Барбара Вуд - Священная земля
Он также понял всю бесполезность своего европейского наряда. Среди этих людей он не являлся показателем статуса, а в действительности бархат и сковывающий движения хлопок оказались непрактичными в земле, где лето было жарким и сухим, а зимы теплыми. Годфредо, подобно мужчинам топаа, привык к ощущению солнца на своей коже и, сбросив камзол и бриджи, ходил голым, как в стародавние времена это делал Адам.
Еще дон Годфредо осознал, что перестал скучать по часам, дням недели или месяцам. Он начал чувствовать новый ритм времени в своем организме. Теперь, чтобы определить время, он смотрел не на солнечные часы, а на само солнце, совершавшее свой небесный обход. И больше не имели значения названия дней и месяцев, только сезонов, которые, как он обнаружил, человек знал на инстинктивном уровне, словно у него внутри все менялось вместе с сезонами, убывая и нарастая с луной, отступая и прибывая вместе с приливной волной. Ученый стал понимать связь топаа с землей и природой. Он видел, что человечество не отделено от зверей и деревьев, как они с друзьями думали у себя на родине. Каждый мужчина, каждая женщина, каждый олень, ястреб и моллюск, каждый куст, цветок и дерево были сложным образом вплетены в большую сеть, сотканную космическим ткачем.
К земле, где он раньше чувствовал себя одиноким и брошенным, Годфредо ощущал большую привязанность, чем к любому другому краю в своей прошлой жизни. Дом в Кастилии обратился в сон. Книги, инструменты, часы и перья утратили свою важность. И, в конце концов, он не стал обучать топаа изготовлению колеса, добыче металла, знанию алфавита и математике. Раз уж на то была Божья воля, чтобы сохранить их столь же невинными, как Адама и Еву в Райском саду, то кем был дон Годфредо, чтобы предложить им яблоко с древа познания?
Дон Годфредо де Альварес, будучи мужем Марими, прожил среди топаа двадцать три лета. Он подарил ей двенадцать детей, и, когда он умер, его обрядили в старую одежду, надели золотое распятие ему на шею и кремировали с великими почестями. Потом в красивейшем каноэ его прах отвезли в море и развеяли над волнами, когда-то вынесшими его на берег. Вторую пару глаз, которая дала Марими возможность по-другому увидеть мир и которую он завещал ей в память о своей любви, она закопала в пещере рядом с Первой Матерью, — дар от человека, который вышел из моря.
Глава 5
Шаги. Тяжелое дыхание. Звуки лопат, раскидывающих грунт.
Эрика резко раскрыла глаза. Стараясь не дышать, она прислушивалась к ночной тишине.
Металл врезался в землю. Кирка звякнула о камень. Приглушенное ругательство. Шумное дыхание. Один — нет, два человека.
— Боже мой! — закричала она, выпрыгнув из кровати и схватив в темноте свою одежду. Она вылетела на улицу и помчалась через лагерь к старой армейской палатке, где спал Люк. Пробравшись внутрь и чуть не споткнувшись о спальный мешок, она потрясла его за плечо и прошипела:
— Люк! Просыпайся! Кто-то забрался в пещеру! Люди! Копают!
Он протер глаза.
— Что? Эрика?
— Разбуди остальных. Быстро!
Он сел.
— Эрика!
Но она уже убежала.
— Постой! — прошептал один из мужчин, положив ладонь на руку своего напарника. — Послушай! Кто-то идет.
— Не может этого быть, — зло буркнул другой, на лице его сверкал пот. — Тут нас никто не услышит. Копай давай.
Но прежде чем кирка еще раз крепко приложилась к камню, свет внезапно наполнил пещеру, и женщина закричала.
— Что вы тут делаете?
И не успели они отреагировать, как она уже неслась на них с лопатой, которой принялась бить их по головам, вопя во весь голос.
Один из злоумышленников сумел протолкнуться мимо нее и выскочить из пещеры, где пополз вниз по строительным лесам, прочь от шагов, приближавшихся к месту раскопок. Другой остался в пещере, крича: «Прекрати! Господи!» и пытаясь увернуться от лопаты Эрики.
Когда она в очередной раз занесла руки, он ринулся на нее, наклонив голову, сшиб ее с ног, потом обернулся и бросился к выходу.
— Стой! — кричала Эрика, ползя за ним. — Кто-нибудь, остановите их!
Теперь раздавались и другие крики, послышался топот ног по лесам снаружи. Эрика уже была у выхода, когда столкнулась с Джаредом, который, как и все остальные, примчался полуголым. Вид у него был ошалевший.
— Там двое! — Запыхавшись, Эрика указала на кратер бассейна Циммермана. — Не дайте им уйти!
Джаред бросился вниз по подмосткам.
По периметру ограждения зажглись огни охранной сигнализации. В темноте можно было разглядеть бежавшие фигуры: люди преследовали нарушителей.
Люк спустился по лестнице, его длинные светлые волосы разметались по плечам.
— Я вызвал полицию, Эрика. Что случилось? Они удрали?
Но она уже шла обратно в пещеру, шаря лучом фонарика по полу и стенам.
И вдруг остановилась, не желая верить своим глазам. Скелет…
Она опустилась на колени и протянула к нему дрожащую руку. Череп был проломлен. Кости раздроблены. Таз расколот, как яйцо.
— Вот дерьмо, — прошептал Люк. — Какого черта им здесь было нужно?
— Приведи Сэма, — проговорила она напряженным голосом.
Череп Прародительницы… Вдребезги… Челюсть выбита.
— Он большой соня. Иди, разбуди его.
— Эрика…
— Иди!
Она, дрожа, поднялась на ноги и посветила фонариком на рисунок. Отвратительные выщерблины в скале. Они пытались уничтожить петроглифы.
Эрика почти не обратила внимания на звук шагов спускавшихся по лестнице, на тяжелое дыхание человека, которому пришлось пробежать большое расстояние. Она услышала, как он вошел в пещеру, почувствовала, что он остановился. И потом Джаред произнес:
— Им удалось скрыться.
Эрика закрыла глаза, ослепленные яростью. Она найдет их! Уж как-нибудь, но она сумеет разыскать людей, сделавших это.
Он подошел, постоял в полутьме и произнес:
— Надеюсь, теперь вы довольны?
Она обернулась. Сквозь слезы она увидела следы грязи на его голой груди, пот, блестевший после погони за вандалами. В его глазах пылал гнев, когда он осматривал ужасные разрушения, учиненные в пещере.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Эрика.
— Вы выкопали эту женщину, хотя ее следовало оставить в покое, — ответил он. — Пока вы не заявились сюда со своими лопатами и кисточками, она была в безопасности в могиле, где и пролежала бы еще целую вечность.
Она удивленно смотрела на него. Во всем произошедшем обвиняют ее? В темноте пещеры Эрика разозлилась не на шутку.
— Да, в самом деле! — выкрикнула она. — И, между прочим, это я остановила осквернителей! Не припомню, чтобы вы сделали хоть что-то для обеспечения охраны этого места, которое вы считаете таким священным, господин комиссар. А вот я сделала! — Она вытащила предмет из кармана и сунула ему в лицо. — Это обыкновенный бэбифон. Я спрятала передатчик в пещере, а приемник поставила рядом с кроватью. Меня разбудил шум злоумышленников. Я сделала хоть что-то! А что сделали вы?
