Валерия Вербинина - Ее любили все
– Ну я выходила, – жалобно сказала Ира. – После шампанского. А Макс меня проводил.
Кирилл поперхнулся:
– Макс! Так вы что, оставили нас без охраны? И оставили дверь открытой?
– Хватит ныть, ничего с вами не случилось, – фыркнул плейбой.
– Но мы не выходили из дома, – тотчас же прибавила Ира, обращаясь к Кошкину. – И Макс никого не убивал!
– Какой у вас размер обуви? – внезапно спросил Кошкин у Макса.
– А при чем тут это? – удивился тот.
– При том. Какой?
Мгновение плейбой буравил капитана взглядом.
– А не скажу, – неожиданно объявил он. – Пока вы не объясните, зачем это вам надо.
– Могу объяснить, – подозрительно легко согласился Кошкин. – Возле тела Толи были следы. Мужские. Их не успело занести снегом. Кстати, следы вели прямо в дом, так что могу вас обрадовать: тот, кто убил его, наверняка один из людей, которые находятся в каравелле. Так какой у вас размер?
Лев Подгорный зевнул.
– Господи, до чего старый трюк, – с отвращением сказал он. – Отпечатки обуви мужские, значит, это была женщина. Которая нацепила мужскую обувь, чтобы сбить нас со следа. Голосуем? – Он прищурился. – Виктория, ты за кого? Вернее, против кого, учитывая обстоятельства?
– У него 43-й размер, – проговорила Виктория, игнорируя критика.
– Ты это о ком? – с недоумением спросил Кирилл.
– О Максе, о ком же еще?
Скулы Кирилла медленно начали наливаться красным.
– Та-ак, – протянул он. – Ясненько.
– Что тебе ясно, ясновидящий? – передразнила его Виктория. – Мне Женька говорила. Она ему как-то подарок подбирала. Обрадовать хотела. Пришла с подарком, а он с другой бабой в постели. Помнишь, Макс? Или уже все забыл?
Злость, звеневшая в ее голосе, поразила Кирилла. Такой он Викторию никогда не видел – и, по правде говоря, не подозревал, что она может такой быть.
– Ты что, собираешься теперь меня во всем обвинять? – неуверенно пробормотал Макс.
– Да, – с ожесточением выпалила Виктория. – Потому что ты, сволочь, сломал ей жизнь. Ты убедил ее, что раз она тебе не нужна, то и никому нужна не будет. И она ухватилась за первого попавшегося человека, за Валентина Степановича. Который был не такой, как ты, но это уже ничего не могло изменить. Потому что она его не любила и знала, что никогда не полюбит. Ей не надо было выходить за него замуж. Не из-за того, что его первая жена – стерва, которая над ней куражилась, то есть пыталась куражиться, не из-за того, что Женька получилась ровесницей своей падчерицы. Просто не стоило, и все. А ты, гаденыш, пришел на ее похороны. И смел лить там лицемерные слезы, хотя твоим слезам цена такая же, как тебе самому.
– Не смей так со мной разговаривать! – крикнул Макс. – Ты… ты… Да откуда ты знаешь, что я тогда пережил!
– Да и вообще как-то некрасиво… – начала Ира, хлопая ресницами.
– Заткнись! Не лезь в наш разговор, поняла, ты?
Это сказала вовсе не Виктория, а Макс, за которого девушка пыталась заступиться.
– Начинается, – буркнул себе под нос Лев. Каким бы он ни был – или ни притворялся – циником, все эти разборки ему претили.
«А он, оказывается, психопат, – подумал Кирилл, с опаской наблюдая, как дергается лицо Макса, как мелкие брызги слюны вылетают из его злобно кривящегося рта. – И как я этого раньше не замечал?»
– Давайте не будем отвлекаться, – попросил Кошкин. – В данный момент меня интересуют не нюансы ваших взаимоотношений с госпожой Адриановой, а кое-что посущественнее. Господин Подгорный, какой у вас размерчик?
– 44-й, – буркнул Лев. Не довольствуясь этим ответом, капитан подошел к нему и осмотрел его ботинок.
– Ваша очередь, Кирилл, – сказал он, оборачиваясь к спутнику Виктории.
– У меня 41-й размер, – раздраженно ответил тот, снимая обувь. – Нате, проверяйте!
И Кошкин таки проверил, надо отдать ему должное.
– Вам, конечно, это кажется забавным, – проговорил он, возвращая бизнесмену его собственность, – а мне, в свете того, что ночью убили моего товарища, – не очень.
В следующее мгновение он мягко положил руку на ствол ружья и прижал его к столу, чтобы не дать никому возможности воспользоваться оружием.
– Идемте, Максим Петрович.
– Куда? – мрачно спросил Макс.
– Поговорить. С глазу на глаз.
– Вы что, подозреваете меня в убийстве? – вспыхнул плейбой.
– Я этого вовсе не говорил, – поставил его на место Кошкин. – Я сказал: поговорить. Большая разница, знаете ли.
– И все, что я скажу, будет использовано против меня? – иронически осведомился Макс. – Так, что ли?
– Не обязательно. Оно может быть использовано и против других. Все зависит от степени вашей откровенности.
Макс Доронин прикусил губу, сосредоточенно раздумывая.
– Ладно, – выдавил он из себя наконец. – Но должен вам сказать, если вы подозреваете, что я убил вашего приятеля, то это вы зря. Я никого не убивал. Вообще.
– Об этом мы тоже поговорим, – вежливо ответил Кошкин. – После вас.
Он пропустил Макса в дверь и, прежде чем уйти, забрал с собой ружье.
– Это вам не понадобится, – сказал он Кириллу, опередив его протест.
И дверь за ним захлопнулась.
Глава 17
Макс
Двое мужчин миновали узкий коридор и вошли в библиотеку, в которой Кошкин не так давно допрашивал профессора Свечникова. Макс остановился посреди комнаты, оглядываясь. Что же до капитана, то он сразу же сел за стол и положил на него конфискованное ружье.
– Садитесь, прошу вас, – буркнул он.
Макс усмехнулся:
– Я давно не читал детективов, но в книгах, по-моему, за таким приглашением обычно следуют сенсационные признания. Вы этого от меня ожидаете, капитан?
– Нет, – ответил Кошкин, – я ожидаю фактов, и только. Скучных, серых, непритязательных фактов, которые помогут мне понять, кто заварил всю эту кашу и зачем.
– Вряд ли я смогу многое вам рассказать. – Макс все-таки сел боком к столу своего собеседника и, вытянув руку, принялся постукивать пальцами по полированной поверхности. – Если вас интересует, почему я нанял Анатолия Владимирова…
– И это в том числе.
– Ну, тут все очень просто. Гибель Евгении сразу же меня насторожила, я ведь знал, что она прекрасно водила машину. Потом я стал сопоставлять разные мелочи, узнал о завещании Адрианова, который хотел все оставить второй жене, и мне стало ясно, что у его родных был очень веский мотив. А потом я получил анонимное письмо.
– Оно при вас? – спросил Кошкин.
– Нет. Да в нем не было ничего особенного. Просто некто обвинял меня в том, что я убил Евгению.
– И это вы называете «ничего особенного»? – вздернул брови Олег.
– Ну, мало ли на свете ненормальных, капитан.
– Согласен, – усмехнулся его собеседник, – но это еще не значит, что мы обязаны с ними мириться.
