Лаура Леоне - Безумные мечты
Бросив окурок, Рэнсом с удивлением взглянул на Мадлен, когда та спросила его:
– И правда, почему бы тебе не надеть приличный костюм для встречи с президентом?
Видя ее искреннее изумление, Рэнсом объяснил:
– Видишь ли, за долгие годы работы в Секретной службе мне почти постоянно приходилось носить эти дурацкие костюмы. Мы в них тогда чуть ли не спали… Я никогда их особо не любил, но однажды… Я был телохранителем одной довольно важной персоны, с которой мне приходилось много разъезжать по стране. И вот представь себе солнечный летний день, когда народ ходит в шортах и футболках. Мне же пришлось потеть в этом идиотском костюме с иголочки! Я чувствовал себя словно в броне. Это было в Новом Орлеане. А в полдень у нас был самолет, мы должны были лететь куда-то… Да, вспомнил, в Чикаго! Так вот, когда мы прилетели туда, я был практически насквозь мокрый от пота. А там дул пронизывающий холодный ветер. Я чуть до смерти не замерз в этом дурацком костюме, черт бы его подрал…
– Судя по твоим словам, тебе было невесело.
– «Невесело» – это еще мягко сказано… Так вот, с тех пор я торжественно поклялся себе, что, когда я уйду из Секретной службы, найду себе другую работу и сожгу все свои костюмы на костре. И никогда не куплю новых. Жуткая одежда…
– И неужели сжег на костре?
Рэнсом ухмыльнулся:
– Нет. Передал в «Армию спасения». Однако один костюм все-таки оставил. Тот самый, который надеваю только…
– На свадьбы и на похороны.
– Именно. И никуда больше.
– Все равно, мистер Рэнсом, новый галстук вам отнюдь не повредит.
Рэнсом улыбнулся, когда Мадлен с неприязнью посмотрела на его галстук.
– Можно без «мистер».
Мадлен, оказывается, уже забыла, какая у него обаятельная улыбка!
– Но я даже не знаю, как тебя зовут… – призналась вдруг Мадлен.
– Никто не знает. Все зовут меня просто Рэнсом.
– Никто не знает? – поразилась Мадлен.
– Ну, моя семья, конечно, знает. Однако больше, наверное, никто.
– Но как это может быть? – Мадлен недоверчиво нахмурила брови. – Разве твое имя не указано на водительских правах, банковских книжках и счетах, в паспорте, наконец?
– Там везде только мои инициалы.
– Но для чего такая тайна?
– Моя знакомая однажды сказала мне: «Давай обойдемся без имен…»
Сейчас Рэнсом явно просто дразнил ее, никакой злости или горечи в его голосе она не услышала и все же почувствовала легкую боль в области солнечного сплетения.
– Но почему ты держишь в секрете свое имя?
– Потому что оно мне не нравится.
– Только поэтому?
– А-га…
– Многим не нравятся их имена. Они же не делают из них тайны.
– А почему я должен поступать как многие? У меня своя голова на плечах. И мне мое имя не нравится.
– И как же оно звучит, если так сильно тебе не нравится?
– Хм… – Рэнсом снова ухмыльнулся. – Меня не так-то просто поймать, Мэдди.
– Это уж точно…
Странно, но Мадлен нравилось здесь! Она бы никогда не подумала, что в Монтедоре ей может быть весело и легко – словно после бокала хорошего пенящегося шампанского. И вот она стоит тут и флиртует с человеком, которого никогда не ожидала больше встретить. Впрочем, нельзя расслабляться. Мадлен прекрасно понимала, что даже невинное заигрывание с Рэнсомом таит в себе опасность. Но все-таки ей было очень хорошо!
– Еще шампанского? – обратился он к ней.
– Нет, спасибо. Я никогда не пью больше одного бокала.
– Никогда не говори «никогда».
Мадлен решила рискнуть и сказала:
– В последний раз, когда я выпила несколько бокалов, у меня потом были серьезные неприятности.
В первый раз она намекнула на их знакомство, на ту безумную ночь. Глаза их встретились. Мадлен увидела, как быстро смягчилось выражение лица Рэнсома. Он спросил ее чуть слышно:
– Неужели было так ужасно?
Сердце Мадлен забилось сильнее. Он уже смотрел на нее, как когда-то… И она вспомнила когда: в ту минуту, когда разбудил ее, чтобы заняться с ней любовью еще раз. И потом, когда лежал на подушке рядом, и выражение его глаз было мягким и нежным. Ей так не хватало этой нежности сейчас. Мадлен устала от того, что приходится постоянно ссориться с ним, выясняя отношения.
– Нет. – Голос ее дрогнул. – Нет, это было не так ужасно.
Что бы ни отразилось в ее глазах, Рэнсом почувствовал, что сейчас неподходящее время и место для того, чтобы требовать от Мадлен большего. Поэтому он слегка отстранился от нее и сказал с едва заметной улыбкой:
– Не так ужасно? Боже мой… Вот так комплимент!
Мадлен улыбнулась и обрадовалась – замечательно, что Рэнсом решил не требовать от нее большего. По крайней мере пока…
– Раньше я не замечала, что ты падок на комплименты.
Рэнсом слегка нахмурился:
– Мисс Баррингтон, вы прекрасно умеете острить. Долгие годы практики?
– Скорее, наследственная черта.
– Мне кажется, у твоего отца нет привычки постоянно подкалывать всех кого не лень…
– У моего отца? – удивилась Мадлен.
– Ну, может, потому, что виделся с ним всего ничего…
– Ты заблуждаешься.
– Но он мне понравился.
– Ты ему, представь себе, тоже…
– Правда?
– А-га, – скопировала Мадлен любимое выражение Рэнсома.
– Откуда ты знаешь?
Да, похоже, на этот раз он ее поймал.
– Ну… – неуверенно начала она, но он перебил ее:
– Вы говорили обо мне?
– Да, – призналась Мадлен.
– И что же ты ему сказала?
Мадлен поджала губы, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Разумеется, я ничего ему не рассказала…
– Ну а он что? – рассмеялся Рэнсом.
– А он сказал, что ты хороший человек и тебе вполне можно доверять, несмотря на твои отвратительные манеры. Или слова.
– Да, твой старик умеет разбираться в людях, – великодушно признал Рэнсом. – Он у тебя и впрямь ничего…
– Уверена, что, когда я передам ему твой комплимент, он не будет спать всю ночь от волнения.
– От тебя он, по-видимому, довольно многого ожидает?
– Как и все отцы от своих дочерей.
– Ну не скажи. Все отцы не ожидают от своих дочерей, чтобы те рисковали жизнью ради бизнеса. Как не ожидают и того, чтобы их милые дочурки научились со временем управлять многомиллионными империями.
– Мой отец должен был от меня ожидать всего этого.
– Почему?
– Потому, что я могу это сделать.
– А ты не считаешь, что должен быть какой-то предел его ожиданиям и надеждам?
– Почему? Только потому, что я женщина? – И, еще до того, как Рэнсом ответил, Мадлен проворчала: – Не будь сексистом [5], Рэнсом. Ты слишком умен для этого.
– Первый настоящий комплимент, который я от тебя слышу в свой адрес.
