для жены это стало слишком тяжело. Кроме того, как я уже сказал, мы скоро уезжаем. Так что теперь это будет ваша обязанность.
— Да, конечно, сэр.
Я представила себя на месте миссис ван Дорн. Как тяжело ей будет вдали от дочери! А бедное одинокое создание там, наверху!
Я вернулась в свою комнату. Теперь можно было немного осмотреться. Комната в белых и золотых тонах была даже элегантной. Обставлена во французском провинциальном стиле, с овальным ковром золотистого цвета и белыми атласными шторами с золотистой отделкой. Черный мрамор камина создавал впечатляющий контраст. Два окна выходили на фасад, третье — на северную сторону. Отсюда был виден берег с пустынным пляжем. Других домов поблизости не было. Внезапно я вновь испытала чувство одиночества, странное в этом доме, полном людей.
Я тронула ручку двери, соединявшей меня с комнатой Евы. Она была не заперта. Я не стала стучать: все равно никто бы мне не ответил.
Комната Евы намного превосходила мою по великолепию. Здесь были стулья с высокими спинками, большой диван с обивкой лилового цвета, мраморные столики по стенам. Над белым камином висело круглое зеркало. За стеклом в горке золотисто-черного цвета были собраны безделушки со всего света — настоящие произведения искусства: солдатики, фарфоровые фигурки, миниатюры. Все это можно было рассматривать целый день.
Я пересекла комнату и вошла в спальню. Ева сидела на стуле в углу. Глаза ее были опущены. Если она и слышала, как я вошла, то не обратила на это никакого внимания. Я присела на край кровати.
— Ева, меня приняли. Родители приняли меня потому, что ты выказала мне доверие. Я хочу, чтобы ты знала об этом.
Никакой реакции, конечно, не последовало. Но я решила, что это не должно меня обескураживать. Она ведь уже проявила ко мне интерес и даже доказала, что может воспринимать слова. Если захочет.
