Яна Егорова - Аня де Круа 2
Лефебвр вскочил с кровати и побежал в туалет, его вырвало в очередной раз. Умывшись и вытерев бледное лицо, молодой мужчина вернулся в постель.
Сколько сейчас время? О боже, он не мог даже дотянуться до тумбочки. Как болит голова! Что-то все время стучит! Замерев на секунду, он понял, что стучит не у него в голове, а звук раздается из коридора.
–Мерд! – вслух выругался француз, надо встать и открыть, это, скорее всего, приехал переводчик.
Пора начинать работать, а он совсем ничего не может.
– О боже, – в который раз повторил Амори, этот стук убивал его.
Кое как поднявшись с постели, он побрел в коридор. Помещение кружилось, пол уходил из под ног, но Лефебвр стоически выполнил миссию и открыл дверь. На пороге стояла миниатюрная девушка. Если подумать, Амори и сам не был высокого роста, но это создание его переплюнуло. Русые волосы у мадемуазель были заплетены в знаменитую русскую косу, а веснушчатый и совсем непривлекательный нос украшали огромные уродливые очки.
– Бонжур, месье Лефебвр! – поздоровалась она так бойко, что его голова зазвенела.
– Проходите, проходите, только молча, – прошептал журналист и поспешил вернуться обратно в постель.
– Месье, что с вами? Вам плохо? Вызвать врача? – затараторила переводчица.
– Нет, – простонал труженик пера и бумаги, – это просто водка.
– О, месье впервые пил водку? – хихикнула барышня. – Если вы немного подождете, я смогу помочь вам.
Через двадцать минут в номере француза появился человек в белом халате. Он сделал иностранцу укол и поставил капельницу. Спустя два часа Лефебвр снова очнулся. Голова странным образом перестала болеть. И совсем не тошнило. Журналист оглянулся по сторонам – ни капельницы, ни человека в халате не было. В дальнем углу комнаты тихо сидела его спасительница. Выпрямив спину и сложив маленькие ручки на коленках, она с беспокойством смотрела на него.
– Вы еще здесь, – только и произнес пострадавший.
– О, конечно, месье. Мне оплатили ваше полное сопровождение, и днем и ночью, если понадобиться. Нам в бюро пришел запрос с пояснением, что вы готовите какой-то очень важный материал для крупного французского издания, поэтому возможны незапланированные поездки в любое время суток. Для меня сняли номер в этой же гостинице, чтобы я всегда была у вас под рукой, – отрапортовала девушка.
Амори поморщился. Вот таких заучек-зануд он не любил больше всего. Он был уверен, что сопровождение дополнится обязательными экскурсиями и разговорами о достопримечательностях.
– Как вас зовут? – выдавил из себя журналист, поднимаясь с кровати.
– Мария, – потупила глаза девушка, увидев клиента в пижаме.
– Мария, меня, как вы уже знаете, зовут Амори Лефебвр. То, что вы увидели сегодня – случайность. Со мной никогда такого не бывает. Всему виной ваша проклятая русская водка, которую нам подавали в самолете. Обычно я пью только вино, но на этот раз водка была единственным алкоголем на борту. Я не мог знать о последствиях. Теперь, если вы подождете, я приму душ и буду готов примерно через полчаса.
Она молча смотрела на него по-собачьи доверчивым взглядом.
– Если вы подождете меня в холле гостиницы, я буду бесконечно благодарен, – нетерпеливо пояснил он.
Только после этого его гостья, наконец, поднялась и неторопливо покинула помещение. – О боже, эти русские сведут меня с ума! – простонал журналист и направился в ванную комнату.
Амори всегда очень серьезно относился к своей внешности. Как француз и как истинный парижанин, он тщательно подбирал каждый предмет своего ежедневного туалета, в том числе крема и лосьоны. У него был комбинированный тип кожи, за которым требовалось тщательно ухаживать, иначе тут же высыпали красные, отвратительные прыщи и вид у него становился, как у ученика колледжа.
Волосы – это отдельная песня. Большинство его романов началось именно с комплиментов о его роскошной шевелюре. Когда у Лефебвра появлялась свободная минутка, он устраивал розовые вечера, что означало, что он в некоторой степени превращался в девочку и проводил с собой процедуры, обычно свойственные женскому полу.
Ру был не таким педантом, он часто ворчал на Амори за всю эту возню с его внешностью. По его мнению, это отнимало слишком много времени, которое они могли провести вместе. Вот и сейчас у Амори ушел почти целый час. Но, учитывая обстоятельства, предшествовавшие этому, это еще цветочки.
Напомаженный и снова идеальный, журналист, наконец, покинул свой номер и направился к лифту. В редакции как-то умудрились узнать, что мадам Де Круа тоже сейчас находится в Москве, именно в этой гостинице “Четыре сезона”. Конечно, она поселилась в королевском люксе, а ему забронировали самый дешевый номер, какой только было возможно здесь снять, и то, это уже была роскошь для их редакции. Говорят, Париж дорогой. Но он не идет ни в какое сравнение с ценами Москвы для иностранцев. Было бы здорово, столкнуться с ее любовником, с которым она когда-то изменила самому Де Круа!
Спустившись в холл, Лефебвр глазами поискал свою помощницу – пора отправляться работать, материал сам собой не напишется. Мерд! Где же она?!
Журналист застыл как вкопанный – в другом конце бескрайнего холла, выполненного в мраморе, он увидел две фигуры. Высокий мужчина крепкого телосложения с потрясающими голубыми глазами сопровождал закутанную в шапку и шарф Анну де Круа!
О, да! Этот русский красавец впечатлил романтичного журналиста. Не только рост и стать, такой здоровый зверь с внешностью голливудского громилы. Когда мужчина передвигался, создавалось впечатление, что для этого он вообще не задействует силу, как будто, если бы он захотел, то в один прыжок перескочил весь зал и убил бы двухметрового медведя одним мощным ударом.
Амори стало жарко в области паха, он почувствовал, что невероятно возбудился и тут же поспешил прикрыться сумкой с ноутбуком, которую нес в руке. Невероятно, вот о чем шептались его дружки в баре, когда он сообщил, что направляется в Москву. Россия – опасная страна, но, боже мой, какую неземную красоту она способна породить. Лефебвр понял, что его нерушимую любовь к Гаю де Круа неожиданно пошатнули.
Журналист пожирал глазами эту парочку. Девушка была явно недовольна сопровождением, но этот неизвестный красавец увивался вокруг нее. Открыл дверь, пропустил вперед, а сейчас попытался поцеловать в щеку. О… Как у него горят глаза, когда он приближается к ней. Это обожание невозможно не заметить. Ну что же они все находят в этой Анне?! Что в ней такого? Чем она притягивает всех этих красавцев, эти греческих богов во плоти?
