Даринда Джонс - Третья могила прямо по курсу
– Кофе хотите? – спросила я, жестом предлагая Монике сесть в одной из угловых кабинок. Сестра Терезы Йост выглядела полуголодной, ее руки тряслись от горя и изможденности. Я подумала, что если мы здесь обоснуемся, то Сэмми быстренько нам что-нибудь сварганит. – Я как раз собиралась позавтракать, так что буду рада, если вы присоединитесь.
Задняя дверь с треском распахнулась, и внутрь ворвался очень недовольный человек по имени Лютер Дин.
– Да ты, видать, шутишь, – рявкнул он, испепеляя взглядом сестру.
Она села и глубоко вздохнула, излучая такую глубокую печаль, что я едва не утонула в ней. Чтобы облегчить тяжесть этого чувства, пришлось наполнить легкие воздухом и спрятаться за стойкой под предлогом налить нам кофе.
– Я все разузнала, – сказала Моника брату. – Она хороша в своем деле.
Он взглянул на меня через мощное плечо.
– А с виду не скажешь. У нее фингал под глазом.
– Я бы попросила, – отозвалась я. Забавный он все-таки.
– Лютер, присядь. – Моника сняла очки и наградила его раздраженным взглядом, когда он даже не подумал послушаться. – Я тебе говорила, она может помочь. Так что или следи за своим поведением, или уходи. Дело твое.
Лютер выдернул стул из-под соседнего столика и сел.
– Она назвала меня сволочью.
– Ты и есть сволочь.
Усмехнувшись, я принесла за стол три чашки кофе, уже предвкушая, какая веселенькая мне предстоит беседа. Полчаса спустя мы покончили с тремя порциями умопомрачительных хуэвос ранчерос с энчиладой и чили [22]. Господи, обожаю Сэмми. Как-то я всерьез думала о том, чтобы выйти за него замуж, но его жена не оценила, когда я попросила его руки.
– Что же заставляет людей вам доверять? – спросил Лютер. От ледяного взгляда его синих глаз хотелось поежиться. Слово «скепсис» в его исполнении приобрело новый смысл. – Вы работаете на Нейтана. Почему мы должны верить тому, что вы говорите?
– Вообще-то, я на него не работаю, – возразила я, надеясь, что они все-таки поверят тому, что я говорю. – И почему вы не доверяете мужу собственной сестры?
Мы с Лютером так и не поговорили о деле. Я решила усыпить их бдительность, внушив ложное чувство безопасности. Все прошло бы гораздо успешнее, не укради я последний кусок с тарелки Лютера. Оказалось, он очень ревностно относится к своей еде. Тем не менее, я могла с уверенностью утверждать, что в каком-то смысле достучалась до него, – они с сестрой обменялись взглядами.
Вздохнув и пожав плечами, Моника призналась:
– В общем-то, причин нет. Он идеальный. Прекрасный муж. Прекрасный шурин. Только…
– Слишком идеальный? – предположила я.
– В точку, – вставил Лютер. – И было кое-что еще – всякие случаи, ситуации. Не стыкуется это никак.
– Например?
Он глянул на сестру, чтобы получить одобрение перед тем, как объяснить:
– Как-то вечером, несколько месяцев назад, когда Нейтана не было в городе, Тереза пригласила нас перекусить. Втроем.
– Казалось, она чем-то обеспокоена, – добавила Моника, и я могла поклясться, что в тот момент ее обуяло чувство вины. – Она сказала нам, что застраховала свою жизнь и жизнь Нейтана на огромную сумму. И если что-то с ней случится, – что угодно, – мы получим все.
– Значит, идея была ее? – спросила я. – Не Нейтана?
И опять – исходящая от Моники вибрация чувства вины, когда она ответила:
– Ее. Мало того, я почти уверена, что Нейтан вообще не в курсе.
– Она хотела, чтобы мы знали, где находится страховой полис, – продолжил Лютер. – И сказала нам.
Моника вытащила из кармана ключ:
– Она записала нас в качестве бенефициаров к своему счету, чтобы мы могли получить доступ к ее банковской ячейке, где хранится полис.
– Действительно странно, – согласилась я, стараясь игнорировать настойчивые звоночки в голове. Тереза боялась мужа? Подозревала, что ее жизнь в опасности? – На какую сумму заключен полис?
– Два миллиона, – ответил Лютер. – На каждого.
– Святая дева дерьмовложений. – Мне всегда удавались каламбуры. – Такое вообще бывает?
– Видимо, да, – сказала Моника.
Лютер скрестил на груди руки.
– Страховка была его идеей. По-другому и быть не может. Иначе зачем Терезе страховка на такую огромную сумму? Наверняка он вынудил ее это сделать, чтобы выглядеть пай-мальчиком.
– Мы этого не знаем, – возразила Моника.
– Я тебя умоляю! – С раздраженным видом он развалился на стуле. – Все, что делает этот мужик, должно выглядеть хорошо в глазах других людей. Да это же смысл его жизни – прикидываться самой добродетелью для толп своих поклонников.
Я была вынуждена согласиться с Лютером. По крайней мере, на основании того, что мне удалось выяснить к этому времени.
– Что-нибудь еще? – спросила я.
– Больше ничего особенного вспомнить не могу. – Моника промокнула салфеткой выступившие на глазах слезы, и именно тогда я заметила, что ее веки как будто припухшие, а вокруг рта залегли болезненно желтые линии. Видимо, незнание, где находится сестра, высасывало из нее все соки. Незнание и чувство вины. – Как-то Тереза упоминала, что Нейтан проводил все больше и больше времени с ней дома, отказывался участвовать в конференциях и приходил в ярость, если его вызывали в больницу по вечерам. Думаю, она чувствовала, что он ее притесняет.
– Это она вам так сказала?
– Не в таких выражениях, – покачала головой Моника. – Но она говорила, что он творит странные вещи.
– Какие еще вещи? – взвился Лютер. – Мне она ничего такого не говорила.
Моника мрачно воззрилась на него:
– Потому что не могла. Ты слетаешь с катушек по самому смехотворному поводу, поэтому мы просто не можем всем с тобой делиться.
Желваки Лютера тут же задвигались, и я ощутила, как и его охватило чувство вины. Однако его вина исходила от стыда, тогда как вина Моники была глубже и полна сожалений. И она сказала «мы». «Мы просто не можем всем с тобой делиться».
С трудом, но, кажется, Лютеру удалось взять себя в руки, после чего он спросил:
– Так что она говорила?
Задумавшись, Моника повертела на столе кофейную чашку.
– Тереза рассказывала, что Нейтан странно себя ведет. Например, будит ее посреди ночи, чтобы намеренно испугать, а потом заливается хохотом. А однажды он сообщил Терезе, что ее собаку переехал автомобиль. Она два дня проплакала. И вдруг Нейтан появляется вместе с собакой и говорит, что ее подобрал приют для бездомных животных. Но Тереза уже связывалась с сотрудниками приюта – ее собаку никогда там не видели. – Пожав плечами, Моника посмотрела на меня. – И такие странности он вытворяет постоянно.
