Ирина Арбенина - Плохая хорошая девочка
— Неужели так некогда? — Ростовский намеренно недоверчиво покачивал головой, слушая раскованно-откровенный монолог своего собеседника.
— Нет, ну, конечно, иногда успеваешь о чем-то подумать. О женщине, например… Это волнует. Но ведь для того, чтобы подумать, надо найти время! А где его возьмешь?
— В общем, насколько я понял, вас совсем не удивило исчезновение вашей сотрудницы Эллы Фишкис? — строго уточнил Ростовский.
— Да какой там сотрудницы! — протестующе замахал руками Чугунов. — Говорю же — это не работа… Так, фигня! Нет, конечно, я удивился немного, что Элла перестала появляться в моем ресторане…
— И что — не звонит?
— Да…
— И на звонки не отвечает?
— Да…
— И что же?
— Я даже хотел к ней заглянуть. Но закрутился, конечно, и забыл.
— И?
— А вот вы пришли — и я вспомнил.
— Хорошо, что хоть теперь вспомнили.
— Нет, нет, нехорошо, — пробормотал Чугунов. — Ах, как все это нехорошо…
— То есть? Поясните.
— Понимаете, конечно, это все-таки свинство, что я не поинтересовался ее судьбой. Свинство, настоящее свинство! Элла ведь у нас, понимаете, я уже вам говорил, типичная «хорошая девочка». При том мямля, рохля, интеллигентка… Понятия не имею, как она умудряется существовать! Элла, понимаете, как мимоза среди кактусов.
— Не понял?
— Ну, я хочу сказать, что она абсолютно не приспособленный для нашей жизни человек. Она, понимаете ли, мимозка, а кругом одни кактусы. А с кактусами ведь шутки плохи. Мы вот тут с женой купили в подарок знакомым кактус. Здоровенный такой! «Когти дьявола» называется. Поставил я его в багажник. И забыл. А потом спьяну в темноте полез — и на эти «когти дьявола» напоролся… Так две недели с перевязанной рукой ходил. Хорошо, что хоть не мордой в этот кактус уперся.
— Давайте ближе к теме, — остановил ботанические сравнения своего собеседника милиционер. — Что конкретно с ней могло случиться? Кроме покупки кактуса…
— Ох, даже не знаю… Да, в общем, все что угодно… Такая мямля!
— Ну подумайте, подумайте еще как следует, Вячеслав Георгиевич.
— Слушайте… А может, она все-таки у родственников гостит?
— У Горчицких?
— Точно. Кажется, именно такая фамилия у ее двоюродной тетки…
— Агнессы Йозефовны?
— Ага, точно, Агнессы!
— Вы так думаете? Элла Фишкис что-то вам говорила об этом?
— Хотя нет… Элла обычно прежде всегда отпрашивалась, когда к своим ездила гостить.
— А в этот раз нет?
— Нет…
— Просто исчезла — и все?
Чугунов вздохнул:
— И все!
— А вы — ноль внимания…
— Я же вам все сейчас объяснил!
— Неубедительно.
— Уж как получилось…
— Ладно. — Юра сделал вид, что встает из-за стола. — Мне, пожалуй, пора.
— Так вы будете ее искать? — несколько настороженно поинтересовался хозяин трактира у Ростовского.
— Буду, — твердо заверил Юра.
— Тогда вот что… — Слава Чугунов достал из бумажника несколько купюр. — Тогда это от меня… Взнос… чтобы вас стимулировало.
— О'кей… — Юра взял деньги.
— Пообедать не желаете?
— Можно.
Вышел Юра из трактира «Ядрена-Матрена» в настроении хорошем, сытом и вполне оптимистичном.
Ничто так не убеждало Юру, что он на правильном пути, как эти чугуновские купюры. Юный милиционер еще только начал действовать, а деньги уже сами, без всякого нажима с его стороны шли к нему в руки.
И Юра решил не снижать темпа и развивать удачу.
* * *Кроме трупа Васи Петухова, следователь Ваняйкин разрешил Юре еще осмотреть и вещи, принадлежавшие убитому.
Ничего, кроме одежды, — никаких других вещей на трупе «человека с огнестрельным ранением» не было. Поэтому с уверенностью можно предположить, что труп хорошенько «почистили». Не обобрали, а именно «почистили». И именно для того, чтобы он как можно дольше, а лучше и вовсе навсегда, оставался «неопознанным».
Но то ли Юра не так торопился, как те, что прежде осматривали вещи погибшего — осматривали «по долгу службы»… То ли Юре Ростовскому было «больше всех надо».
Но при дотошном и тщательном выворачивании карманов рубашки убитого выяснилось, что к внутренней стороне одного из них прилипла постиранная вместе с одеждой записка.
В нагрудном кармане рубашки убитого Юра обнаружил скатанный и слипшийся в крошечный шарик клочок бумаги. Записан на нем был телефон. И слово… Не имя и не название, а просто слово. «Товар».
И разглядывая этот клочок бумаги с полустертыми буквами, Ростовский вот о чем подумал…
Он решил, что если просто наберет этот номер, то ничем особенно это повредить ему не сможет.
И Юра набрал номер.
А когда в трубке мужской голос произнес: «Алло», Ростовский произнес заветное слово.
Юра просто сказал:
— Товар.
В ответ на что голос в трубке отчего-то сразу потеплел:
— А-а, это вы… наконец-то! — явно обрадовался неизвестный мужчина. — Куда это вы исчезли?
— Да так… Возникли непредвиденные обстоятельства, — отделался Ростовский вполне обтекаемой фразой. — Временные трудности.
— Ничего серьезного, надеюсь? — не на шутку встревожился Юрин собеседник.
— Да, ничего… Ничего особенного.
— Это хорошо. А то я уж заволновался.
— С чего это вдруг вы так разволновались? — входя в роль, заинтересовался Ростовский. Теперь ему стало окончательно ясно, что слово «товар» — это надежный пароль…
— Думал, кинул ты меня, и привет! Пропала моя предоплата… — объяснил мужчина.
— Нет, нет, не волнуйтесь, — поспешил успокоить незнакомца Юра.
И, кажется, Ростовскому это удалось.
— Так как с товаром? — поинтересовался тот.
— Товаром?
— Ну да! Прибыл, надеюсь?
— Прибыл, прибыл… — снова успокоил собеседника Ростовский. И, решив, что следует идти напролом, добавил: — Надо встретиться!
— О'кей… — согласился его собеседник. — Давай, как обычно…
— Как обычно?
— Да… В двенадцать у метро «Каховская».
— Только давай внизу, — поторопился опередить его Юра, — у последнего вагона из центра. «На этой «Каховской» столько выходов, — подумал Ростовский. — Выяснять, у какого именно они «обычно» встречаются, — слишком подозрительно».
— Договорились.
«Ну я и влип…» — задумался Ростовский, когда в трубке раздались гудки.
«Ладно, — решил Юра. — Просто посмотрю издалека, кто там будет топтаться возле этого последнего вагона в двенадцать дня… А потом… Может, мне даже удастся проследить, куда этот мужик пойдет?»
Но в двенадцать на «Каховской», когда он и в самом деле увидел на пустынном перроне человека в очках, средних лет и незапоминающейся внешности, явно пребывающего в ожидании, Юра вдруг почувствовал «кураж». Это когда вдруг кажется, что можешь «все». Причем кажется, что исполнишь это «все» — легко и просто.
