Елена Веселая - Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani
Я ничего не понимаю. Может, во мне что-то не так? Я уже забыла, как это бывает у нормальных людей. Если люди нравятся друг другу, то отношения должны как-то развиваться. Или я должна ждать следующей случайной встречи? А если ее не будет? Что тогда?
Я устало бреду в свой номер. Снимаю внезапно ставшее ненужным платье и падаю на кровать. По телевизору опять идет Гарфилд. Я уже готова возмутиться швейцарским телевидением, по потом понимаю, что все время попадаю на платное гостиничное кино. Я смотрю на смешного кота и плачу.
1 апреля, суббота
С утра Лев Сергеич смотрит на меня как-то загадочно. Намекает на то, что меня сегодня ждет большая неожиданность. Учитывая, что сегодня День дураков, я стараюсь не реагировать. Что это ему вступило в голову на старости лет? Интригует, как шестиклассник.
Я снова нарезаю круги по главному ювелирному павильону. Хочу рассмотреть все еще раз — вдруг я что-то пропустила, не заметила? Встречаю нескольких знакомых журналистов из «глянца» — их сюда привозит организованной толпой компания Mercury. Мне жаль этих людей — оплаченная рекламой поездка похожа на тюремную прогулку. Шаг влево, шаг вправо рассматривается как побег. Журналисты ходят строем по заранее готовому маршруту, вжав головы в плечи и не глядя по сторонам. Не дай бог посмотреть в сторону какой-нибудь марки, не представленной в Mercury! Даже со мной они здороваются как-то пугливо, хотя много раз бывали в нашем магазине и мучили меня расспросами о камнях и украшениях.
Натыкаюсь на свое начальство. Еще до того как они меня заметили, у меня начинают дрожать колени. Я понимаю, на что так игриво намекал Лев Сергеич. Спиной ко мне стоит человек, присутствие которого я всегда ощущала в любой толпе. Алекс. Человек, встречи с которым я так боялась.
Он оборачивается, тянется поцеловать меня в обе щеки. Конечно, я не ждала, что он бросится целовать меня взасос на людях, но «архиерейским» поцелуем воздуха разочарована. Я уже поняла, что поцелуям здесь не придают никакого значения. Они вроде «здрассьте». Ничего личного. Но мне-то куда деть внезапно покрасневшие щеки, ставшие огромными и неуклюжими руки?
Ирина и Павел смотрят на меня насмешливо. Видимо, Лев Сергеич выдал им подробности моей истории в качестве анекдота. Алекс чувствует, что мне неловко. Приглашает меня на чашку кофе, извинившись перед своими спутниками: «Надеюсь, вы не будете скучать без меня — мне хочется поговорить несколько минут со старой знакомой».
Я отмечаю про себя эти «несколько минут». Мы идем к бару и выходим с чашками на улицу. Алекс смотрит на меня во все глаза.
— Как ты живешь?
— Хорошо. А ты?
Он не отвечает. Мы оба молчим. Я постепенно успокаиваюсь. Я так боялась, что при встрече с ним снова почувствую себя зависимой, уйду в омут с головой… ничего этого не произошло. Я смотрю на него как бы со стороны. Передо мной сидит не слишком молодой, не слишком здоровый и очень усталый человек. Совсем чужой. Внезапно он говорит:
— Хорошо выглядишь.
Я молчу, поскольку не могу ответить ему тем же.
— Я часто думаю о тебе, о том, как ты там одна. Тебе, должно быть, очень трудно жить. Я мог бы тебе помогать.
— Каким образом?
— Ну, например, переводить какую-то сумму каждый месяц.
— Спасибо. Не нужно.
— У тебя что, кто-то есть?
— Нет. Но это не важно. В любом случае я ни в чем не нуждаюсь. Привыкла жить на зарплату, и мне этого достаточно. К лишнему меня не тянет. Не хочу привыкать.
— Ты не думай. Мне ничего от тебя не надо взамен. Я просто чувствую некую вину перед тобой. Или ответственность. Черт ее разберет.
Я даже поперхнулась от обиды. Уж лучше бы он соврал, что ли. Сказал бы, что его чувства остались прежними, что долг перед семьей не позволяет ему поступать как хочется… Или какую-нибудь другую чепуху, о которой пишут в романах и о которой грезят такие дурочки, как я. А чувства вины мне совсем от него не нужно.
Я допиваю кофе. Благодарю его за предложение. И стараюсь показать своим видом, что мне пора идти работать.
— А ты изменилась. Уже совсем меня разлюбила?
При чем тут любовь? Я не считаю нужным отвечать.
Дружески целую его в щеку (настоящим поцелуем) и прощаюсь. Настроение в конце встречи у меня гораздо лучше, чем в начале.
Я иду обратно и натыкаюсь на Элину — главного редактора одного из московских модных журналов. Она одиноко сидит на лавочке и перебирает кучу пресс-релизов, откладывая в сторону ненужные бумажки и брошюры и заботливо складывая нужные диски с картинками. Мне всегда жалко журналистов — они таскают на себе тонны информации, причем в самом буквальном смысле. С любой презентации уносят пакет с макулатурой, которая, по моим наблюдениям, им совершенно не нужна. Что же говорить о выставке, где за день набирается столько пакетов, что их трудно сдвинуть с места, не то что носить все время с собой.
Мне нравится Элина. Я знаю, что среди коллег она слывет невыносимым тираном, но журнал у нее получается интересным. А значит, тиранит она по делу. Совсем недавно она звонила мне и просила проконсультировать ее сотрудницу по поводу разных огранок. Я присаживаюсь рядом — мне кажется, она не воспримет это как панибратство. Предлагаю ей прогуляться со мной: я готова показать ей кое-что интересное. Она как-то криво улыбается и смотрит за мою спину. Я оборачиваюсь. Там с видом тюремного надсмотрщика стоит представительница компании, которая привезла журналистов на выставку. Элина несвойственным ей просящим голосом спрашивает:
— Можно я полчасика погуляю с Мариной? Посмотрю на бижутерию…
Слава богу, надсмотрщица кивает. Мы почти вприпрыжку бежим по коридору.
— Надо же, — говорит Элина, — я уже в шестой раз приезжаю в Базель, а о существовании этих залов даже не подозревала. Нас сюда не отпускают.
А как же пытливый ум журналиста, которому должно быть свойственно стремление узнать новое? Наши журналы так и живут в счастливом убеждении, что на свете существуют только те марки, которыми торгуют рекламодатели. Элина подтверждает мои выводы:
— Пусть начнут давать деньги, тогда мы про них напишем.
— А как же информация? Журналы, пишущие о моде, должны же быть в курсе того, что происходит в мире, в том числе в ювелирном…
— Нет денег — нет информации.
Я прихожу к заключению, что моему знакомому Виктору ничего не светит. Думаю, он прав, когда не хочет вкладывать деньги в собственное имя. Для того чтобы оно прозвучало действительно громко, никаких денег не хватит. Ему хорошо — уровень его таланта значительно выше уровня амбиций. А каково тем, у которых все наоборот?
