Татьяна Лисицына - Вопреки предсказанию (СИ)
На глазах у Инны выступили слезы, она спрятала лицо в ладонях и зарыдала. Нина вышла из комнаты, оставив ее одну.
Василий сидел на кухне среди черепков битой посуды. Поднял виноватые глаза на Нину.
— Прости, сам не знаю, как я это сделал.
Нина погладила его по голове, как ребенка. Как она могла сердиться на него, если хорошо понимала, с каким трудом ему удавалось контролировать себя.
— Надеюсь, тебе стало легче. Я видела симпатичный сервиз в магазине. Теперь будет повод его купить.
— Как Инна?
— Думаю, что смогу ее уговорить. Ты напугал ее.
— Я только все порчу, — сказал он с отчаянием. — Не знаю, как ты еще терпишь меня?
— Кажется, мне удалось найти нужные слова, хотя я причинила ей боль. Мне нужно идти.
Когда она вошла в комнату, Инна повернула к ней свое измученное лицо с красными глазами.
— Ты думаешь, Бог простит меня еще за один грех?
— Не знаю, — честно сказала Нина. — Я перестала верить в Бога после одного случая.
— Расскажи.
Нина пожала плечами и рассказала о Николае. Воспоминания все еще были болезненными, она говорила, не глядя на собеседницу, иначе бы заметила, как лицо Марены вдруг пошло красными пятнами.
— А когда вы собирались венчаться? — тихо спросила Инна.
— Седьмого июля прошлого года в нашей церкви в Тучково.
Назвав число, Нина вдруг осознала, что день их венчания совпал с праздником Ивана Купала. Как же их с Николаем угораздило назначить венчание на этот день? Занятая своими мыслями, она не сразу заметила окаменевшее лицо Инны, в ее глазах был настоящий ужас.
— Что с тобой? — удивилась Нина.
— О Господи, прости меня, грешную, я сама не знала, что творила, — Инна закрыла лицо руками, но потом снова подняла глаза на девушку. — Неужели та невеста была ты? Это не Бог тебя проклял, это я во всем виновата.
— О чем ты?
— В тот день мне позвонила Улита и сказала, что появление будущего правителя братства под угрозой, и только я могу спасти его. Я подошла к священнику, когда церковь была закрыта. Сказала, что мне просто необходимо побыть одной, чтобы помолиться. Он пустил меня внутрь, и я плеснула бензином из заранее приготовленной бутылочки. А когда началась служба, уронила свечу.
— Значит, если бы не ты, я могла бы выйти замуж за Николая.
— Прости меня, — повторила Инна. — Ты могла бы быть счастлива. А теперь ваш с Василием ребенок…
— Нет, — Нина инстинктивно прижала руки к животу. — Я не хочу для него такой судьбы. Я должна спасти его.
— Ничего не выйдет. Все предопределено, — грустно сказала Инна. — Он родится в день Ивана Купала. Ведь так получается по срокам?
— Он может родиться днем раньше или позже.
— Не думаю. Его появление было предсказано задолго до того, как ты забеременела.
— Но Василий же не стал вашим правителем?
— Улита не хотела этого. Ей слишком понравилась власть. Сначала она правила от его имени, ссылаясь на то, что он еще не готов, а потом вернулся из изгнания тот, кто организовал нашу секту.
— Но неужели эта секта до сих пор существует?
— Конечно. Все уходит корнями в далекое прошлое. Такое далекое, что нам не дано узнать его.
Нина взяла шар в руку и подняла со стола.
— Вот наше прошлое. И наше будущее. Пожалуйста. Помоги нам. Я хочу изменить судьбу своего ребенка. — Она прижала руки к животу, словно пытаясь защититься.
Инна нерешительно смотрела на Нину. Если бы она тогда не подожгла церковь, Нина вышла бы замуж за другого. Вот почему ее лицо показалось таким знакомым. Она видела ее, когда Нина стояла со своим женихом перед алтарем в белом свадебном платье. Теперь она уже не сможет уйти, не попытавшись выполнить ее просьбу. Господи, прости меня! Она несколько раз судорожно перекрестилась.
— Что вы хотите от меня?
Хрустальный шар, до сих пор покоившийся на столе, покатился в ее сторону.
Глава 44
Инна поймала переливающуюся сферу и еще раз с укором взглянула на сидящую перед ней молодую женщину. Нина еле заметно кивнула. Инна подняла глаза к потолку. В ее движении не было ничего театрального. Покорность человека, которому не оставляют выбора, но он все равно надеется. Сгущающиеся сумерки затемнили комнату, лица сидящих за столом женщин стали более взрослыми и серьезными. Горизонтальные морщинки перерезали чистый лоб одной и продолжились скорбными складками у губ другой.
— Хорошо, начнем, — хрипло произнесла Нина. — Сейчас я сосчитаю от одного до десяти. — Она была слишком взволнована, но заставила себя сосредоточиться.
Инна вглядывалась в появившееся в шаре изображение.
— Говори, что ты видишь, — напомнила Нина.
— Я вижу маленькую девочку и мальчика в саду. Девочка — это я. Мне пять лет, а мальчику — три, это мой брат. Из дома выходит женщина и зовет нас обедать. Я слышу ее голос, окликающий меня.
— Как она тебя называет?
— Она называет меня Марья, — спокойно произносит Инна, и Нина с трепетом замечает, что, погруженная в легкий транс, Инна еще не осознает связи со своей настоящей жизнью. — Я беру брата за руку и пытаюсь отвести в дом, но он хочет остаться на улице и убегает. Мне приходится догнать его и отшлепать. Мама рассердится, если я не приведу его. Он начинает ныть. Я вытираю ему слезы и показываю кулак. Он утихает и послушно идет за мной. Я очень боюсь, что мама будет ругаться, потому что мой братик во время игры упал в грязь и испачкался.
Инна замолчала.
— Что происходит дальше? — спросила Нина.
— Мама спрашивает, почему я не следила за братом и наказывает меня. Я всегда оказываюсь виноватой. Мама не любит меня. — на лице Инны появляется обида.
— Как зовут твоего брата?
— Иван.
— А тебя? — вновь спрашивает Нина.
— Марья!
Неожиданно до Инны доходит правда. Она бросает шар и смотрит расширенными от ужаса глазами на Нину.
— Так я и есть та самая Марья. Этого не может быть!
— Теперь ты понимаешь, почему мы просили тебя это сделать?
Инна молчит. Ее руки теребят край скатерти, в глазах застыл ужас.
— Вы не должны были просить меня пройти через это. Я не Марья. Все это чепуха. Мы все сумасшедшие.
— Хорошо, если это чепуха, тогда почему ты так напугана? Возможно, это просто совпадение. Тебе нужно пройти до конца и посмотреть. — Нина хитрит, понимая, что останавливаться нельзя. Инне придется встать лицом к лицу со всем своим прошлым. — Попробуй посмотреть, что случилось дальше. Неопределенность сведет тебя с ума, если ты не попробуешь.
«Возможно, она права, и там больше ничего нет», — лихорадочно думает Инна и закрывает глаза. Нина снова погружает ее в транс. На этот раз она делает это дольше обычного.
— Теперь я молодая девушка с длинной косой. Смотрю на красивого молодого человека. Это мой брат Иван. Я понимаю, что люблю его, люблю так сильно, что готова пойти на все. Он встречается с другой девушкой и не замечает моих страданий. Тогда я решаюсь его соблазнить. Мы купаемся в озере, и я, словно случайно, выхожу к нему нагая и прошу его принести мне одежду. Он впервые видит женское тело обнаженным. Я знаю, у него еще не было женщин. Он не двигается с места. Почувствовав его желание, целую его в губы. Мы падаем на траву и начинаем ласкать друг друга.
Инна открывает глаза. Она где-то между настоящим и прошлым.
— О Господи! Что же мы наделали?! Что я наделала?! Иван возненавидел меня, потому что до сих пор любил ту девушку.
— Как имя той девушки? — быстро спрашивает Нина.
— Настя. Анастасия. Целыми днями он шепчет ее имя. Иногда даже по ночам. О, как я ненавижу ее. Мне принадлежит его тело, но его душа по-прежнему с ней.
— Что случилось дальше?
— Нас стали презирать, — отрывисто заговорила Инна. — Мне было все равно, что говорили люди. Страсть поглощала нас, лишая рассудка. Когда все заканчивалось, он чувствовал ко мне отвращение. Однажды ударил меня по лицу и закричал, что во всем виновата моя дьявольская красота. Через пару месяцев почувствовала, что беременна. Только тогда я осознала, что натворила. Я не знала, что делать и долго не могла признаться во всем брату.
— Но он все узнал?
— Да, узнал. Нам пришлось уйти в лес. Я больше не хочу возвращаться туда. — По лицу Инны текли слезы.
— Продолжай. Что происходит? — настаивала Нина, с трудом заставляя свой голос не дрожать.
— Мы живем вдвоем в маленьком деревянном домике. Иван, наконец, принадлежит только мне. Я надеюсь, что он забудет Настю, но однажды он решил вернуться.
Инна замолкает, ее глаза широко открыты. Она вглядывается в изображение и не хочет верить ему.
