Наталья Андреева - Любовь и смерть в социальных сетях
Люба почувствовала, как ее целуют в шею.
– Стас, не здесь…
– А почему?
Ей стало досадно. Что за человек! Всегда ему нужна аудитория! Наедине он никогда не бывает таким нежным! И таким заботливым. Открыл перед ней дверь, придержал, чтобы не задела. Спросил:
– Давай я сяду за руль?
– Все, спектакль окончен. Нас больше никто не видит.
– Я серьезно. Я лучше вожу машину.
– Кстати, а с твоей что?
– Ты же знаешь: зимой я ставлю ее на прикол. Мне на метро удобнее.
– Вот и я сегодня там была. В метро. – Она невольно вздохнула и достала из кармана брелок с ключами.
– Давай садись. – Стас распахнул перед ней дверцу. Люба с радостью полезла на пассажирское сиденье.
Он уселся за руль и вставил ключ в замок зажигания.
– Не «Хаммер», конечно, но тоже неплохо.
Машина плавно тронулась.
– Вон джип Василия Федоровича, – кивнула Люба на ледяную глыбу. И тут же поспешно добавила: – Не трогай его.
– Кого? Джип?
– Я знаю все твои фокусы.
– Положим, не все…
– Стас!
– Сама же просила: напугай.
– Ты его избил. Этого достаточно.
– Избил! Едва дотронулся! А если не подействует?
– Подействует – он трус. Давай поговорим серьезно. Есть о чем.
– Хорошо. Начинай.
– Я на сто процентов знаю, что не Ольга Ивановна ворует.
– Это она тебе сказала? – Стас лихо вырулил со стоянки.
И они тут же уперлись в пробку. Дождь весь день не прекращался, а к вечеру начало подмораживать, и праздник жестянщика продолжился. Люба была искренне рада, что за рулем не она. Стас водил машину так же, как жил: нарушал правила, презирал запреты, хамил, выезжал на обочину и, если надо, шел ва-банк, рискуя правами. И никто не смел ему дудеть. Любина машина в его руках словно преобразилась. Теперь это была не дамская сумка на колесах, а боевой конь, стенобитное орудие, тачанка, только без пулемета.
– Куда прешь! – матерился Стас. – С дороги!
Люба молчала. Даже глаза не закрывала, как раньше. Привыкла. Сначала, конечно, боялась, что он побьет машину, сам кого-нибудь заденет, и каждый раз ждала, что поездка закончится ДТП и долгими разборками.
– Я же мент, – утешал ее Стас. – Договоримся.
Договариваться ни разу не пришлось. Вот Люська, та постоянно попадала в ДТП. Стас объяснял это тем, что она баба.
– Бабы ездить не умеют.
И в машину Людмилы садился с опаской. В общем, мужской шовинизм. Люба не сдержалась и зевнула. Теперь даже обочина была забита машинами, все они еле ползли. Она уже поняла, что ночь будет долгой.
– Все. Встали. – Стас выругался. – Люба? Ты уснула, что ли?
– Нет. Сижу, думаю.
– О чем это мы с тобой разговаривали? Ах да! Ольга Ивановна! Значит, железно не Пендраков и на сто процентов не кладовщица. Остаются трое. Парамонов, Алан и Макс.
– Я думаю, это все-таки Парамонов. Ольга Ивановна сказала, что знает, кто вор. Мало того, покрывает его. С Парамоновым у нее общее горе. Он потерял дочь, а она теряет единственного сына. Но я не об этом хотела с тобой поговорить. Скажи, вам зарплату часом не задерживают?
– Не знаю, я недавно работаю.
– А тебе должны уже были заплатить?
– В общем-то, да. Но я не думаю, что это проблема. Я же не в банке тружусь. Мы не на деньгах сидим, поэтому задержка зарплаты – это нормально.
– А Ольга Ивановна говорит, что дела на фирме идут плохо. Она знает реальную картину. Это вовсе не золотая жила, Стас. Твой предшественник, видимо, и уволился потому, что все раскопал.
– Возможно.
– И тебя это не волнует? – удивилась она.
– А у меня есть выбор?
– Ты бы тоже мог поискать другую работу.
– Думаешь, куда прешь?!! – заорал вдруг Стас и надавил на клаксон. – Нет, ты глянь, какое хамло! Все стоят, и ты стой! О чем это мы говорили?
– Ты меня слышишь или нет? – разозлилась она. – Я тебе даю дружеский совет исходя из полученной мною информации. Я Ольге Ивановне верю.
– А я – нет.
– Почему?
– С какой стати она с тобой разоткровенничалась?
– У нас с ней общее горе.
– Интересно, какое?
– Я тоже когда-то потеряла ребенка.
– У тебя был выкидыш – это разные вещи.
– Стас, это жестоко!
– А как тебя еще лечить? Люба, запомни: людям верить нельзя. Ценная информация – то, что она знает, кто вор. Вот за нее тебе большое человеческое спасибо.
– Она все равно не скажет.
– Скажет.
– Ты что, пытать ее собираешься?!
– Зачем? Есть много способов заставить человека сказать правду.
– Боюсь, ее уже ничто не напугает, – усмехнулась Люба. – У нее сын умирает. Ничего страшнее быть не может.
– Сына она потеряла давно, – спокойно сказал Стас. – Возможно, Ольга Ивановна просто играет на чувствах других людей. Своего племянника, твоих… Она своим горем закрывается, как щитом. И скорее всего, вор с ней делится.
– Она сказала, что деньги на лечение сына ей дал племянник. Хозяин фирмы.
– Федор?
– Да.
– И что?
– Но это же все объясняет! – горячилась Люба.
– Почему она тогда вора ему не сдала?
– Это сложно. Но она мне все объяснила.
– Эх, Люба! Как можно быть такое наивной? А еще психолог!
– Постой… Ты сказал: нельзя верить людям. Значит, ты и мне не веришь?
– Верю, что ты желаешь мне добра. Но добро мы с тобой понимаем по-разному. Люба, мы совершенно разные люди. Потому и не ужились.
Она потрясенно откинулась на спинку сиденья. Вот тебе и помогла человеку! Стас тоже молчал. Машина еле ползла. Пауза затягивалась.
– Значит, завтра ты будешь ее допрашивать? – не выдержала она.
– Да. – Стас взглянул на часы. – Сегодня уже поздно.
– Но получается, что я ее подставила! Ведь она МНЕ доверилась?! Понимаешь?! Мне!
– И что? Она доверилась тебе, ты доверилась мне. Тебе кто дороже – я или Ольга Ивановна?
– Но это не по-человечески!
– Люба, я все сделаю аккуратно.
– Как сейчас? С Василием Федоровичем? – горько пошутила она.
– Я бил очень нежно.
– Я поняла. Вот что, Стас. Давай договоримся: наши отношения закончились. Не как раньше, а совсем.
– Из-за какой-то кладовщицы? – удивился он.
– Дело не в ней. Ты очень жесткий человек. А я мягкий. Ты прав, мы разные люди. У нас разная система ценностей.
– Ты можешь говорить по-человечески? – поморщился он. – Мы не у Люськи на эфире. Говори, как баба с мужиком, который ее не устраивает. Я тебя чем конкретно не устраиваю?
– Ты ненадежный.
– О как! Куда прешь!! – Он опять со злостью надавил на клаксон. – Вот же суки! Слушай, я никому не навязываюсь. – Люба поняла, что это уже адресовано ей. – Нет так нет. Ты меня сама попросила. Я пришел и сделал так, как ты хотела. Человека, между прочим, избил. – Стас обиженно моргнул.
– Ты его едва коснулся, сам сказал.
