Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Если наступит завтра – 2
– Кажется, ее зовут Лайза Каннингем. Я видел ее здесь раньше, с Шейлой… миссис Брукстайн. Она англичанка. Актриса.
«Вот это верно, – с горечью подумала Трейси. – Чертовски хорошая актриса».
Она наблюдала, как Лайза делит внимание между режиссером и его женой, льстиво улыбаясь обоим. А в предыдущем воплощении – будучи Ребеккой, невинной студенткой археологического факультета – она так же хорошо играла наивную, милую девушку с ангельским характером.
И тут до Трейси внезапно дошло. «Она не актриса. Не студентка. Она мошенница. Как Джеф и я! Она одна из нас!»
Теперь это было так очевидно, что Трейси понять не могла, почему не сообразила раньше. Еще в Лондоне. Когда это было жизненно важно.
«Она мошенница и явилась сюда, чтобы украсть рубиновое ожерелье».
– Ма? Ты выглядишь странно. Уверена, что хорошо себя чувствуешь?
– Все прекрасно, милый.
Трейси почти забыла о присутствии Николаса. Ее щеки раскраснелись, а сердцебиение все учащалось, обретая знакомый, давно забытый ритм.
«Я сыграю в ее собственную игру. И на этот раз обязательно выиграю».
К тому времени, когда Трейси оплатила счет, решение было принято.
Она украдет рубины Шейлы Брукстайн.
Трудно было сказать, кто больше наслаждался всю следующую неделю – Трейси или Николас. Она честно выполняла обязанности мамочки и возила сына по городу, а сама готовилась к работе. Украсть рубиновое ожерелье у жены влиятельного голливудского режиссера было делом нелегким. Долгие дни беготни по городу с сыном сменялись такими же длинными ночами, в которые она старалась узнать все возможное об Алане и Шейле Брукстайн и легендарных иранских рубинах.
Через два дня план был готов.
Нелегкий, дерзкий и безумно рискованный. Хуже того, на выполнение у нее было всего десять дней.
Трейси и Николас находились у знака «Голливуд», когда ее телефон зазвонил.
– Алло?
– Так это действительно ты? – Мужчина на другом конце линии удивленно произнес: – Будь я проклят! Я думал, ты умерла.
– Спасибо, Билли, рада это слышать, – улыбнулась Трейси. – Ты все еще в ювелирном бизнесе?
– Трахают ли еще священники маленьких мальчишек? Что у тебя для меня, солнышко?
– Пока ничего. Не можешь позже встретиться со мной в «Бель-Эйр»?
Трейси ненавидела американские горки. Но Николасу каким-то образом удалось уговорить ее на «Апокалипсис» в «Сикс-флэгс-мэджик-маунтин». Они пристегнулись, и Трейси сосредоточилась на том, чтобы удержать ленч в желудке, когда на ее айфоне выскочило сообщение: «Это то, о чем я думаю?»
«Ни в коем случае», – ответила Трейси.
«Жаль. Дама, о которой я думал, могла похвастаться изумительной грудью. Интересно, так ли это еще?»
«Мне нужен контакт в страховом агентстве «Беверли-Хиллз». У тебя есть такой?»
«Возможно. У тебя есть последняя фотография топлес, которую можешь мне переслать?»
Трейси громко рассмеялась.
– Видишь? – ухмыльнулся Николас, когда они рванулись вперед. – Я же говорил – «Апокалипсис» – это здорово!
Алан и Шейла Брукстайн жили в очень большом, очень уродливом доме за очень большими, очень уродливыми воротами, к северу от бульвара Сансет в Беверли-Хиллз. Псевдотюдоровский особняк был окружен яркими цветами, оттенки которых никак не сочетались. Подъездная аллея по обеим сторонам была уставлена сотней отвратительно отталкивающих керамических гномов.
– Вам понравились гномы, верно? Это моя жена их собирает. Ей их присылают со всех концов света. Япония, Франция, Россия, даже Ирак. Вы и представить не могли, что Ирак производит садовую скульптуру, верно? Но я скажу вам, мисс Лейн…
– Пожалуйста, зовите меня «Тереза».
– Тереза. – Алан широко улыбнулся. – Мы живем в забавном старом мире.
Страховой агент, роскошная молодая женщина, улыбнулась и согласно кивнула. Алан Брукстайн редко проводил подобные встречи лично. Беседа с представителем «Хоум иншуренс» входила в обязанности его личного помощника Хелен. Но когда мисс Тереза Лейн впервые пришла сюда, он случайно увидел ее. Один взгляд на стройную фигуру, красивое умное лицо и каскад каштановых волос – и график дня Алана раздвинулся быстрее, чем ноги Ким Кардашьян в номере отеля игрока НБА.
– У вашей жены потрясающий вкус. В жизни не видела более поразительного ожерелья.
– Положим, это мой вкус, – похвастался Алан. – Это я выбрал ожерелье для нее. Хотите видеть сейф?
– Поэтому я и здесь, – тепло улыбнулась Трейси.
Николас был в однодневном лагере серфингистов в Малибу. Трейси придется забрать его только через несколько часов, но она все же торопилась поскорее покончить с этим и убраться отсюда. В ее кошмарах появлялся настоящий агент из «Кристи» и разоблачал ее.
Но Трейси твердо сказала себе, что этого не будет. Только адреналин в крови зашкаливал. Ставки были слишком высоки.
– Нам сюда, Тереза. Осторожнее.
Брукстайн повел ее через лабиринт коридоров, устланных толстыми бежевыми коврами, похожими на марципановую глазурь. Сахариновые импрессионистские картины в хаосе розово-голубых и зеленых тонов висели на стенах с обоями в мелкий цветочек, от которых Либераче затрясло бы. Две горничные в полной униформе распластались по стенам, пропуская Трейси и режиссера. Трейси заметила страх на их лицах: очевидно, слухи о жестокости и злобности Брукстайна, доходившие до нее, были чистой правдой.
Сейф или, вернее, сейфы были в комнатах хозяев, за панелью в гардеробной Шейлы.
– У вас их три?
– Четыре.
Алан раздулся от гордости, что делало его еще более похожим на жабу.
– Эти три – просто маскировка. Там лежит по нескольку ценных вещиц, достаточно для того, чтобы вор посчитал, будто напал на сокровище. В третьем находится точная копия иранских рубинов, только выращенных. Невооруженным глазом невозможно отличить от настоящих. Хотите посмотреть?
Он отпер сейф, вынул ожерелье, которое Трейси видела у Секкони, и повесил ей на руку. Камни были тяжелыми и сверкали, как угли в камине.
– Это подделка?
– Подделка.
– Впечатляюще.
– Спасибо, Тереза.
Взгляд Алана Брукстайна как магнитом тянуло к груди Трейси.
– Ваша жена носит это на людях?
– Иногда.
Брукстайн положил ожерелье в сейф.
– Она носит и то и другое. Подделку и настоящее, если предстоит что-то особенное. Вроде гала в Лос-анджелесском музее искусств в субботу вечером. Она наденет настоящее. Меня награждают премией «Грэмми» за жизненные достижения, – не удержался он.
– Поздравляю. Ваша жена, должно быть, счастлива за вас.
Алан нахмурился.
– Не знаю. Она, должно быть, счастлива выставить напоказ эти рубины, чтобы все ее подруги чувствовали себя последним дерьмом. Понимаете, о чем я? – Он невесело рассмеялся. – Говоря по правде, Шейла, как и остальные, не может отличить настоящих камней от подделки. Если вещь большая, красная и блестящая, ей нравится. Что-то вроде гномов.
