Лицо света, лицо тьмы (СИ) - Малинина Маргарита

Элла оценила слово и заржала.

– Элка, они правы, – встал на нашу сторону Тони.

– И ты, Брут? – высокопарно молвила сестра. – Не мы ли с тобой долго и скрупулезно разрабатывали сей дивный план? А ты теперь соглашаешься с людьми, которые меня идиоткой обзывают и пытаются завести в обитель зла?

– Но они-то не знают этого…

– По-моему, все предельно ясно, – заговорил Саша ровным тоном, будто лекцию читал. – Судя по тому, что Элла никак не среагировала, когда Соня сказала, что и на нее покушались, значит, она этого и ожидала. Из этого следует вывод, что Элла специально исчезла незадолго до нового слета, чтобы Соня отправилась вместо нее и покушались уже на Соню, так?

Я открыла рот, что поспорить с Сашкой, не веря в то, что сестра на такое способна, но в ту же секунду до меня дошло, что он прав. И я сказала уже другое:

– Боже, какая ты дрянь…

Элла с наглым видом сложила руки на груди.

– Ты уж определись, идиотка или дрянь. Чтобы дрянные вещи делать, нужно обладать интеллектом…

Мне это встало поперек горла. Я набросилась на нее, даже не успев понять, что делаю. Я не умела драться. Никогда этого не делала (только в детстве и, кстати, опять же с Эллой) и вроде не собиралась. Но руки действовали сами по себе, вцепившись в ее белокурые волосы. А ее пальцы, в свой черед, схватили уже мои белокурые волосы… Не знаю, как далеко мы смогли бы зайти, не разними нас парни уже через десять секунд.

– Давай ты расскажешь уже, что произошло! – потребовал Саша, причем таким тоном, которому обычно подчиняются.

Все, кроме этой девицы, по недоразумению и упущению природы оказавшейся моей сестрой-близнецом.

– Пусть она драться перестанет сначала, истеричка!

– Она волновалась за тебя, Элка, – встрял Тони. – Это стресс, пойми!

– Так сделайте ей укольчик! Иначе не буду ничего объяснять! Вот и мучайтесь загадками и не спите по ночам!

– Я тогда из этого вытрясу, – кивнул Саша на Антона. – Он, сдается мне, быстро расколется. А ты сама сказала, что план вы вместе придумали. Он твой подельник, он все знает.

Именно Антона я видела плохо, он стоял дальше всех, но, думается, при этих словах он скуксился.

– Я буду спокойна, обещаю, – нехотя выдала я.

– А извиниться? – ядовито молвила Элла, снова скрещивая руки.

– Сначала ты! За то, что пропала.

Она опять хмыкнула.

– Вот такой, Сонька, ты мне больше нравишься. А то все строила из себя монаха-отшельника. Или кисейную барышню, божью коровку. Ах, не говорите при мне о сексе, это грех! Ах, как вы можете курить и пить спиртное! Ах, я такой ангел, а вы все кругом – мерзкая грязь под моими ногами!

– Не надо выдумывать, я никогда так не считала!

– Жаль, не вижу, покраснела ли ты при слове «секс» или что-то изменилось… – И тут она перевела взгляд на Сашу. Мне кажется, сейчас покраснел он. Но я не уверена, говорю же, темно. Мы молчали в изводящем ожидании, когда она насытится. Если тебе что-то нужно от вампира, приходится дать ему своей крови. – Ну ладно. Реально хочу на ее рожу посмотреть… Но в дом не пойду! Вызывайте такси! Поедем к Зайчику, пообщаемся нормально.

Кличка, придуманная Эллой для Тони, заставила меня спросить у него:

– Это ты со мной общался на форуме?

– Когда я, когда Элка…

– Но зачем? Я ничего не понимаю!

Элла не стала отвечать, справедливо рассудив, что все равно в квартире Антона все расскажет. В это время Бельский звонил в службу такси и пытался объяснить, что нас нужно забрать с деревенского кладбища ночью четверых. Не знаю, что ему пришлось выслушать, он пару раз повторил, что мы не дети и это не шутка, в итоге договорились, что машина заберет нас от ближайшего к кладбищу дома. Так как маячить напротив окон особняка Павлецкого мы не хотели (не дай бог кто из наших увидит), Саша назвал соседний дом. Когда мы до него дошли, ждать оставалось всего пару минут.

Квартира, в которой жил Тони, оказалась четырехкомнатной хрущевкой со смежным залом. Я вслух отметила, что в таких хоромах действительно легко спрятать человека, на что они оба покрутили пальцем у виска, объяснив, что родители Антона уехали на юг, а бабушка с дедушкой в санаторий, поэтому три недели он живет один. Когда семья в сборе, квартира уже не кажется такой огромной.

– А где ты жила все это время? – тут же набросилась я на сестру, поняв, что кое-что не сходится. – Допустим, три недели тут живешь, а раньше?

– У нас тут хостел дешевый, – ответил за нее Антон. – Я ей денег давал. А что? Не могу я позволить, чтобы ее грохнули.

– Ладно, давайте ближе к делу, – Саша по-свойски устроился на длинном диване в зале, я присела рядышком.

Элла и Антон заняли кресла.

– Слушай, это был единственный выход! – начала Элла оправдываться. С ума сойти, это впервые. Ведь оправдываются, когда признают свою вину, а сестра всегда считала виноватыми других. – На меня покушались. Дважды.

– Что? – удивился Саша. – Ваза – это первый раз, так? А когда был второй?

– Перед отъездом. Жирный козел застукал меня возле своего ноута! – Надо полагать, речь шла о Макарове. – И после этого в моем пирожке обнаружились иглы и кусочки лезвия!

– Ой, ну давай без голливудщины… – сморщился Бельский. Я была с ним солидарна, посему кивнула.

Вмешался Антон:

– Ребята, это правда. Я сам видел.

Они рассказали подробнее, перебивая друг друга, добавляя все новые детали к вышесказанному. В конечном итоге фабула такова: бабушка Павлецкого «на дорожку» всем собирает сухой паек. Выдается утром в понедельник. Кто уезжает раньше, тот ничего не получает. Пока молодежь умывается и завтракает, Таисия Арсеньевна разносит пирожки по комнатам, все равно пойдут вещи собирать и одеваться (некоторые на завтрак приходят в пижамах и халатах). Элла пропустила завтрак и полезла в компьютер Павлецкого. Она его уже подозревала (об этом позже). Он застукал ее, Элла выдумала какую-то чушь, мол, хотела молча скинуть свои записи, а так стеснялась показать. Позвонила бы из дома и сообщила, в какой папке искать. Бред, конечно. Ничего удивительного, что Макаров не поверил. Хотя виду не показал. Он редко идет на открытый конфликт. Элла отправилась завтракать, а пирожок уже ждал ее наверху. Они вместе с Антоном на остановке ждали автобус, каждый свой, но время примерно одинаковое, и вот решили слопать по пирожку. Антон, вечно голодный, сказал, что не наелся. Пирожки у бабульки маленькие, на один зуб, их сразу в рот закидывают. Элла, добрая душа (слова Антона, но мы с Сашой выразительно хмыкнули), решила поделиться. Видимо, очередная диета находилась в самом разгаре. (Где-то год или полтора назад она взялась худеть. Пару дней не ест мучное и сладкое, а потом эта диета идет лесом. Через месяц – опять.) И вот она решила разломать пирожок, в половинке булочки и калорий вполовину меньше, подумала она. Но вот незадача – пирожок кишел разными железяками.

– Говорят, что преступник редко меняет почерк, – сказала я, уже поверив сестре. – Отравленный йогурт тоже стоял у меня на тумбе возле кровати, пока я гуляла по дому и двору. Только иглы совать в бутылочку довольно глупо, а вот в пирожок, который сразу проглатывается, – отличное решение.

– Ага, – хмыкнул Бельский, и я заметила, что сарказм из его тона никуда не делся. Он все еще не верит ей. А теперь уже им обоим. Впрочем, Саша быстро пояснил причину подозрений: – Пирожок такой махонький, что глотается сразу, а вот длинные иглы и большие плоские лезвия вполне там уместились! Загадка в духе Шерлока Холмса…

Элла зыркула на него с ненавистью, но ничего не сказала, а Тони молча поднялся и ушел в одну из маленьких спален, что смотрели дверью на зал с противоположной стороны от коридора. Видимо, одна из комнат – его.

– Зря не веришь, – донеслось до нас (дверь он закрывать не стал). – Я все сохранил, – выйдя, добавил он и передал в руки Александру бумажный сверток.

Саша, недолго думая, развернул его.

– Ах! – воскликнула я, разглядывая половинки иголок и куски лезвий.