Виктория Хольт - Гробница Фараона
— Это не христианские имена, — повторил он.
— А Лавиния? Интересно, что означает это имя.
— О, мисс Лавиния… — проговорил Пеггер.
— Не правда ли, очень печально умереть такой молодой?
— Вместе со всеми грехами.
— Думаю, у нее их было не слишком много. Доркас и Элисон говорят о ней с большой любовью.
Фотография Лавинии висела на стене как раз над первым лестничным пролетом. Ночью я боялась ходить по лестнице. Я представляла себе, что Лавиния сходит со снимка и бродит по дому. Я думала, что когда-нибудь, проходя мимо, увижу на стене пустую рамку, так как она не успеет вернуться на место до наступления рассвета.
Доркас говорит, что я выдумщица. Она сама весьма практичная особа и не понимает игру моего воображения.
— У каждого смертного есть грехи, — объявил мистер Пеггер. — А что касается женщин, то у них грехов раз в десять больше, чем у мужчин…
— Но не у Лавинии, — возразила я.
Он облокотился на лопату и почесал свою белую гриву.
— Лавиния! Она была самая красивая из дочек священника. Если бы я не видела ее фотографию, я бы не поверила, ведь ни Доркас, ни Элисон не отличались красотой. Они всегда носили скромную одежду — юбки темных тонов и жакеты, грубые ботинки, вполне подходящие для сельской местности. А Лавиния на фотографии — в бархатном жакете и в шляпке с пером.
— Как жаль, что она оказалась в том поезде!
— Она ехала и не ведала, что случится… секунда — и она уже перед Создателем.
— Вы думаете, все произошло так быстро? Ведь ей нужно было еще туда добраться…
— Бог взял ее в грехе, не оставив времени на покаяние.
— Никто не обходился жестоко с Лавинией.
Пеггер не был уверен. Он покачал головой.
— У нее могли быть легкомысленные поступки.
— Доркас и Элисон любили ее, его преподобие тоже. Это сразу видно по их лицам, когда они называют ее имя.
Пеггер опустил лопату и снова вытер лицо.
— Сегодня самый жаркий день, который нам послал Господь. — Он вылез из могилы и сел на соседнюю, так что мы оказались напротив друг друга, а между нами зияла яма. Я встала и заглянула в нее. Бедный Джошуа Полгрей, который бил свою жену и отправил детей в пятилетнем возрасте работать на соседнюю ферму. Я прыгнула в могилу.
— Что это вы задумали, мисс Джудит?
— Просто хочу почувствовать, что значит находиться в могиле. — Я взяла лопату и стала копать.
— Пахнет сыростью, — заметила я.
— Вы перепачкаетесь.
— Уже перепачкалась, — крикнула я. Мои ноги скользнули по сырой земле. Было ужасное ощущение заброшенности, я стояла одна в глубокой узкой яме. — Ужасно быть похороненным заживо, мистер Пеггер.
— А ну-ка, вылезайте оттуда.
— Я еще немножко покопаю; хочу почувствовать, что такое работа могильщика. — Я вонзила лопату в землю, а потом выбросила землю наверх, как это делал мистер Пеггер. Я проделала это несколько раз, как вдруг лопата ударилась о что-то твердое.
— Здесь что-то есть, — крикнула я.
— Ну-ка, вылезайте, мисс Джудит.
Я проигнорировала его слова и продолжала исследование.
— Я что-то нашла, мистер Пеггер. — Я нагнулась и подняла какой-то предмет. — Что это, вы не знаете?
Пеггер взял у меня находку.
— Это старинный металл. — Он за руку вытянул меня из могилы.
— Я не знаю, но думаю, это что-то необычное.
— Грязная старая штука.
— Но вы посмотрите. Что же это было? А тут что-то выгравировано.
— Я бы лучше выбросил… эту железку, — проворчал Пеггер.
Ни за что не выброшу, решила я. Возьму домой, почищу. Мне понравился этот кусок металла.
Пеггер взялся за лопату и принялся снова копать, а я попыталась отчистить с туфель землю. Меня огорчило, что подол юбки загрязнился.
Я еще немного побеседовала с мистером Пеггером, а потом вернулась в дом священника, унося с собой кусок старинной бронзы. Предмет имел овальную форму и был около шести дюймов в диаметре. Интересно, как он будет выглядеть, когда я его отчищу. Он мне для чего-нибудь пригодится. Но в тот момент я больше думала о Лавинии. Наверное, все плакали, узнав, что любимая дочь его преподобия отца Джеймса, сестра Доркас и Элисон, погибла в железнодорожной катастрофе по дороге из Плимута в Лондон.
— Она умерла мгновенно, — рассказывала мне Доркас на могиле Лавинии, когда мы подрезали в цветнике кусты роз. — Это даже к лучшему, иначе она осталась бы инвалидом до конца дней, если бы выжила. А ведь ей исполнился только двадцать один год. Ужасная трагедия.
— А почему она собиралась жить в Лондоне? — спросила я.
— Она хотела пойти работать.
— Кем?
— М-м… гувернанткой, кажется.
— Разве ты не знала точно?
— Она жила у двоюродной сестры.
— У какой?
— Боже, какая ты любознательная. У одной нашей дальней родственницы. Мы с ней теперь не общаемся. Лавиния жила у нее, поэтому она ехала из Плимута, и потом произошло это крушение. Тогда погибло много людей. Это была самая большая трагедия на моей памяти. Мы ужасно переживали.
— И тогда вы решили взять меня и воспитать вместо Лавинии?
— Никто не может заменить Лавинию. У тебя свое место, дорогая.
— Значит, я не занимаю ее место. Наверное, я совсем на нее не похожа?
— Ничуть.
— Она была нежная, спокойная, много не разговаривала, не задавала вопросов и не поступала сгоряча, не приказывала людям… как я.
— Да, она совсем не похожа на тебя, Джудит. Но она могла быть твердой в некоторых ситуациях, хотя всегда оставалась вежливой.
— Значит, потому, что она погибла, а я была сиротой, вы и решили взять меня к себе. Я стала вашей родственницей.
— Можно сказать, кузиной.
— Дальней, конечно. Все ваши кузины — дальние родственники.
— Мы знали, что ты сирота. Мы тебя пожалели. Мы решили, так будет лучше для всех… и для тебя, конечно.
— Значит, я оказалась у вас из-за смерти Лавинии.
Принимая все это во внимание, я чувствовала, что Лавиния сыграла решающую роль в моей жизни, и часто раздумывала, что бы случилось со мной, если бы Лавиния не поехала на том поезде в Лондон.
В каменном холле дома священника было холодно и темно.
На столике стояла ваза с розами, лавандой и златоцветом. Несколько лепестков роз уже осыпались на каменный пол. Дом священника был очень старый, почти ровесник имения Кеверал Корт, построен в первые годы правления Елизаветы, и в течение трех веков в этом доме жили священники. Их имена высечены на доске в церкви. Комнаты в доме просторные, некоторые из них красиво украшены панелями, но окна маленькие и поэтому в доме темно. Дом всегда такой тихий, что особенно заметно в такие жаркие летние дни, как тот, о котором идет речь.
