Салли Лэннинг - Гувернантка
Она призналась себе, что всячески избегает правды. Мартин нужен ей сам по себе – телом и душой. С его пылом и нежностью, с его смехом и внимательностью. Нужен для нее самой. Так же, как и для ее ребенка. Так, может быть, это любовь?
Тори, слегка поежившись, сказала:
– У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.
Энн быстро взглянула на девочку.
– Я… я просто мечтала.
– Держу пари: папа тоже скажет, что ты похожа на принцессу.
– Твоя мама затмит меня, Тори.
– Но ты симпатичней; – наивно возразила Тори.
Энн едва сдержала улыбку.
– Спасибо за то, что помогла мне застегнуть кулон, – сказала она; застежка оказалась слишком мелкой, чтобы справиться самой.
– Он такой классный! Ты, наверное, очень нравишься папе, если он подарил тебе его.
Энн ласково произнесла:
– Он просто хотел выразить свою благодарность, Тори. Не строй воздушных замков.
Чем в данный момент занималась она сама.
Завтра, подумала она. Завтра нужно сказать Тори, что вскоре я уйду. Энн думала об этом с ужасом. Но сделать это было необходимо, и сделать со всем тактом и заботой.
– Спущусь-ка я вниз, – сказала Энн. – Уже пора выходить.
Тори соскочила с кровати и схватила ее за руку.
– Я тоже пойду.
Почувствовав тепло маленьких пальцев, Энн едва не расплакалась. Она любила Тори. В этом не было никаких сомнений. И ей будет ужасно трудно и больно сказать ей «прощай». Отбросив эти мысли, Энн улыбнулась девочке.
– Спасибо за помощь.
Поэтому, когда Энн спускалась по изогнутой лестнице в холл, она чувствовала моральную поддержку Тори, придававшую ей смелости. Мартин и Келли уже ждали ее внизу. Мартин был ослепительно красив в смокинге и белой рубашке. Что же касается Келли, серебристое платье делало ее похожей на настоящую принцессу – ту, которая получила своего принца, с болью в сердце подумала Энн.
Мартин с непосредственностью воскликнул:
– Ты выглядишь сногсшибательно, Энн!
Его улыбка была такой выразительной, что Энн затрепетала.
– Спасибо… Здравствуй, Келли.
Келли смотрела на кузину так, словно видела ее впервые. А когда заметила кулон, то стала похожей на школьницу, обнаружившую, что кто-то другой вместо нее получил первый приз.
– Полагаю, платье для тебя выбирал Мартин, – с еле уловимой зловещей интонацией прот изнесла она. – У него всегда был хороший вкус.
– Вообще-то я нашла его сама, – ответила Энн.
Келли издала возглас, знакомый ей с детских лет.
– Мы заедем за мамой по пути к Лоутонам, она тоже приглашена. Мама ошибалась, говоря, что ты никогда не будешь такой красивой, как я.
Ну как можно испытывать неприязнь к Келли, сокрушенно подумала Энн.
– Ты очень добра, – искренне ответила она. Келли взглянула на дочь.
– Мне было бы очень приятно, если бы ты меня обняла, малышка… только не помни мне платье.
Тори подчинилась, затем сказала:
– Пап, ты потрясающий!
Мартин подхватил ее на руки и закружил в воздухе.
– Спасибо, милая. Тебе будет хорошо с Дороти, она на всю ночь останется в нашем крыле.
– Дороти сказала, что я могу до половины десятого смотреть телевизор.
– Только не увлекайся попкорном в шоколаде.
Жаль, что я не могу тоже остаться дома и смотреть телевизор, подумала Энн. А через пятнадцать минут, когда к ним в лимузине присоединилась Нина в голубом атласе, Энн пожалела об этом еще больше. С Мартином Нина была холодно вежлива, с Келли – преувеличенно сердечна. А Энн – бросив на нее один неприязненный взгляд, который не пропустил ни платья, ни кулона, – совершенно игнорировала.
Для той это было только к лучшему. Вечер и без язвительного языка Нины сулил ей массу неприятностей. Тем не менее она не смогла преодолеть легкой дрожи предвкушения, когда машина остановилась перед огромным помпезным домом Лоутонов, построенным в псевдосредневековом стиле. Высокие узкие окна, стрельчатые арки, башенки – все это там было. Что же касается интерьеров, Энн немедленно отметила великолепную работу дизайнеров и полное отсутствие души и индивидуальности, которые были свойственны дому Мартина, с его эклектичной коллекцией картин и милых сердцу вещиц.
Однако Лоутоны оказались славной, радушной четой. Их единственный сын, Джим, приехавший из Вашингтона, был красивым, холеным блондином. Он поцеловал Келли, с которой явно был знаком, в обе щеки, на Мартина посмотрел холодным оценивающим взглядом, озадачившим Энн, и с энтузиазмом пожал руку ей.
– Счастлив познакомиться с вами, – сказал он с очаровательной мальчишеской усмешкой. И перед самым началом концерта, проходившего в гостиной рядом с бальным залом, уселся в соседнее с ней кресло.
Ей удалось потерять в этой толпе Мартина и Келли, а компания Джима была явно предпочтительнее общества Нины.
– Думал, что этим рукопожатиям конца не будет, – прошептал он. – Когда концерт закончится, начнутся танцы. Вот это будет настоящая музыка.
– Вы не любите классическую музыку?
– Она хороша, когда тебе шестьдесят пять. Вся толпа после концерта устремится в бальный зал, танцевать вальсы. Но самое интересное – рок-н-ролл – будет в задней половине дома. Я хочу пригласить вас, Энн.
– Спасибо, – вяло ответила та. – Откуда вы знаете Келли?
– О, я познакомился с ней года за два до ее отъезда в Италию, – уклончиво ответил он. – А что у вас с Мартином?
– Он мой работодатель. – Когда Джим бросил на нее многозначительный взгляд, Энн более резко, чем собиралась, пояснила: – Я присматриваю за его дочерью.
– Ну, ну… О-ох, уже вышел пианист. Мне лучше заткнуться. Мама терпеть не может, когда я болтаю во время игры. Какая разница, говорю я, просто один шум накладывается на другой. – Он усмехнулся. – Ее просто трясет.
Возможно, Джим и легкомыслен, сказала себе Энн, но он отвлекает меня от маневров Келли. Та завладела вниманием Мартина и не отпускала его ни на минуту. Энн заглянула в позолоченную программку и настроилась с удовольствием послушать музыку. Пианист был первоклассный, и музыка успокоила ее. Но затем появился Мартин, потребовавший, чтобы она сопровождала его, Келли и Нину в бальный зал, где оркестр уже настраивал инструменты, а официанты в белых смокингах разносили шампанское и закуски. Джим испарился, пообещав прийти на помощь через полчаса. С мрачной решимостью Нина заняла Энн беседой.
Поэтому первой, с кем пошел танцевать Мартин, была Келли. Они составляют поразительно красивую пару, с болью в сердце думала Энн. А с ней Мартин не более чем вежлив. Жалея, что не сидит рядом с Брюсом в машине с мигалкой, где хотя бы знала, кто она такая, Энн сказала:
– Келли просто очаровательна, Нина.
