Виктория Эшли - Сожаление (ЛП)
Моя мать последовала за мной, ее рыжие волосы слиплись на лице от слез, она, видимо, была полна решимости больше не прятаться.
– Ты должна знать, я любила Адрика больше всего. Я все еще люблю его. Он был моим маленьким мальчиком. Мой первенец.
- Остановись, пожалуйста, - навернулись слезы, и все тело дрожало от слез. Я схватилась за диван, ногти впились в него, чтобы сдержать эмоции. – Вам, ребята, добро пожаловать. Так долго, как это потребуется, но, пожалуйста... прекрати.
Она не остановилась. Она уже не знала как.
- Он был так добр ко всем, так мил и заботлив. Мой красивый малыш. Ты так сильно похожа на брата. Эти серые глаза и темные волосы, слегка загорелая кожа и здоровый румянец, как у твоего отца, - она взяла мое лицо в руки и посмотрела мне в глаза. – Иногда так тяжело смотреть на тебя без боли. Ты понимаешь это?
Слезы текли по моему лицу, я зажмурила закрытые глаза, слизывая соленые слезы, которые капали на губы.
- Ты была для Адрика всем. Он так сильно беспокоился о тебе. Защищать тебя, казалось, было самым главным для него. Даже от твоего отца и меня. Он и этот чертов ребенок, Келлан, всегда действовали так, как будто мы не были достаточно хороши. Ты знаешь, как я себя чувствую, понимая, что подвела его? Посмотри на меня, - она сжала мое лицо и затрясла его, пока я, наконец, не открыла глаза, чтобы посмотреть на нее. - Я оставила тебя после того, как мы нашли его на чердаке. Я должна была быть там для тебя. Я должна была утешить тебя, но не смогла, не после того, как увидела своего малыша там. Ты так сильно напоминаешь мне его, и я не смогла принять это. Даже после твоего побега, - она сделала паузу, чтобы задушить рыдания. – Я даже не искала тебя. Я просто не могла найти это в себе.
Не в состоянии больше стоять здесь и слушать, я отвернулась в сторону и начала двигать сумки. Понятия не имела, что она даже не смотрела на меня в тот день, и теперь этот день жалит сильнее, потому что я знаю правду.
- Давайте переложим эти сумки куда-нибудь в сторону. Ты можешь спать в моей комнате, а Зои на диване, - я остановилась, чтобы проглотить комок в горле и отдышаться. – Я буду спать здесь на полу. У меня много одеял, поэтому будет мягко и удобно.
- Тебе не нужно этого делать, - виноватым голосом оборвала меня мама. – Мы здесь только на несколько дней, а потом уедем.
Зои вскочила с дивана с испуганным взглядом на своем веснушчатом лице.
– Куда еще мы пойдем? Нам некуда, только сюда. Я не буду спать на улице, потому что ты облажалась. Папа оставил тебя, а не меня.
- Зои, заткнись! - я положила руку ей на плечо и толкнула обратно на диван. – Не разговаривай так с мамой. Это не ее вина, что отец - задница. А теперь ложись и не лезь в это.
Она скрестила руки на груди и плюхнулась головой на подушку.
- Как я должна оставаться в стороне, когда вы, ребята, в моей новой комнате? Хорошая попытка. Почему бы вам не пойти куда-нибудь еще, так чтобы меня не было рядом.
- Да, и почему бы тебе не научиться…
Слова моей матери замерли, когда она повернулась лицом к стене и прикрыла рот.
– Прости, Зои. Давай немного поспим. Нам обоим это нужно.
- Нет! Что это было, мама? Что ты хотела сказать? - Зои встала, схватила рамку со столика, и бросила ее через всю комнату. Рамка разбилась, в результате чего все мы остановились и смотрели.
Видимо, это поразило нас всех одновременно. Это единственное фото с ним. Оно было сделано за неделю до его смерти. Он стоял, прислонившись к своему мотоциклу, скрестив ноги перед собой, сложив пальцы в знаке «круто» (указательный палец и мизинец подняты вверх). В тот день он только получил свой первый мотоцикл. Это был кусок мусора, который он выкупил у какого-то парня, который уезжал из города, и планировал отремонтировать его. Он еще его делал, когда… умер. И теперь, когда я подумала об этом, поняла, что, кажется, не видела мотоцикл с того дня. Интересно, что с ним произошло.
- Мне жаль, - прошептала Зои, глядя на разбитые кусочки стекла. – Я не хотела. Я просто действительно устала и зла, и...
- Зои.
- Я уберу. Пожалуйста, не сердись. Я не подумала и...
- Зои, хватит, - я подняла руку, чтобы остановить ее. – Сейчас все немного расстроены. Просто ложись спать, я уберу этот беспорядок, - я повернулась лицом к матери, которая держала дрожащую руку у рта. – Иди и ложись в моей комнате. Тебе сон требуется сильнее, чем мне. Я уберу ваш багаж куда-нибудь, и когда ты проснешься, можешь выбрать любое место в моей комнате и сложить свои вещи там. Зои может разместить свои вещи в столовой. Мы справимся с этим. Мы сможем. Мы сделаем это без него, ладно?
Мама кивнула, а глаза скользили по Зои, которая по-прежнему игнорировала ее.
- Да, мы сделаем это, Зои. Мы справимся. Я не собиралась говорить то, что ты подумала.
Я могла сказать, что мама лжет. Я всегда вижу, когда она лжет. В запале, она собиралась напомнить Зои по поводу ее обучении, и это возмутило меня. Это действительно так, но прямо сейчас эмоции у всех зашкаливают. Я не могу винить ни одну из них за их действия и не буду.
Зои откинула волосы за плечо и потянулась к красному одеялу, которое я держу на спинке дивана для нее.
– Просто иди спать… мама. Я больше не хочу говорить.
Я сделала несколько глубоких вдохов, поскольку моя голова начала кружиться, а ноги стали слабыми. Тревога - это хищник, и сейчас я - его добыча. Как бы сильно ни старалась, тревога всегда будет огромной частью моей жизни. По большей части я научилась контролировать ее, но даже у самых сильных есть свои кризисы. Эту ситуацию, безусловно, можно назвать кризисом. Я понятия не имела, как буду справляться с заботой о моей матери и сестре, если не буду работать каждую минуту каждого дня. Это будет битва, но если я смогла пройти через потерю большей часть меня, то смогу пройти и через это.
Мама оглядела комнату несколько раз, затем кивнула мне, улыбнулась и прошла по коридору к моей комнате.
Похоже, мне нужно совершить поездку, чтобы выпустить немного пара. На самом деле, много пара.
* * *
Я вела машину к Ранчо Хейзев, держала путь вниз по крайне длинной дороге. Дом выглядел безжизненным, проехала мимо него и бросила быстрый взгляд. Огромные прямоугольные окна стояли без света в огромном белом доме, и непрозрачные старые занавески висели на них. Единственный шум вокруг меня, кажется, шел издали от лошадей и крупного рогатого скота. Старая деревянная веранда по кругу дома, с которой открывался отличный вид на Ранчо, теперь стала тусклым оттенком оранжевого и розового от солнца, проступающего сквозь вершины деревьев. Я почти захотела остановиться и подняться вверх по лестнице, чтобы насладиться красивым видом, но принятое решение противоречит этому. У меня на уме другое, чтобы снять напряжение.
