Анна Малышева - Западня
— Мне можно гулять до одиннадцати, — отрезала Милена.
— Сомневаюсь. Сколько тебе лет?
Этот вопрос остался незамеченным. Милена вошла на кухню, и ему пришлось последовать за ней.. Эта девчонка злила и смешила его одновременно. Ему хотелось дать ей подзатыльник и выставить вон. И в то же время забавно было наблюдать, как она хорохорится передним, изображая отважную десантницу в тылу врага. И при этом боится его. Иначе почему Милена так упорно отводит глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом?
Ее внимание привлекла балконная дверь. Она выглянула наружу и, поколебавшись, вышла на балкон. Михаил взял сигареты и вышел следом за девочкой.
— Теперь убедилась, что я не прячу твою Ольгу под кроватью? — спросил он, чиркая зажигалкой.
Она опять не ответила. Наверное, у нее была дурная привычка — кое-что пропускать мимо ушей. Милена оглядела балкон и наконец произнесла:
— Ничего себе… А у нас знаете какой балкон?! Наверное, в пять раз меньше!
«Ну вот и заговорила как человек, — вздохнул он про себя. — Так я и знал, что здесь она сломается». Балкон действительно был самым примечательным местом в его квартире.
Этот дом, где родители Михаила когда-то получили квартиру, был выстроен почти вплотную к соседнему, более старому зданию. Почти — но все-таки не совсем Между домами остался промежуток метра три с лишним. Торцевая сторона соседнего дома была глухая, без окон. В новом доме на торец выходили кухонные окна. Балконов сперва вообще не предполагалось, да их и не было нигде, кроме трех квартир — на втором этаже у Михаила, а также на третьем и четвертом этажах. Эти балконы представляли собой широкие бетонные мосты с перилами, перекинутые от одной стены к другой. При желании здесь можно было танцевать, что иногда и делалось на зависть остальным жителям дома, которые вообще балконов не имели.
— Прямо как у Кади Герды, — неожиданно сказала Милена, бросив взгляд на длинные ящики с землей и сухими стеблями. — Даже розы имелись.
— Представь, что в детстве я и воображал себя Каем, — подхватил разговор Михаил. — Только вот играл здесь в одиночестве, без Герды. На этот балкон выходит только одна дверь.
Зато слышала бы ты, как здесь воет ветер, особенно зимой!
Будто в трубу дудит! В самом деле, поверишь, что сейчас явится Снежная Королева и выбьет стекло в окне!
— А кто живет за стеной? — поинтересовалась Милена, подходя к стене другого дома и кладя на нее ладонь.
— Кажется, там коммуналка. — Михаил решил, что пора ковать железо, пока горячо. — Милена, прошу тебя, дай телефон твоей мамы. Половина одиннадцатого. Кончится тем, что мне придется тебя провожать, а у меня статья не доделана.
— Вы правда журналист? — перебила Милена. Она и в самом деле умела слышать только то, что ее интересовало. Остального просто не замечала. Встретив его усталый взгляд, девочка вдруг заговорила мягко и вежливо — оказывается, ее и этому научили. Милена попросила за нее не беспокоиться. Она прекрасно доберется до дома, тем более что живет рядом К удивлению Михаила, она даже извинилась, что следила за ним.
— Я теперь вижу, что ее у вас нет и не было. Но я хотела проверить… — Милена вздохнула и тихо добавила; — Мама места себе не находит, сидит на кухне и плачет. Папа тоже волнуется, но ничего не говорит. Знаете, у нас сегодня не так уж весело. Вот я и решила вернуться попозже.
— Чтобы родители совсем с ума сошли, — подхватил Михаил. — Ну вот что, собирайся. Я тебя провожу до дома.
Она повернулась к нему спиной, как будто заметила на глухой стене что-то, заслуживающее внимания. Михаил увидел, как ее плечи вздрогнули. Один раз, другой… Нет, это не от вечерней прохлады. Он подошел, тронул ее за плечо, и она повернула к нему искаженное, мокрое от слез лицо.
— Ну что ты, — беспомощно сказал он. — Вернется твоя сестра. Вот увидишь — вернется.
— Хоть бы она никогда не вернулась! — неожиданно выкрикнула девочка и сбросила его руку со своего плеча. — Ей наплевать на нас, ей всегда было на всех плевать!
Он увел ее на кухню, налил чаю, в который раз потребовал телефон родителей. Милена сообщила ему номер.
К, чаю она не притронулась. Сидела, спрятав лицо в ладонях, и время от времени коротко всхлипывала. Михаил набрал номер и услышал тревожный женский голос. Он напомнил женщине о себе, сообщил, что Милена сидит у него, и попросил забрать девочку. Он ожидал расспросов, упреков — чего угодно. В этот миг он пытался представить, как бы отреагировала его бывшая жена, если бы ей позвонил малознакомый мужчина и сказал, что Даша находится в его холостяцкой квартире.
— Да-да, мы сейчас заберем ее, — торопливо и как-то затравленно ответила женщина. — Извините, ради бога.
Я просто не знаю, что с ней делать… Не надо было показывать ей вашу визитку. Я подозревала, что она неспроста вами интересовалась.
Когда Михаил вернулся на кухню, Милена уже не плакала. Она умылась и теперь тщательно вытирала лицо носовым платком. Враждебный взгляд исчез, будто она выплакала его вместе со слезами. Она взглянула на Михаила и сделала попытку улыбнуться:
— Вот мне теперь влетит! Я так не хотела, чтобы мама узнала, где я была. Хотя мама-то ладно. Вот отец…
— Я могу сказать, что случайно встретил тебя и сам пригласил, — предложил Михаил.
Милена изумленно подняла свои золотистые широкие брови:
— Тогда влетит вам! Лучше уж не надо.
Она предложила спуститься к подъезду и дождаться ее родителей там. «Нечего им сюда заходить, раз вы ни при чем», — заявила девочка. Михаил помог ей спустить по лестнице велосипед и обратил внимание, что с его руля исчезла игрушка — поросенок в кепке. Милена как будто прочла его мысли:
— Это я сняла.
— Зачем?
— По-моему, весьма пошлое украшение, — ошеломила его девочка.
Михаил был вполне с ней согласен, и все же… Его удивляло, что эта девочка, которой никак не может быть больше четырнадцати лет, кажется такой взрослой, умудренной и даже разочарованной жизнью. Это было как-то нелепо. И он снова вспомнил ее сестру — как она улыбалась, как ветер отбрасывал в сторону ее белокурые волосы, как блестел на руке бисерный браслет. Видение было настолько ярким и реальным, что ему стало не по себе.
Неужели с ней и впрямь что-то случилось?
— Это было бы ужасно, — вслух произнес Михаил. Эта привычка проговаривать свои мысли появилась у него в последнее время, когда он стал жить один. Ведь собеседников у него дома больше не было, а поговорить все-таки хотелось.
— Что ужасно? — спросила Милена, натягивая свитер. Они стояли у подъезда, под фонарем, и на них со всех сторон нападали комары. С противоположной стороны во двор медленно въезжала белая машина. Милена застыла, вглядываясь в сумерки, и повернулась к Михаилу:
