Хизер Грэм - Жажда искушения
— Я собираюсь проверить кое-что в клубе, — сказал Марк.
Джимми мотнул головой:
— Я там только что был. Ты же сам меня туда послал сегодня, не помнишь? Показывал всем фотографию Джейн Доу и набросок ее портрета, сделанный художником, задавал вопросы. Энн Марсел там не было. Она…
Он вдруг замолчал и посмотрел на Марка своими темными печальными глазами, сделавшимися неожиданно большими.
— О черт!
— Что? — спросил Марк. — Джимми, черт бы тебя побрал, что? — Каким бы спокойным он ни притворялся, тревогу, которая в нем поднималась, нельзя было не заметить.
— Я, ну я слышал, как Грегори Хэнсон разговаривал сегодня с Мамой Лили Маэ Лаво.
— Да?
— Он собирался кого-то привезти к ней в Дельту.
— Черт! — закричал Марк. — Черт!
Мотор взревел, и машина рванула вперед по улице.
Глава 11
Мама Лили Маэ сидела на пороге своего старого деревянного дома, раскачиваясь в обложенном подушками плетеном кресле-качалке. Домик был очень симпатичный, прямо к порогу вел деревянный мостик, переброшенный через небольшой пруд, в котором росли гигантские водяные лилии. Энн поразило это место, затерянное среди сплошных топей.
Мама Лили Маэ, очевидно, ждала их. Она курила длинную трубку и наблюдала за тропой и мостиком. Увидев их, она приветливо кивнула Энн, игнорируя Грегори и Синди.
— Энн Марсел, как парень провел сегодняшнюю ночь? Ему лучше?
— Я не знаю. Он все еще в коме, — ответила Энн, подходя к старухе и принимая протянутую ей руку. Рукопожатие Мамы Лили Маэ было на удивление крепким. В нем чувствовалась неженская сила. Энн уже понимала, что не следует обманываться хрупким видом Лили Маэ. Она напоминала черепаху, панцирь которой с годами становится толще и крепче. И глаза у нее были, как у черепахи, зоркие. Постоянно зоркие. У нее была удивительная улыбка: она озаряла лицо, как солнце землю, делая его умным и красивым.
— Видела вас сегодня, вы прятались там, позади. Знала, что придете.
— Знали?
— Грегори, дай-ка мне руку.
— Да, Мама Лили Маэ, — встрепенулся Грегори, подошел к старухе и помог ей встать. Энн показалось, что на самом деле она ни в чьей помощи не нуждалась, но ей было приятно внимание и нравилось видеть, как Грегори вмиг подскочил к ней. Она подмигнула Энн:
— Входите. Поговорим наедине.
— Но, Мама Лили Маэ… — запротестовала Синди.
— Юная леди, с вами мы поговорим позже, — пообещала Мама Лили Маэ. Она провела рукой по красивому лицу Грегори. — И с тобой поговорим, сын. Господь всемогущий, как мне больно видеть твои страдания, мальчик. Она в руках всемилостивейшего Бога, пусть это тебя утешит. Джина была вся — сияние, вспышка, сама красота и непокорность, она светилась ярче фейерверка в День Четвертого июля. Теперь она в безопасности, больше никто не сможет причинить ей вреда. Научись жить с этим, мой мальчик. Видит Бог, я повидала достаточно смертей на своем веку, чтобы понять, что смерть — часть жизни, так уж оно есть, вот и все. А ты должен продолжать жить, слышишь?
Грегори взял в ладони старую руку, погладил ею свою щеку и ласково задержал ее на своем лице.
— Я постараюсь, Мама Лили Маэ.
— Старайся лучше.
С этим строгим наставлением она зашагала в дом. Все последовали за ней.
Гостиная у нее была странная. Удобные диваны, покрытые красивыми одеялами ручной работы, стояли по углам справа от входа, а с другой стороны находилась маленькая, но очень удобная кухня, отделенная от гостиной лишь невысокой кирпичной перегородкой. Воду накачивали помпой. Комната освещалась керосиновыми лампами, стоявшими на противоположных концах стола.
С потолка свешивались «колокольчики» из маленьких косточек, которые, позвякивая, колыхались над старомодными, чисто американскими уютными диванами. Ветерок, проникавший через открытые окна, колыхал их, сталкивая одну косточку с другой, третьей, четвертой, извлекая из них странную мелодию. Звук был на удивление легкий, мягкий и, как ни странно, успокаивающий.
— Не волнуйтесь, это все цыплячьи косточки. Я никогда не участвовала в человеческих жертвоприношениях, — поддразнила Энн Мама Лили Маэ, увидев, как та оглядывает комнату. — Синди, принеси нам с Энн по стакану лимонада. А потом вы с Грегори проваливайте.
— И что нам делать? — спросила Синди.
— Погуляйте. Поболтайте со Стариной Билли. Пособирайте цветы. Займитесь поисками души, побеседуйте с Создателем. Господи, детка, я не знаю. Поговорите друг с другом, вы же друзья, не так ли?
— Мы чудесно проведем время, — сказал Грегори, обращаясь к Синди.
— Конечно, — согласилась Синди, направляясь в кухню, чтобы налить в стаканы лимонад. — Старина Билли — это огромный аллигатор. Это именно тот, с кем я мечтала поболтать!
— Он безобиден, — сказала Мама Лили Маэ. — И любит, когда люди с ним разговаривают. Ну принеси же нам наконец наш лимонад и давайте вы двое выметайтесь.
Синди принесла лимонад, Энн с улыбкой поблагодарила ее. Синди скорчила гримасу:
— С нами-то там все будет в порядке, Мама Лили Маэ, а как насчет миссис Энн Марсел здесь?
— Я могу быть гораздо страшнее этого аллигатора, детка, но уверена, что миссис Марсел нужно попытать меня, иначе зачем бы она сюда явилась, а?
— Все будет хорошо со мной, — сказала Энн. Синди ей подмигнула как заговорщица:
— Что-нибудь еще, Мама Лили Маэ?
— Проваливайте!
— Пошли же. — Грегори закатил глаза, поймал Синди за руку и вывел из дома. Дверь-ширма закачалась и захлопала от их шагов.
— Ну. — Мама Лили Маэ уселась на диван, не сводя глаз с Энн, и снова закурила трубку. — Приятно видеть вас. Редкий мужчина отзывается так высоко о своей бывшей жене. Парень столько тут о вас наговорил!
— Джон бывал здесь?
Мама Лили Маэ утвердительно кивнула:
— Бывал. Он сказал, что вы замечательная художница, что вам понравится мое лицо и вы захотите нарисовать его.
— Это правда. — Энн улыбнулась. — Мне не доводилось встречать лицо, столь исполненное мудрости и характера.
Мама Лили Маэ приняла комплимент как должное.
— Тогда приезжайте как-нибудь и нарисуйте меня.
— Если позволите.
— Я только что это сделала.
Энн почувствовала, что снова улыбается. Теперь она понимала, почему люди рискуют отправляться в эти топи, чтобы получить совет и порошок «гри-гри» от Мамы Лили Маэ.
Старуха вдруг наклонилась вперед:
— Но это потом. А сейчас нам надо поговорить о Джине.
— Похоже, у них с Джоном были очень серьезные отношения.
— Вы это знали?
Энн покачала головой:
— Нет. Я знала лишь о его портретах, видела первый и другие на разных стадиях завершенности. Он рассказывал, как ему нравятся люди, с которыми он встречается, заставил меня увидеть в новом свете тех, кто работает в клубе.
