Джеки Коллинз - Лаки
Джемма и Натан переглянулись.
– Громила, – сказали они хором.
– Не спорь, мама, – добавил Натан. – Потому что мы правы.
Когда прошло десять дней после отъезда Джино, Лаки позвонила ему. Она не хотела разыскивать его, но адвокаты в Нью-Йорке начали беспокоиться. Они утверждали, что больше невозможно водить за нос все заинтересованные стороны.
В ярости Лаки заказала личный разговор с Джино.
– Полагаю, мы упустили свой шанс, – ровным голосом сказала она. – Сделка расторгнута.
Он и бровью не повел.
– Возможно, это даже и к лучшему. Не исключено, что в моем возрасте не стоит связываться с такими проектами.
Неслыханно! Джино вдруг состарился и сам в том признавался. Что эта стерва с ним делает – подмешивает бром в кофе?
– Я не верю своим ушам. Мы всегда хотели построить отель, он стал нашим... нашей... мечтой, – в отчаянии молила она.
– Да, детка, но со временем мечты меняются. Мы все подробно обсудим, когда я вернусь.
– А когда ты вернешься? – спросила она, едва удерживаясь, чтобы не взорваться. – Ну когда же, папа, когда?!
– Еще через один-два дня. Потерпи немного. Мы придумаем что-нибудь другое, что-нибудь полегче для такого старика, как я.
Она швырнула трубку с такой силой, что та разлетелась на части. Старик! Этот Джино был ей незнаком.
Что ей теперь делать? Она оказалась запертой в Лас-Вегасе, связанной по рукам и ногам деловым партнерством со своим отцом, который явно страдал старческим размягчением мозгов в тяжелой форме, и шагу не могла ступить самостоятельно. Лаки была в лучшем положении, когда он скрывался за границей, а она держала все вожжи в руках. Если он твердо решил жениться, она выходит из игры.
Однако это мысль – и неплохая.
Лаки Сантанджело. Сама по себе. Не обязанная отчитываться ни перед кем, кроме себя самой.
Интересно, как Джино воспримет ее уход. Особенно когда она потребует свою долю.
Боже! Он никогда не согласится! Ведь это значит продать «Маджириано» и разделить деньги пополам. А еще разборки с целым синдикатом инвесторов, и иссякнет ручеек, по которому каждую неделю приплывали чистенькие хрустящие денежки.
Но... у него останутся «Мираж» и все его холдинги, компании и прочие вклады. Для него это мелочь.
Нет, он никогда не продаст «Маджириано». А она сама – действительно ли она хочет выделиться?
Да, хочет. Там, где правит бал Сьюзан Мартино, для Лаки места нет.
Кроме того, у нее тоже есть право на свою жизнь. И ей необходимо сменить обстановку.
ГЛАВА 20
Лучик оказалась совсем не старой, не толстой и не страшной, хотя в уголках ее глаз собрались морщинки, глубокие борозды пролегли по обеим сторонам рта и она употребляла слишком много косметики. Обломки былойкрасоты, верно. Но величественные обломки – прекрасные формы, великолепная грудь и грива светло-рыжих волос.
По подсчетам Ленни, ей было, по меньшей мере, под шестьдесят. Он почувствовал себя мальчишкой, когда она оглядела его с ног до головы наметанным взглядом и сказала нараспев:
– Фокси говорит, что ты острый, как перец. Ну-ка, докажи мне сегодня вечером, что он прав!
О, где те времена, когда он ей доказал бы все, что угодно!
– Попробую, – ответил он с кривой усмешкой.
– Если ты хоть что-то взял от своего отца, то на одном разе ты не остановишься.
Значит, все верно – Джек Голден действительно успел в свое время насладиться божественной плотью Лучика.
К счастью, он ей понравился.
– Ленни, – заявила она великодушно, – ты почти такой же забавный, как и твой отец. По-другому, конечно. От Джека Голдена зрители кипятком писали. Но мир, видать, изменился, и ты почувствовал, что им нужно теперь.
Она помешала в бокале виски пополам с молоком – ее любимый напиток – и продолжала:
– Слушайся Фокси, он знает свое дело. А в нашем деле знание решает все.
Она откинула прядь волос, по-прежнему густых и блестящих.
– Я – другое дело. Я просто старая кляча, которая бездумно следует своим инстинктам.
Ленни подумал, что «старой кляче» лучше бы не носить при нем низко декольтированных платьев. Всякий раз, как его взору представала ее широкая грудь, у него разыгрывалось воображение. Не так-то просто избавиться от воспоминаний юности.
А как она выступала! Она ничего не стала менять по сравнению со старыми временами. Та же улыбка, те же волосы, туфли на «гвоздиках» и боа из перьев. То же неуловимое движение руки, которое не позволяло увидеть ничего, хотя казалось, что видишь все. Старомодный обман. Девочки снимали с себя все, но Лучик, слава Богу, оставалась верна себе. Здесь что-то промелькнуло, там – или показалось? И никакой грязи. Она приходила посланцем ушедших времен, и публика с ума сходила от восторга.
– Она выходит на сцену раз в неделю, – сообщила Ленни девушка с востока. – И ее обожают.
– Охотно верю.
– Иногда в день ее выступления у дверей выстраивается очередь.
Ленни не находил в этом ничего удивительного. Алиса лопнула бы от зависти, если бы узнала, что на Лучика все еще ходят. Он позвонил матери: а вдруг случилось чудо и она беспокоится, что с ним и как?
Она не стала спрашивать, чем он занимается, где живет и вообще ничем не поинтересовалась. Алиса только объявила:
– Ленни, тут один двадцатипятилетний мальчик с ума сходит по моему телу. Дать ему или не надо?
Он глубоко вздохнул и, предпочитая не отвечать, сказал:
– Я работаю у Фокси. Ты знаешь, что твоя подруга Лучик по-прежнему раздевается?
Стрела попала в цель.
– Как! – воскликнула она после долгого молчания. – В ее возрасте?
– А сколько ей лет?
– Лучше не спрашивай. Достаточно, чтобы понять, что ей следовало бы давно угомониться.
– Но ее любят.
– Кто?
– Публика.
– Меня тоже любили, – печально вздохнула Алиса. – А некоторые любят и до сих пор. Как по-твоему, роман с двадцатипятилетним можно назвать совращением младенцев?
– Только если вы будете заниматься совращением.
– Не хами.
– Фокси помнит тебя.
В ее голосе появились кокетливые нотки.
– Старый развратник. Как он за мной ухлестывал! И член же у него был! Он очень любил показывать его девочкам. Но я никогда не позволяла ему... ну, ничего лишнего. Ты понимаешь меня, милый. Никогда.
Что, конечно же, значило, что они трахались до опупения.
– Я подумал, что ты можешь захотеть посмотреть мое шоу, – предложил он. – Я мог бы заехать за тобой, а потом отвезти тебя домой.
– Я ненавижу скоростные дороги.
– Можем ехать и не по скоростной.
– Я ненавижу ездить на машине.
– Я поведу.
– Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Кроме того, нужны мне очень Лучик и Фокси. Я никогда не любила их обоих.
