Алена Винтер - Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь
– И все же, – упрямо повторила Вероника.
– Какой ты предпочитаешь? – Рэм повернулся к ней, оперся щекой о ладонь и принялся перечислять: – Паспорт рыцаря Мальтийского ордена или представителя Ватикана?
– Очень смешно! Мальтийского ордена, говоришь? Для этого мне следует быть либо рыцарем ордена, либо представителем Международного Красного Креста. Что касается паспорта Ватикана, то для того, чтобы им владеть, необходимо стать кардиналом или доверенным лицом Папы, выполняющим поручения церкви. Простым смертным получить его невозможно. Так что не дразни меня и не предлагай нелепости вроде паспорта Гражданина мира или других экзотических бумажек, которые не имеют никакой юридической силы.
Рэм откинул голову и звонко рассмеялся:
– Замужество за дипломатом пошло тебе на пользу! Ты хорошо разбираешься в этих нестандартных документах. А может, сделаем вам обоим паспорта моряков? – вновь засмеялся он и, увидев, что Вероника начинает злиться, поцеловал ее в шею. – Успокойся, я лишь пытаюсь шутить.
– Мне не до шуток. Мне нужен новый паспорт. Зеленым я уже не могу пользоваться, дип-иммунитет с меня сняли.
– Что, любовь моя, понравилось пользоваться дипломатическим статусом мужа? – спросил он, погладив ее по обнаженной спине. – Нарушать закон и быть защищенной – им же – от судебного преследования?
– Понравилось. – Вероника поднялась и натянула платье. – Если можешь, помоги. О большем я тебя просить не стану.
Рэм отбросил простыню, вскочил с постели, неспешно подошел к Веронике, обнял ее.
– Я и без того уже многое сделал для тебя, – прошептал он. – Куда ты собираешься уехать?
– Еще не думала об этом, – соврала она, хотя уже составила в голове небольшой список городов, где она хотела бы жить.
– А деньги? – так же тихо поинтересовался Рэм.
– Продам свои акции. Те, что достались мне в наследство от мужа.
– От какого именно? – с милой улыбкой на губах спросил Рэм и сжал женщину за талию, так как она вдруг начала вырываться из его объятий. – От того, которого ты убила?
Он уже откровенно издевался над ней, и это приступом боли отдавалось в ее груди. Вероника отбросила его руку и отошла в сторону. Взяв с туалетного столика щетку, она принялась расчесывать волосы.
– У Германа было больное сердце…
– Сердце? – усмехнулся Рэм и, подойдя к Веронике, забрал щетку и принялся расчесывать блестящие пряди ее волос. – Юманов скончался от инсульта, дорогая. Расскажи, как все произошло.
– Прекрати! – резко потребовала Вероника и смягчила тон голоса, заметив, каким злобным вдруг стал его взгляд. – Я всего лишь не оказала мужу помощь, когда ему стало плохо.
– Если бы молодая женушка любила своего мужа, она непременно вызвала бы бригаду врачей. Но в тот момент тебе очень хотелось попробовать себя в роли жены дипломата. Только глупец отказался бы от такой перспективы, – Рэм наклонился и, касаясь губами ее уха, тихо спросил: – Чем ты спровоцировала криз? Юманов ведь был здоров как бык, а тут – раз, и инсульт!
– Не твое дело, – ответила Вероника, опустив голову, чтобы он не видел ее лица.
Рэм с силой потянул женщину за волосы и с презрительной улыбкой уставился на ее отражение в зеркале. Бросил щетку ей на колени и вышел из комнаты. Вероника надела туфли, взяла сумочку и прошла в кухню, где Рэм, стоя у окна и разглядывая улицу, ел бутерброд.
– Голодна? – спросил он и кивком указал ей на тарелку. На ней лежали белый хлеб и сыр.
Вероника взяла тонкий ломтик сыра и с жадностью положила его в рот. Потом она сварила кофе, протянула замолкшему Рэму чашку, налила и себе, но не стала пить. Просто застыла на стуле, глядя прямо перед собой.
– Я не травила Германа, – отвлеченно, будто вернувшись в тот день, когда умер Юманов, сказала она. – В этом моя совесть чиста. Герман чувствовал себя нехорошо. Его мучили головные боли, высокое давление… Врачи давно предупреждали его об опасности инсульта, просили, чтобы он прекратил так много работать. Когда ему стало плохо, я действительно не вызвала врачей. В тот момент я поняла, что, если Герман умрет, это случится весьма кстати. Да, я хотела его смерти, но одновременно и жалела его. Герман был хорошим мужем, – закончила Вероника и отодвинула в сторону нетронутую чашку кофе.
– У вас ведь не ладились отношения в последние месяцы перед его смертью, – сказал Рэм.
– Откуда тебе это известно?
– Мой дед был партнером Юманова. Он даже владеет небольшой частью акций компании «Юма». И, представь себе, они находились в весьма теплых отношениях, причем настолько, что Юманов мог позволить себе пооткровенничать с дедом о своей несчастливой семейной жизни. Он подозревал тебя в измене. Как видно, не зря, потому что ты в тот момент крутила роман с мужем своей сестры.
Вероника загадочно улыбнулась.
– В случае развода я не получила бы ничего, – медленно произнесла она. – Следовательно, все мои действия были верными.
– Если бы ты повела себя по-другому, – сказал Рэм, – то это была бы уже не ты. Вероника Кирсанова всегда поступала так, как было выгодно только ей. Остальных она не брала в расчет.
– Не понимаю твоего тона. Ты меня в чем-то упрекаешь?
– Разумеется, нет.
– Тогда чего ты ждешь?! Сожалений? Но мне не в чем оправдываться. Я делала то, что считала правильным! И плевать, что остальные назвали бы меня жестокой стервой за простое желание – быть счастливой.
– Нельзя быть счастливым за чужой счет. – Рэм раздраженно стукнул чашкой о блюдце.
– Но ты же счастлив, – возразила Вероника, и в глазах ее вспыхнул мстительный огонек, – когда думаешь, что занимаешься любовью с Анной? Я приношу тебе удовольствие, так как стала ею! Так за чей же счет, дорогой мой, счастлив ты?
– Не сравнивай себя с Анной! – Рэм резко схватил ее за плечи и встряхнул. – Не смей!
– Я не сравниваю. Я уже давно стала Анной и не собираюсь возвращаться к образу Вероники, в особенности после того, как покину эту страну – вместе с ее сыном. А теперь отпусти меня!
Рэм медленно разжал пальцы.
– Что ты собираешься делать? – уже более спокойным тоном спросил он.
– Как и сказала. Встречусь с Кириллом и постараюсь продать ему акции. Если он мне откажет, найду другого покупателя. Например, твоего деда. Думаю, он будет рад приобрести тридцать процентов акций такой прибыльной компании, как «Юма».
Она с нежностью дотронулась до лица Рэма и заглянула ему в глаза.
– За что ты ее так ненавидела? – спросил он и вдруг почувствовал, что весь дрожит – настолько Вероника в эту минуту стала похожа на свою сестру.
– Я любила Анну. – Вероника мягко улыбнулась, и Рэм понял, что она беззастенчиво лжет. – Любила больше жизни, так, как никого не смогу полюбить.
