Владимир Гурвич - И корабль тонет…
— Это уже не мне решать, — вдруг как-то подобрался Ромов.
Алла поняла, что он жалеет, что сказал лишнее.
— Вы можете быть со мной совершенно откровенными, — сказала она. — Я сама по себе.
Алла поймала его недоверчивый взгляд.
— Вам, конечно, виднее, — произнес он.
— Послушайте, Женя, вы же ведь не отказались от моей помощи. Георгий человек непредсказуемый, он может выгнать человека только потому, что ему не нравится, как у того пахнет изо рта. Эта не метафора, так на самом деле и было, он уволили своего заместителя по причине того, что ему надоело вдыхать исходящий из его рота противный аромат. А этот человек, между прочим, был один из его лучших сотрудников. Георгий сам мне говорил, что из-за этого увольнения он потерял большие бабки.
— И что вы хотите мне предложить?
— Взаимную поддержку.
— То, что вы мне помочь сможете, это я понимаю. Но я-то чем смогу вам помочь?
Алла задумалась, ее мучил вопрос, насколько она может позволить себе быть откровенный с этим сценаристом. Но кто может знать заранее.
— Я вам объясню, но только в том случае, если мы с вами заключим негласный союз.
— Я согласен. А как это будет выглядеть?
— Разумеется, мы не станем подписывать никакие бумаги, — улыбнулась Алла. — Просто мы сейчас заключим устный договор. Между приличными и честными людьми этого вполне достаточно. Разве не так?
— Вполне достаточно, — поспешно проговорил Ромов.
— Тогда будем считать, что союз заключен.
— Союз заключен, — подтвердил Ромов. — Но только я по-прежнему не представляю, чем могу быть вам полезен?
— Попробую объяснить. Я вам только что рассказала о человеке с плохим запахом. Это означает, что рядом с ним никому не гарантировано место. Теперь вы начинаете понимать?
— Вы опасаетесь за себя.
— Было бы странно, если бы не опасалась. Все может завершиться в один момент.
— Это-то вполне понятно, но не понятно, как я могу этому помешать?
— Я с вами поделюсь одной мыслью, как раз по вашей части. Почему бы вам не предложить Георгию такую идею: в картине должна быть важная женская роль. А раз в жизни она сейчас принадлежит мне, то я должна стать одной из главных героинь. А чтобы ее написать достоверно, вам, как сценаристам, требуется общение со мной.
Ромов с восхищением посмотрел на свою собеседницу.
— Это интересная идея!
— Мне тоже так показалось.
— Остается ему ее подбросить.
— Но как это сделать? — нахмурился Ромов.
— Это вы уже должны сами придумать. Если я буду вам помогать, Георгий заподозрит подвох. А на такие дела у него нюх, что надо.
Ромов испугался, что угодил в хитро расставленный капкан. Но выбора у него уже нет, если он откажется, кто знает, как поведет себя эта хищница. Намекнет своему толстосуму в постели, что сценарист Ромов ей неприятен, что у него плохо пахнет изо рта. И придется собирать ему манатки.
— Я попробую.
— Только не откладывайте, Женя.
— Сделаю, что могу.
Алла обольстительно улыбнулась, и у Ромова что-то дернулось внутри. Но об этом ему даже не стоит и мечтать, одернул он себя.
— Пойду, немного посплю, солнце сильно припекает. И вы не обгорите.
Ромов смотрел, как идет Алла своей профессиональной походкой манекенщицы и подумал, что ради такой женщине можно многим пожертвовать, пойти на сильный риск. Но дальше в этом направлении он не стал размышлять.
33Ольга Анатольевна с тревогой смотрела на мужа. Прошел час, а он все лежал на кровати с открытыми глазами. И за все это время не произнес ни слова.
Но ее беспокоило даже не это, а то, что он менялся прямо на глазах. Из доброго, веселого, доброжелательного, каким он был еще недавно, он превращался в угрюмого молчуна. Эта метаморфоза была для нее совершенно неожиданна. И она вынуждена была признать, что оказалась не готова к ней. И не представляет, как остановить подобный поворот событий.
Может, они действительно совершили роковую ошибку, согласившись на это предложение? Всегда опасно идти вспять, и они недооценили эту угрозу. Но ведь они так поступили не просто так, сыну требуется их помощь. И иного способа ее оказать нет. И все же…
Ольга Анатольевна задумалась. К ней вдруг пришло осознание, что теперь многое зависит от нее. Все эти годы она следовала за мужем, подчас даже тогда, когда не во всем была с ним согласна. Но она не сомневалась в том, что он лучше знает, куда ее вести. Но сейчас ситуация резко меняется, в растерянности пребывает он сам. И ей надо что-то делать, чтобы не позволить ему упасть на дно этой пропасти. Потому что если это случится, он уже вряд ли оттуда поднимется. Это она чувствует. Оказалось, что у него не так уж много сил и уверенности в себе, что его внутренние состояние гораздо более хрупкое, чем она себе до сих пор представляла.
Ольга Анатольевна снова посмотрела на мужа; ничего не изменилось, он по-прежнему лежал на кровати и смотрел в потолок. Она подсела к нему и положила голову на грудь.
— Скажи, что все-таки с тобой? — попросила она.
Ольга Анатольевна почувствовала, как вздрогнул Шаронов всем телом.
— Как ты не понимаешь, он погружает меня в грязь. Я столько сил потратил, чтобы выбраться из нее. И вот я снова по уши в ней. А ведь это только начало, пока я лишь слушаю. А совсем скоро придется начинать все это описывать. И тогда мне уже точно не вылезти. Все, кто поверили мне, никогда этого не простят. И все, что чем я жил все эти годы, окажется бесполезным. А ты не хуже меня знаешь: дважды нельзя войти в одну воду. Пойми, это страшный человек, он решил вывернуть себя наизнанку. Но совсем не для того, чтобы очиститься, а чтобы стать еще грязней. В нем говорит лишь одна гордыня, он хвастается всеми мерзостями, которыми полна его жизнь. Он полагает, что они показывают его во всей красе. И он погружает нас по самую макушку в это вонючее болото. Когда он приступил к своему рассказу, то я даже не представлял, как отвык от всего подобного. Меня это мое состояние удивило. Но это означает, что я действительно удалился от всех них. И теперь пребываю в полной растерянности. Я не сумею написать тот сценарий, который ему нужен.
Шаронов замолчал, и Ольга Анатольевна увидела, что он вновь погрузился в свои переживания. И она вдруг ясно поняла: если сейчас не предпринять усилия, муж окончательно утонет в них. И затем его уже назад не вытащишь. Даже именем сына.
Всю их совместную жизнь она следовала за ним в точном соответствии поговорке: куда нитка, туда и иголка. Но сейчас она вдруг ясно осознала, что эта пора миновала. И инициативу в их отношениях должна взять она на себя. Слишком много стоит на кону. И для нее это перетягивает все остальное, какую бы ценность до недавнего времени это имело в ее глазах. И все же ей было трудно переступить невидимую черту, которую столько лет она считала естественной границей ее поведения.
