Энн Стюарт - Ледяная синева (ЛП)
— Вы знаете больше, чем думаете. Хана Хаяси не умерла бы, не попытавшись передать эти сведения. И вы единственная, к кому она могла обратиться.
— Она не могла знать, что погибнет в автокатастрофе, — возразила Саммер.
— В очень вовремя случившейся автокатастрофе. Она знала. — Така оттолкнулся от комода. — Где урна?
— Я не…
Он действовал так быстро, что Саммер не успела ничего сделать. Швырнув её на кровать, Така склонился над ней, дрожа от ярости.
— Не продолжайте, — низким и угрожающим голосом предупредил он. — Я больше не играю в эти игры. Скажите, где грёбаная урна, или пожалеете.
Его руки держали её за плечи, прижимая к кровати, и Саммер почувствовала нарастающую панику. Ничего похожего на то, что было много лет назад — там было приторно-сладкое обращение, подарки и прикосновения, причинявшие боль.
— Отпустите меня, — шепнула Саммер так тихо, что подумала — Така не услышит. Но он услышал и стал долго и задумчиво рассматривать её.
А потом слез, отодвинулся и повернулся спиной. Саммер вся тряслась — просто не могла остановиться. Это не то же самое, это не…
— Что с вами произошло?
Голос Таки внезапно ворвался в её вызванную ужасом мантру и напугал. Он снова повернулся и увидел, что в свете расцветающего утра Саммер кажется ещё более испуганной.
Но не из-за него, а собственных непонятных желаний и стремлений.
— Ответьте, — резко приказал он. — Что с вами случилось? Вас изнасиловал любовник?
— Нет! — воскликнула Саммер. — Он любил меня и никогда не причинил бы боли.
— Тогда кто это с вами сделал?
Она притворилась, что не поняла вопроса.
— Понятия не имею, о чём вы говорите.
— Вы хоть когда-нибудь говорите правду? — спросил Така одновременно раздражённо и устало. — Кто-то сделал вам больно.
— Это было давно. Я об этом больше даже и не думаю.
— Конечно, думаете. И, осознаете вы это или нет, случившееся — часть вашей жизни. Каждого её дня. Разве Хана Хаяси не защищала вас?
— Конечно, защищала! — немедленно вступилась за няню Саммер. — Это случилось до… — её голос прервался.
— Вам было шесть лет, когда вас поручили заботе Ханы Хаяси.
— Да. — Ожидая увидеть на лице Такаши жалость и отвращение, Саммер продолжила, прежде чем он успел вставить хоть слово: — Не велика трагедия — девочек растлевали во все времена. Всё в прошлом. И Хана проследила, чтобы подобное больше никогда не происходило.
— Кто?
Саммер покачала головой.
— Даже не знаю. Друг матери. Я должна была называть его дядя Марк. Он был старый, волосатый и пах табаком. Мне не нравятся сигареты. — Её голос был почти пугающе спокойным. Она не могла вспомнить, когда в последний раз говорила об этом. Скотт не знал подробностей — только то, что должен быть предельно нежен. Лианна не желала ничего слышать, несмотря на храбрые попытки Саммер объяснить всё так, как только могла девочка в свои шесть лет.
— Да, могу представить, — отозвался Така.
— Он приносил подарки, — продолжила Саммер. — Милые розовые платьица и разноцветные шары. И почти не касался меня. Мне просто приходилось… смотреть на него.
— Хотите, я убью вашу мать? — поинтересовался Така таким тоном, будто спрашивал, не добавить ли ей в кофе молока.
Теперь настала её очередь удивляться.
— Она не знает.
— Чушь собачья. Она знала, что делала, когда оставляла вас с ним наедине.
— Ну, так она забыла об этом. — Саммер с трудом, но постаралась взять себя в руки. — И я уже говорила — это было давно. Хана проследила, чтобы я была под надёжной защитой, а я, в свою очередь, защищала младшую сестрёнку. Я нормальная, здоровая женщина.
— Которая одевается только в чёрное и белое и у которой был лишь один неумелый любовник.
— Скотт не был неумелым!
— Если бы он был умелым, после него у вас были бы другие.
— Я говорила вам, что не ищу любви!
— Вы говорили, что не ищите секса.
— И этого тоже.
— Вы уверены? — Спокойный вопрос Таки вызвал реакцию, которую Саммер не могла скрыть.
— Не делайте этого! — предупредила она низким и яростным голосом.
— Не делать чего?
— Просто не надо.
Така пересёк комнату и скинул кожаную куртку, оставшись в незастёгнутой рубашке, которая скрывала сложные и красивые татуировки. Всё, что видела Саммер, — лишь гладкую золотистую кожу.
— Не надо чего? — низким голосом повторил Така. Он стоял близко… слишком близко, и Саммер чувствовала тепло его тела так, словно он касался её.
— Не надо этого, — сказала Саммер. — Может, вы думаете, что мне просто нужен секс с хорошим мальчиком, чтобы избавиться от пунктиков, но вы глубоко заблуждаетесь.
Така подавил желание улыбнуться.
— Не помню, чтобы предлагал тебе секс, Саммер. И ещё — я определённо не хороший мальчик.
— Прямо полегчало, — сказала она, пытаясь казаться собранной и практичной. Стадию смущения она уже давным-давно миновала. — Не то чтобы я действительно думала, что ты меня хочешь, но этот разговор немного сбил с толку.
— Но я хочу тебя, — небрежно заметил Така.
Сердце Саммер на бесконечно долгое мгновение перестало биться.
— Нет, — отрезала она. — Ты мне не нравишься.
— Наверное. Но это не значит, что ты меня не хочешь. Я обучен наблюдать. Ты разглядываешь меня, когда думаешь, что я не смотрю, трепещешь от моих прикосновений. Думаю, прямо сейчас ты жутко напуганная. И мокрая.
Её глаза шокированно расширились.
— Ты омерзителен.
— Секс не для брезгливых. Разве ты не узнала хотя бы этого от своего единственного растяпы-любовника?
— Ты не будешь заниматься со мной сексом.
Така вздохнул:
— Верно, не буду. Кончишь только ты.
— Мечтай дальше! Если думаешь, что соблазнишь меня и так узнаешь, где урна, то ты слишком высокого мнения о своих сомнительных прелестях.
На этот раз он улыбнулся, и его глаза коварно засияли.
— Сомнительные прелести? — повторил он с усмешкой. — Ты скажешь, где урна, и получишь секс. Где урна?
— Не скажу.
— Конечно, скажешь, — заверил Така, беря её за руку. Саммер попыталась вырваться, но безрезультатно. — Скажи, где настоящая урна. Ты вела игру «вокруг да около» слишком долго, и я больше не могу попусту тратить время. Не хочу причинять тебе боль, но ты должна сказать, где урна.
— Нет.
Боль была настолько внезапной, резкой и пронзительной, что Саммер едва удалось сдержать крик; а потом всё прошло. Така нежно провёл ладонью по её лицу. Ошибки быть не могло — на его красивом и строгом лице отчётливо читалось сожаление.
