Юлия Шилова - Всё под откос, или Я выпита до дна
– У меня раньше не было никаких тайн. Они появились совсем недавно, – задумчиво произнесла я.
– Ладно, это, конечно, твое дело. Только знай, что я не железная и тоже умею обижаться. У меня, между прочим, гордость есть.
– Я рада. Танька, прошу тебя, езжай домой. Завтра на работе увидимся.
– Ты кого-то ждешь?
– Тебя это не касается.
– Ты не хочешь, чтобы я видела этого человека?
– Таня, будь другом. Свали отсюда, пожалуйста, – разозлилась я.
Танька вскочила и направилась к выходу.
– Завтра увидимся в больнице, – бросила я ей вслед.
– Завтра у нас медкомиссия, – тихо произнесла Танька и принялась обуваться.
– Что? – не поверила я своим ушам.
– Завтра медкомиссия, – безразлично повторила Танька.
– Как медкомиссия? Еще рано. Она должна быть только через полгода.
– Назначили на завтра. У вас в отделении больной СПИДом лежал. Мало ли чего. Мы же с его кровью работали. Вот и решили медкомиссию раньше времени назначить.
Не сказав ни слова, я подошла к стене и тихо съехала вниз. Танька, открыв рот, принялась трясти меня за плечи. Я сидела как вкопанная, не в силах пошевелиться.
– Маша, что случилось? Почему ты так побледнела? Тебе плохо? Может, «скорую» вызвать?
– Не наклоняйся ко мне близко, – прошептала я. – Я действительно больна.
– Чем? – вытаращила глаза Танька.
– СПИДом.
Танька замотала головой и села у другой стены.
– У меня СПИД, – повторила я и тупо уставилась в потолок.
– Как? Ты уверена?
– Я сдавала кровь. Анонимно, конечно.
– Ты с ним спала?
– Я люблю его, Танька. Ты даже не представляешь, как я его люблю.
– Эту курицу ты готовишь для него? – понимающе кивнула она.
– Утром я готовила ему борщ. У нас семья, понимаешь? Мы оба больны, и нам осталось не так долго жить. Мы любим друг друга, и нам хорошо вместе. У нас семья, Танька, семья! – закричала я что было сил. – У нас нормальная дружная семья! Ты не знаешь, что такое семья, потому, что ты ни с кем не жила так, как я живу с Ильей! Сегодня он принесет мне свои рубашки, костюмы, галстуки. Я буду их стирать, крахмалить и гладить. Он не отдаст их в химчистку, а принесет их мне! Понимаешь, мне? – Я громко зарыдала и, сбиваясь, продолжила: – Знаешь, я буду стирать его носки по нескольку раз в день! На них не будет ни одного черного пятнышка. Я накрахмалю его рубашки так, что они будут стоять! Илья обязательно это оценит. Ему понравится, я просто уверена. Да не молчи же ты, скажи хоть что-нибудь!
Танька закурила сигарету и протянула мне пачку. Мы сидели напротив друг друга и старательно прятали глаза.
– У тебя есть пепельница? – наконец спросила Танька.
– Стряхивай на пол, – почти шепотом ответила я.
– А вдруг твоему мужу это не понравится? – язвительно спросила Танька, выделив слово «мужу».
– Не переживай, – выдавила я улыбку. – Моему мужу нравится все.
– Он у тебя такой бесхарактерный? – Танька уронила сигарету на пол, но тут же подняла ее и закурила дальше.
– Он у меня ручной, домашний, – засмеялась я.
– А что же он тебя такой гадостью наградил? Недоглядела, что ли? Да и вообще, давно ли он стал твоим мужем?
– Вчера, – устало ответила я.
– Что?!
– Что слышала. – Я посмотрела на часы и серьезно произнесла: – Сутки назад Илья стал моим мужем.
– Машка, ты в своем уме? С чего ты вообще взяла, что он твой муж?
Я почувствовала, как меня затрясло.
– Он сам сказал, а может, и не говорил. Может, я сама это придумала, не знаю. Просто я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Мы обречены, понимаешь?! Нам нужно держаться вместе. Другого выхода нет. Я люблю этого человека. Люблю. Я так сильно его люблю, что придумала себе сказку, будто мы семейная пара. Вот уже много лет мы живем вместе в этой квартире. Нам здорово вдвоем, понимаешь, здорово! И нам никто не нужен. Потому что все вокруг здоровы, а мы больны. Здоровые люди никогда не поймут тех, кто неизлечимо болен. Мы никого не хотим видеть. Даже ты мне больше не нужна! Потому что ты здорова и будешь жить долго. Скорее всего, ты умрешь от старости, а я никогда не умру от старости, потому что мне осталось совсем чуть-чуть. Какой-то крохотный кусочек, который даже сравнить нельзя с тем, что остался позади. Но я хочу прожить этот кусочек счастливой, пойми. С человеком, которого я люблю.
Танька затушила сигарету об пол, достала платок и вытерла слезы:
– Машка, ты больна. СПИД поражает не только организм, но и мозг. Это заметно по тебе. Твой мозг воспален. Тебе бы следовало засадить этого скота за решетку за умышленное заражение! Пусть сдохнет в тюрьме, как тварь! Он подлец, мразь! Разве можно было заражать такую девчонку?! Ведь ты наивная дурочка! Чище тебя во всей больнице не найти.
– Танька, ты с ума сошла! Разве можно отнять у меня то, что досталось мне такой ценой? Я простила его. Я ему все простила. Я не прощу только одного: если он когда-нибудь вздумает от меня уйти.
– Что ты ему простила?! – выдохнула Танька, вытаращив глаза.
– Я простила ему СПИД…
– Ты хоть соображаешь, что ты говоришь?! Разве можно прощать такие вещи?! Ведь эта болезнь отнимет у тебя жизнь!
– Я простила… – глухо повторила я. – Если бы не СПИД, мы бы никогда не были вместе. СПИД сблизил нас, и он решил соединить свою судьбу с моей.
– Машка, да ты хоть вдумайся в то, что ты говоришь! Ты больна! Скажи, а ты хоть как-то лечиться собираешься? Поддерживать свою иммунную систему?
– Зачем? Все равно мне недолго жить. Я умру естественной смертью. Как Богу будет угодно, так и умру.
– Это что же получается?! Илья лечится официально, дорогие препараты получает, а ты должна загибаться?!
– Я не хочу лечиться официально! Моя психика не выдержит! Я хочу, чтобы об этом никто не знал, я умру, и никто даже не поймет от чего. Покойникам не ставят такой диагноз, как СПИД. Напишут тяжелый грипп или ангина с серьезными осложнениями.
– Дура, тебе обязательно надо лечиться! Тогда ты сможешь подольше пожить! АЗТ твой Илья сможет достать и неофициальным путем. Им сейчас каждая подпольная клиника торгует.
– Таня, это очень дорого. Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег.
– У этого урода, которого ты называешь своим мужем, есть. Он тебя заразил. Вот он пусть и платит за лечение. Ты и так с ним слишком благородно поступила, не сдала властям, хотя надо было. Ой как было надо! Будь моя воля, я бы эту сволочь живьем закопала!
