Марина Туровская - Серый ангел
Я тут же почувствовала, что вспотела, и тоже достала носовой платок.
— Мы ехали под заказ. Правда, Кирилл?
Я промокнула свой лоб. Лицо Кирилла было так близко к моему. Не была бы я сейчас за рулем, полезла бы целоваться.
— Правда, — спокойно ответил он.
От его голоса меня окатило жаркой волной, и я опять взмокла, теперь точно не от жары.
Автобус с кокетливыми дамами наконец-то остался позади, и с правой стороны по ходу автомобиля потянулись торговые павильоны рынка.
— Машуня, давай тормознем, мне нужны средства гигиены, гели-дезодоранты и всякие майки-футболки.
Я поймала взгляд Анны в зеркале заднего вида и сделала преувеличенно удивленное лицо.
— С ума сойти! А я-то думала, что ты совершенно святая и из средств гигиены тебе нужна только колодезная вода.
Смех Анны разлился веселой волной.
— Не только. Еще я люблю вкусно есть, сладко спать, смотреть хорошие фильмы и читать полезные книги. А еще хорошее вино, дорогой коньяк и, наверное, мужчин. Во всяком случае, своего я очень любила, своего бывшего мужа… — Поймав в зеркале мой виноватый взгляд, отмахнулась. — Я уже отревелась по поводу Гриши, мне теперь почти не больно. А прокладки все равно нужны. Тормози, Маша.
— Ну, слава богу. А то я боялась, что ты ближе к ангелам, чем к нам, грешным.
Тихо улыбнувшись, Анна наклонилась ко мне.
— Если к ангелам, то не к белым и не к черным, а к серым ангелам.
Я разудало въехала на стоянку Торгового центра.
В магазине мы пробыли ровно пятнадцать минут. Я скупила все виды футболок и маек, которые могли на меня налезть, долго торговалась, высчитывая скидку.
Шорты и кроссовки я купила по тому же принципу — «чтобы влезло». Анна подошла к процессу более тщательно, выбрав всего две майки, шорты, коротюсенькую юбочку и туфли на низком каблуке.
Мы тут же переоделись в обновки. Аня в розовых шортах и в белом топике, я в шортах защитного цвета и в самой дорогой из купленных футболок. Футболка была не просто с глубоким декольте, но еще и с дырами в трех местах спереди и в четырех сзади. Каждая дыра сопровождалась прикольным рисунком и надписью типа: «Не плюй в колодец — сгодится водицы напиться», «Не стой под «стрелой» — убьет!» и так далее. А прорезанные дыры — видимо, для лучшего усвоения окружающими правил житейской мудрости.
— Тебе очень идет, — оглядела меня Аня. — Даже помолодела.
— Кстати, — я тоже оглядела Анну, — а сколько тебе лет?
— Тридцать один будет в этом году, — просто ответила Анна.
— Что?
В шортах, в обтягивающей майке, с двумя косичками, Анна «тянула» от силы года на двадцать три.
В голове вспыхнул оранжевый свет: «Она на год старше тебя». Голубой свет радостно завопил: «У-р-ра!» «Не «уракай», — охолонил болотный голос. — Выглядит-то она гораздо лучше и моложе».
Мы вернулись в машину. Я с четырьмя пакетами, Анна с двумя. За руль сел Кирилл.
Анна набрала телефонный номер из четырнадцати цифр с кодом Москвы и, дождавшись женского голоса, отключилась.
— Это я опять маме звоню, — как бы извиняясь, сказала Анна.
Отвечать мне было нечего, я ничего не понимала, и Анна принялась объяснять в своей неспешной манере.
— Понимаешь, я действительно очень изменилась, мое новое тело сформировалось окончательно. Я боялась испугать отца и высылала старые, первого года фотографии. Мне так хотелось приехать к маме с папой, обрадовать их… Но Геннадий запретил мне выезжать, это могло сказаться на моем здоровье. А родителей в Зону не пускали.
* * *Новое тело Анны сформировалось окончательно. К тому времени исполнилось три года ее пребывания в той очень странной географической точке Земли.
Ее, припорошив гипсом, можно было выставлять в любом музее мира в качестве классической статуи и, наоборот, нацепив пару ажурных лоскутов, фотографировать для эротического журнала.
От нечего делать Анна увлеклась естественными науками. К ее услугам был бесплатный круглосуточный Интернет, бесплатные учителя иностранных языков, бесплатные консультанты в любой отрасли науки, а также неограниченное количество свободного времени и любящий муж, разрешающий делать все, что ей вздумается.
Своим родителям и сестре Григория, Наташе, Анна за последний год не прислала ни одной семейной фотографии. Маме и папе потому, что хотела приехать в Москву и «живьем» порадовать своим здоровьем, а Наташе с Павлом потому, что Григорий старел на глазах.
У него появились две крайне вредные привычки — он стал пить и ревновать. Анна старалась не читать нотаций мужу по поводу запоев, в Топи большая часть мужчин страдала этим российским недугом, а ревность поначалу ей льстила. Ее никогда и никто не ревновал. Некому было и не к кому. Она знала о своей невиновности, и страстные обвинения Григория ее просто развлекали. Особенно ей нравились сцены раскаяния и примирения, секс после них отличался остротой и, как шутил Гриша, разнузданностью.
В своем образовании Аня выработала стройную систему. Понедельник отдавался биологии, вторник — физике, среда — химии, четверг — иностранным языкам, пятница была спортивной, а суббота — семейным днем. Анна готовила королевские обеды, и в их дом заваливалось человек по десять. В воскресенье Аня лежала в кровати и «ленилась».
К ней в подруги набивались все тридцать женщин поселка, но Анна близко дружила только с двумя — с Аринай и Татьяной, но видела их редко, поскольку большую часть времени проводила в Зоне. А там самым близким человеком стала Ольга.
Ольга, загруженная работой, просиживала в геологической лаборатории по десять часов. Вечером, если не было занятий с Анной, она ложилась в своей комнате и тупо смотрела телевизор, наливаясь разбавленным спиртом, который ей разрешал брать из лаборатории Гена. Во время выпивки Ольга становилась веселее. Главное было — вовремя отследить момент, после которого она становилась агрессивной, лезла в драку или доставала Лёнчика придирками.
Лёнчик, давно переехавший в ее подземный «жилой номер гостиничного типа», ужинал, отбирал спирт и ложился рядом, просматривая очередную брошюру по проблемам крови. Он злился, когда Ольга через пять минут после секса засыпала, прислонившись к нему. Она слабела. При метре восемьдесят роста она стала весить пятьдесят килограммов и походила на мумию с живыми глазами. А Лёнчик здоровел, несмотря на то что каждый день у него брали по двадцать кубиков крови.
Весной Ольга стала сдавать на глазах. Началось облысение, общая слабость. Пальцы рук почти постоянно мелко тряслись, и появились симптомы склероза. Не давало умереть только ежедневное внутривенное введение крови Лёнчика. Нужно было увеличивать дозы, а лучше сделать полное переливание, но вмешался Аристарх. Порция крови Лёнчика делилась на две части, первая половина распределялась между ним и Ольгой, вторая уходила в хранилище для экстренных случаев. Аристарх вычеркнул Ольгу из списков получателей целебной доли, увеличив собственную дозу. Лёнчик молчаливо согласился.
