Татьяна Устинова - Всегда говори «Всегда» – 4
Они, обнявшись, сидели в темной гостиной и смотрели футбол, в котором ничего не понимали.
– Почему ее не стоило отпускать?
– Ты сама знаешь почему. Ты в ней уверена?
– Ну что ты, Сережа! Надя вполне может держать себя в руках… – не очень твердо сказала Ольга, и он, заметив это, хмыкнул.
Под окнами раздался визг тормозов.
Ольга с Сергеем недоуменно уставились друг на друга.
– Она что… пьяная за руль села?
– Сережа! О чем ты?
– Го-ол! – закричал комментатор.
– Го-ол! – завопил Барышев.
– Сережа, это нашим забили, – укоризненно покачала головой Ольга.
Надя от души хлопнула дверцей – так, что «Мерседес» содрогнулся.
Потом открыла ее и выкрикнула в улыбающееся лицо с перечеркнутой шрамом щекой:
– Вы уволены! Навсегда! Шумахер…
И опять шибанула дверцей так, что в соседнем дворе зашлась лаем собака.
Некстати зазвонил телефон, и пришлось ответить, хотя очень хотелось громко захлопнуть калитку перед носом у этого… наглеца.
Тимур со смешком сообщил, что Теодор плачет, расстроившись из-за Надиного внезапного исчезновения.
– Вот еще! Он просто напился… – Надя вдруг почувствовала, что ни плачущий Теодор, ни смеющийся в машине Олег не вызывают у нее неприязни.
Наоборот…
Господи, да что это с ней?!
– Привет ему от меня и извинения! – со смехом сказала она в трубку и нажала отбой.
И все-таки хлопнула калиткой перед носом у наглеца за рулем!
Он ответил ревом двигателя и резким стартом.
– Шумахер, – пробормотала Надя, не в силах сдержать улыбку.
Только тут она заметила на крыльце Барышева и Ольгу. У них были одинаковые лица – озабоченные и тревожные.
– Я сбежала! – помахав рукой, весело сообщила им Надя и с давно забытой легкостью – почти вприпрыжку – поднялась по ступенькам.
– Да, мы слышали, как ты лихо затормозила! – усмехнулся Сергей.
– Надюш, пойдем, чаю попьем, – дипломатично предложила Ольга.
– С пирожными?
– Пирожные уже слопали, – опять усмехнулся Сергей. – Ты б еще попозже приехала!
После третьей чашки чая Ольга наконец рискнула спросить:
– Надюш, ты почему из ресторана сбежала?
– А надоели! – махнула она рукой и вдруг… засветилась, заулыбалась и, понизив голос, словно по секрету, сообщила: – Теодор этот… Прям ухаживает за мной, Оль!
– Ну, так хорошо, что ухаживает! – Давно Ольга не видела секретничающую Надьку. Так давно, что совсем забыла вот такое хитрое ее лицо и блестящие глаза.
– Да ну его! И вообще – отвыкла я от всего этого. Сегодня просто бешеный день какой-то. И совещание, и ресторан. Многовато для одного раза!
– Что-то ты, Надь, недоговариваешь…
– Я-то все договариваю. А вот ты мне лучше скажи – ты Олегу, гонщику этому, присматривать за мной велела?
– Да как же я могу ему что-то приказывать? – искренне удивилась Ольга.
– Хм… странно тогда… Чего ж он остался? Выслуживается, наверное. Боялся, что уволю. А я его все равно уволила!
– Как? За что? Когда, Надя?
– А вот только что! – Надежда засмеялась. – По-моему, он вообще ездить не умеет!
– Да ты что?! Как это не умеет? Он профессиональный гонщик! Мне девочки из агентства говорили.
– Он меня чуть не угробил, этот ваш профессионал! – с веселой яростью выкрикнула Надька. – И все молча! Из него же слова не вытянешь… когда он гонит.
– Да он же водитель, а ты – начальник! Чего ему с тобой болтать? Он субординацию соблюдает.
– Ой, ладно, – Надя отхлебнула чаю и сделала равнодушное лицо. – Я все равно его уже уволила.
– А может, зря, Надюш? – мягко спросила Ольга. – Не думаю, что Дима случайного человека взял бы. Или того, кого больше никуда не берут… Мне кажется, ты погорячилась.
Надя с грохотом поставила чашку на блюдце. Блеснула весело глазами, но тут же изобразила серьезность:
– Ну, достаточно о каком-то водителе… Много чести! Я лично спать хочу!
Ольга, еле сдерживая улыбку, проводила ее в спальню, а через полчаса заглянула, просто чтобы удостоверится, что Надя спит.
Но подруга сидела с ногами на подоконнике и смотрела в окно. Лунный свет серебрил ее волосы и придавал лицу необычную бледность.
– Надюш… – испугалась Ольга. – Ты почему в темноте?
– Я не плакала, если ты это имеешь в виду, – ответила Надя, и луна осветила ее улыбку.
Ольга села напротив на подоконник – тоже с ногами, – чтобы луна серебрила волосы.
– Не спится?
– Неа… Я, Оль, из ресторана сбежала не потому, что устала…
– Да я уж поняла. Что-то случилось?
– Случилось. Я ведь туда не хотела ехать. Действительно не хотела! И мне скучно там было, и тяжело, будто я на чужой праздник попала. А потом… будто что-то – щелк! – и переключилось! Теодор, он вовсе не противный и не надоедливый. Он милый! Даже заплакал, когда я пропала… А как ухаживал! За мной давно… никто… Я уж и забыла, что значит – чувствовать себя женщиной.
– Так это ж здорово, Надя! Я потому и уговаривала тебя поехать!
Надя погладила рукой стекло – словно лунный свет хотела поймать.
– Не здорово, – с улыбкой сказала она и капризно добавила: – Мне и вино понравилось! Поэтому я и ушла. Они все… следили за мной – напьюсь или не напьюсь. Особенно бухгалтерша.
– И молодец, что ушла. Значит, у тебя сила воли есть. А с людьми побыть, развеяться – это тебе очень нужно. И ухаживания Теодора – тоже нужны. Для повышения самооценки!
– Не пойду больше на работу… Не хочу никакой самооценки! – Надя уткнулась лицом в коленки, рыжей копной отгородившись от Ольги.
Ее зыбкая радость от жизни оказалась такой кратковременной, что Ольга растерялась.
– Надюш, но хотя бы…
– И хотя бы «свадебным генералом» – тем более! – не поднимая головы, тихо сказала Надя. – Я так не хочу. Какая в этом польза для фирмы? – Она наконец подняла голову и, усмехнувшись, снова уставилась в окно. – Да и для моей самооценки тоже. Оль, лучшего директора, чем ты, для агентства не найти.
– Надя! – Ольга спрыгнула с подоконника и, включив люстру, разрушила магию лунного света – просто при этом разговоре нужно было смотреть друг другу в глаза. – Надя, я так боялась этого разговора. Я не могу! Ты же видишь, что с Сережей творится! Он с ума сходит, когда меня нет. И он прав. На мне дети… Я и так Мишу с Петей из дома отправила для их же пользы, но мучаюсь ужасно. Все спрашиваю себя – а может, я просто себе жизнь облегчила?
– Глупости! – выпалила Надя.
– Сама знаю, что глупости. Наденька, не мучай меня! Ты же знаешь, что значит для меня «Солнечный ветер»! В этой фирме моя жизнь началась! Вот эта! – раскинув руки, она показала на стены. – Новая, настоящая жизнь! Я Диме всегда благодарна буду! Мне больно видеть, что происходит с агентством, но что делать?
