Диана Чемберлен - Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
– Но вы сказали, что и теперь иногда видите этот образ…
– Верно. Но теперь я знаю, что это такое. Видение утратило свою власть надо мной.
– Стало быть, вы считаете, что и мои видения каким-то образом связаны с прошлым? – спросила Клэр.
– Они стали являться вам после встречи с Марго?
– Да.
Рэнди нахмурился.
– Возможно, они как-то связаны с тем вечером. Но вы же не видели тогда ничего… ничего окровавленного, так ведь?
– Так.
Внезапно ей вспомнилось одно давнее событие. Сьюзан было тогда лет десять или одиннадцать. Она катила на велосипеде по Центральной улице, когда наперерез ей выехала машина. Девочка перелетела через руль и упала на капот автомобиля. Клэр прибыла на место, когда врачи «Скорой» укладывали ее окровавленную дочь на носилки. Сцена эта запомнилась ей необычайно ярко, однако в ней чувствовалась завершенность, относящая ее исключительно к прошлому. В ней не было ничего таинственного или пугающего.
– Может, это связано с очень давними событиями? – предположил Рэнди. – Что-то такое, что случилось еще в вашем детстве.
– Нет, – покачала головой Клэр. – Этот образ вызывает во мне крайне неприятные чувства. Ничего подобного в моем детстве просто не было.
– Ах да, как же я забыл, – усмехнулся Рэнди. – Бесконечное кружение на карусели.
Клэр проигнорировала его насмешливый тон. Пора было заканчивать этот разговор, хотел того Рэнди или нет.
– Ну что, – спросила она, – как насчет кино?
– Попробуйте сконцентрироваться, Клэр, – Рэнди, судя по всему, совершенно не собирался уходить. – Еще раз вспомните этот странный образ. Как вам кажется…
– Ну нет, – она решительно встала. – У меня нет ни малейшего желания думать об этой чертовой картинке.
– Но вы же не сможете избавиться от нее насовсем. Вы сами сказали, что с каждым разом это становится все хуже.
– В общем, вы как хотите, а я иду в кино, – заявила Клэр.
Рэнди скрестил руки на груди.
– Я познакомился с вами совсем недавно, – сказал он, – но кое-что мне стало ясно с первой же беседы. Вы из тех, кто делает вид, будто все замечательно, даже если на самом деле это не так.
– Это называется оптимистическим взглядом на жизнь, – сухо заметила Клэр.
– Взять, к примеру, детство, когда развелись ваши родители, – как ни в чем не бывало продолжил Рэнди, – и отец скрылся с вашей сестрой в неизвестном направлении. По-моему, так в этом нет ничего хорошего, если не сказать больше.
Клэр почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Рэнди сжал ее руку.
– Скажите, вы плакали, когда ваш отец увозил Ванессу? – спросил он. – А ваша мать?
Пусть и против желания, но Клэр задумалась. Плакала ли она? Этот день совершенно выпал у нее из головы. А Мелли? Она совсем не помнила ее плачущей – только радостной и смеющейся. И не помнила, чтобы родители ругались. Отец все время говорил матери, что она – самая прекрасная женщина в мире. От этих воспоминаний у нее потеплело на душе. Нет, Рэнди ошибся. Она искренне признательна ему за внимание, но насчет ее детства он все-таки ошибся.
– Я хочу уйти, – вновь повторила она. На этот раз Рэнди не стал спорить, лишь молча пожал плечами. Поднявшись, он направился за Клэр к выходу.
16
Они вышли из музея на холодный зимний воздух. Несмотря на шесть часов, на улице было уже темно. Клэр с тоской взглянула на мрачное небо. Ей хотелось побыть немного под яркими солнечными лучами, забыв о переживаниях последнего часа.
В кино они не пошли. Клэр чувствовала, что Рэнди это мало интересует, и не стала настаивать, хотя сама она с удовольствием отвлеклась бы на пару часов. До его машины они дошли в полном молчании. Рэнди распахнул дверцу, и Клэр забралась внутрь, тщетно пытаясь согреться. Сам он, прежде чем усесться, снял пальто и аккуратно уложил его на заднее сиденье. Клэр хотелось приткнуться к Рэнди, вновь оказаться в его теплых объятиях. Она неудержимо мерзла.
Машина отъехала от тротуара, и в скором времени они уже были на трассе, ведущей во Вьенну. В какой-то момент Клэр осознала, что смотрит исключительно вперед, старательно избегая взглядов в зеркало бокового вида.
– Вы не будете возражать, если я расскажу вам про зеркала? – неожиданно для самой себя спросила она Рэнди. Разве не она заявила ему часом раньше, что не желает говорить на эту тему?
– Рассказывайте, – кивнул Рэнди, не отводя взгляда от дорожной полосы.
– Видите ли, прямо сейчас я стараюсь не смотреть в зеркало бокового вида. А все потому, что стоит мне заглянуть в маленькое зеркальце, и оно тут же окрашивается в зеленый цвет.
Рэнди нахмурился.
– Раньше этого с вами не случалось? – спросил он. – Как я понимаю, все началось после встречи с Марго?
– Да, – Клэр надеялась, что он как-нибудь успокоит ее, найдет этому феномену самое простое объяснение.
– Странно, – промолвил Рэнди.
– Сегодня утром я была в доме у своей подруги. У нее в ванной висит маленькое зеркальце. Я глянула в него, но не увидела ничего, кроме зеленого цвета. От ужаса я даже уронила стакан, который держала в руках.
Рэнди кивнул в сторону окна.
– Ну-ка, взгляните в это зеркало.
– Нет.
– Что такого страшного может произойти?
– Оно станет зеленым.
– И?..
– И мне станет плохо. Не знаю почему, но мне всегда становится плохо. Меня может стошнить прямо в машине.
Улыбнувшись, Рэнди легонько сжал ее руку, словно бы передавая ей тем самым часть своей силы.
– Взгляните туда, – повторил он.
Клэр медленно повернула голову в сторону зеркальца… и зажмурилась от света фар едущей позади машины.
– Ничего, кроме отражения, – с улыбкой сказала Клэр.
– Вот жалость-то! – рассмеялся Рэнди. – А я надеялся, там опять будет зеленый цвет. Как, по-вашему, нам сложить эту мозаику, если нет половины фрагментов?
Клэр нравилась эта готовность разбираться с ее проблемами. Она вновь глянула в зеркало. Огни фар.
– Может, я вообще больше не увижу там зеленого?
– Может быть, – Рэнди рассеянно смотрел на дорогу. – На что был похож этот цвет? – спросил он. – На зелень деревьев? Или это как краска на стене? Была у него какая-нибудь текстура?
Клэр призадумалась.
– Интенсивно-зеленый, – сказала она наконец. – Очень гладкий, как мне кажется. К тому же еще и подвижный. Иногда к нему примешиваются и другие цвета, – на душе вдруг стало очень легко. Рэнди спокойно кивал, как будто подобные вещи ему доводилось слушать каждый день.
