Юлия Шилова - Всё под откос, или Я выпита до дна
– Вроде одно.
– Хорошо, что второе не пострадало, – прыснула со смеху Танька.
– Ладно, дуй в свое отделение. Мне пора капельницу ставить.
– Кому?
– Новому пациенту, – усмехнулась я.
– А я-то думаю, какого черта ты так намарафетилась?! Ты случайно не забыла, что у Светки из хирургии сегодня день рождения? Собираемся в одиннадцать, после отбоя.
– Я знаю.
– Это я так, на всякий случай. Просто ты суетишься целый день, можешь забыть.
Танька отправилась в свое отделение, а я вернулась в процедурку, взяла капельницу и пошла в палату к мордовороту.
Он лежал на кровати, поглаживая верхнюю часть спортивных штанов. Сделав безразличную физиономию, я поставила капельницу рядом с ним.
– Угораздило же меня так застыть, – пожаловался мордоворот, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы. – Даже неудобно как-то. Тут такая сестричка, а у меня яйцо раздуто, как арбуз.
Я залилась краской и злобно посмотрела на него.
– Я что-то не так сказал? – пожал он плечами.
– Я уже устала слушать про ваше драгоценное яйцо. В последний раз говорю вам о том, что читала вашу медицинскую карту.
Мордоворот громко засмеялся и, слегка прищурившись, уставился на мою грудь. Не обращая на него внимания, я поставила ему капельницу и вышла из палаты.
Ближе к вечеру в процедурку зашла санитарка, наша бабуля, лет пять назад вышедшая на пенсию, но продолжавшая работать. Сев на стул, стоящий у окна, она тяжело вздохнула.
– Что, баба Люба, пригорюнилась? – улыбнулась я.
– Ну и больные нынче пошли, страшно по отделению передвигаться!
– Это ты про кого?
– Да про новенького. К нему уже криминалы пару раз приезжали. Еще и дня не лежит, а они уже заездили.
– С чего ты взяла, что это криминалы? – засмеялась я.
– А кто ж еще! Все стриженые, разодетые, с перстнями да цепочками.
– Может, это не криминалы, а коммерсанты?
– Бог его знает. Нынче коммерсанта от криминала не отличишь. И те и другие – новые русские. В общей палате, видите ли, лежать не захотел! Ему сразу люксовую подавай!
– А что ему в общей-то лежать, если деньги есть, – вздохнула я. – Это нам по жизни всем общим пользоваться, а ему только индивидуальным. Живут же люди!
– А какая краля к нему недавно приезжала! Ты таких отродясь не видела.
– Какая краля? – растерянно посмотрела я на бабулю. – Когда приезжала?
– Недавно. Сама за рулем. Одета с иголочки, как картинка. Не знаю, может, жена, а может, любовница. Ноги от ушей. Все наши мужики из палат повыскакивали на нее посмотреть.
– Что, такая красивая?
– Краси-и-вая, – восхищенно протянула баба Люба и посмотрела на часы. – Ладно, пойду. Пора коридор мыть. Я у новенького в палате прибираться стала, так чуть инсульт не схлопотала.
– Почему?
– Стала на тумбочке пыль вытирать, смотрю – мама дорогая, пистолет! Я-то настоящего пистолета никогда в жизни не видела. Говорю: «Сынок, зачем тебе оружие в больнице? Ты от кого отстреливаться собрался? Тут у нас тишина и покой. Убрал бы свою игрушку подальше или товарищам отдал. Здесь она тебе без надобности». Он усмехнулся и говорит: «Откуда тебе знать, бабуля, что мне без надобности, а что нет? Я с этой пушкой даже на толчке сижу. Смерть ведь как пуля, никогда не знаешь, где подстережет». Я перепугалась и так по-доброму к нему: «Сынок, тебя, кажется, Илюшей зовут? Ты в нашей больнице никаких перестрелок не устраивай. У нас у всех семьи, дети. Мы хотим работать спокойно. Лечи свое хозяйство да и ступай себе с богом…»
– А он что ответил?
– Говорит: «Мать, ты не переживай. Мой полы на совесть и не забивай свою седую голову ненужными проблемами. У тебя своя суета, а у меня своя». Скорее бы он поправился и испарился вместе со своим пистолетом.
Как только баба Люба ушла, я стала думать о той крале, которая приезжала к мордовороту. Если она такая красивая, то какого черта он пялится на мои ноги?! Похотливый самец он, вот кто!
Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился мордоворот. Он был в шикарной шелковой пижаме и домашних тапочках. На волосатой груди красовался крест бриллиантами внушительных размеров. От неожиданности я вздрогнула и выронила из рук металлический лоток.
– Ты что? – заржал мордоворот.
– Ничего! Стучаться надо!
– Что-то я не замечал, чтобы к тебе в процедурку стучались.
– Тогда не надо заходить как привидение.
– Я что, похож на привидение?
– Похож. – Я подняла лоток.
Мордоворот немного потоптался на месте:
– Тебя, по-моему, Машей зовут?
– Машей.
– А меня Ильей.
– Очень приятно, – машинально ответила я и подошла к окну.
– Мне тоже, – серьезно сказал мордоворот.
– Что вы хотели узнать?
– Давай перейдем на «ты».
– Так что тебе надо? – переспросила я.
– Хотел узнать: ты мне что-нибудь на ночь колоть будешь?
– Нет. Только завтра утром.
– Как, вообще ничего? – удивился мордоворот.
– Ничего.
– Яйцо болит – сил нет терпеть. Дай хоть какое-нибудь обезболивающее.
– Не могу. Сходи к дежурному врачу, пусть посмотрит. Все, что я могу тебе дать, так это таблетку анальгина. Боюсь только, что она тебе не поможет.
– Дай хоть анальгин.
Я пожала плечами и протянула ему анальгин. Он моментально проглотил таблетку, запив ее водой из-под крана.
– А где дежурный врач?
– В ординаторской должен быть.
– Там закрыто.
– Уже поздно. Наверное, он сейчас в другом отделении. Слушай, иди в палату. Я его найду, скажу, чтобы он к тебе обязательно зашел.
– Скажи, что у меня яйцо ломит – хоть на стенку лезь.
– Хорошо, – покраснела я и опустила глаза.
Мордоворот явно не собирался покидать процедурку. Он ухмыльнулся и сел на стул.
– Послушай, тебе нравится моя пижама? – спросил он, поправляя крест.
– Нормальная пижама.
– Я ее вчера купил. Под цвет глаз. У меня глаза голубые. Я всегда всё покупаю под цвет глаз, даже машину.
– У богатых свои причуды.
– А с чего ты взяла, что я богатый?
– Бедные в таких палатах не лежат.
– Тоже верно, – засмеялся мордоворот.
Минут через пять он отправился в палату, а я, посмотрев на часы, с ужасом обнаружила, что Светкин день рождения давно уже начался. Быстро собравшись, я побежала в другое отделение и попала в самый разгар веселья.
