Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью
Высшая диктатура. Диктатура счастья. Мир радостных марионеток, которыми управляет невидимый кукольник. Все одинаково счастливы, смеются по заказу и живут в полном равноправии. Возлюби ближнего своего, как самого себя. Не убий. Без сюрпризов. Без возможности выбора. Овцы, ведомые невидимым пастухом. Мы сидели в полной тишине, погруженные в свои мысли. То, о чем мы говорили, было очень серьезно. Я устала. Часы показывали половину первого.
— Так какую рекламу вы решили сделать? — Смерть решил продолжить разговор.
— Понятия не имею. Еще не успела продумать.
— Ты могла бы использовать меня.
— Тебя?! — изумилась я. У меня еще не созрела идея рекламной кампании, я понятия не имела, будет ли это только реклама в прессе или ролики на радио и телевидении. Но Смерть, похоже, очень заинтересовал этот проект.
— Ты, наверное, уже видела меня на экране в рекламе и фильмах, а еще читала обо мне в книгах. Хорошо, что я не тщеславен, не то был бы уже избалован таким пристальным вниманием творческих людей. А черный юмор? Кстати, некоторым авторам удалось довольно удачно передать мой характер, и с ними было приятно работать. Ведь эти люди много думали обо мне и многое могут рассказать. Иногда мы сидели с режиссерами ночи напролет, обсуждая мою работу, и я выходил от них с новыми вопросами, которые иногда задавал Высшим силам. Порой они отвечали, порой — нет, но в любом случае эти вопросы давали нам пищу для размышлений. В следующей жизни я, наверное, стану актером.
У меня перед глазами возникли сцены из фильмов. Черно-белый кадр: Смерть играет с человеком в шахматы. Исход игры известен всем, кроме жертвы, продолжающей сопротивляться. Смерть заглядывает в двери и окна, уходит, но снова возвращается. Люди, пытающиеся подражать Смерти, распоряжаясь человеческими жизнями. Смерть в книгах, на рисунках, в фильмах… А в рекламных роликах?.. Я таких не могла припомнить. Да и вообще, реальна ли была смерть, смотревшая на меня с киноэкранов и книжных страниц?
— Ты не мог быть там! Тебе некогда было участвовать в каждой киносъемке или шептать что-то писателям. Не оставалось бы времени на работу!
Мой собеседник внезапно улыбнулся. В уголках губ собрались морщинки. «А он красив», — невольно подумала я. Эти морщинки говорят о большом жизненном опыте и мудрости. И он делится со мной этой мудростью, как делились бабушки, вышивая на салфетках вечные истины и одаривая ими внуков.
— Я всегда только там, где могу принести пользу. Исключения делаю для хороших знакомых или для тех, с кем приятно вместе поработать. Мне нравятся люди, которые задают вопросы и ищут на них ответы. А тех, кто самодовольно считает, что все знает, не выношу. Фундаменталисты, религиозные фанатики и просто самовлюбленные болваны меня раздражают. Но есть люди, которые не боятся смотреть правде в глаза. Они могут немало дать мне, и я тоже могу многому их научить. Но я отвлекся. Так что ты решила? Генетические исследования очень сложная, я бы даже сказал, скандальная тема. Ты должна хорошенько обдумать, как подать ее зрителю. Но у меня есть одна идея. Представь: женщина за столом. В руках у нее письмо. Она сомневается: открыть его или нет. Видно, как тяжело ей принять решение. На заднем плане нервная музыка и крики: «Можешь мне помочь?» Резкий ответ: «Иду-иду». Но она не встает. И тут появляюсь я. Просто вхожу в дверь. В своем одеянии, с косой в руке. Она не видит меня. Я подхожу ближе и кладу руку ей на плечо. Женщина не поворачивается. Только вздрагивает от холода. Она тянется за свитером, накидывает его на плечи. Я едва успеваю убрать руку. Она делает глоток из чашки. Может, это чай…
Смерть, очевидно, войдя в роль, нагнулся ко мне и взял мои руки в свои. Его руки были теплыми. Я попыталась представить описанную им сцену.
— В любом случае, — он прочитал мои мысли, — я стою там, за ее спиной. Наконец она открывает конверт, вынимает письмо и читает его. Затем ряд кадров, как в тех фильмах с альтернативными концовками. В одном варианте женщина встает с выражением счастья на лице, и тогда я поворачиваюсь и ухожу. Без обид и сожалений. Так, словно, мне назначили встречу, но в последний момент отменили. Могу лишь взмахнуть одеянием для пущего драматизма. Другой вариант сложнее. Женщина потрясена, чашка опрокидывается, чай проливается на стол. Она вскакивает и оборачивается. Видит меня. Мы смотрим друг на друга. Можно, кстати, воспользоваться полиэкраном: два сценария разворачиваются одновременно. А внизу текст или голос за кадром: «Лучше сразу узнать, кто стоит у тебя за спиной», «Планируй свою жизнь заранее» или что-то в этом духе.
Этот сюжет впечатлял, но вызывал у меня негативные ассоциации. Я вспомнила, как мы делали рекламу презервативов, как хотели привнести в нее позитив. Дать людям ощущение, что все будет в порядке, что жизнь прекрасна, несмотря ни на что, и что нужно смотреть вперед. «Always look on the bright side of death»[10]…
— Разве не ты говорил мне, что не стоит пытаться планировать свою жизнь?
— Я. Но здесь речь идет о планировании в хорошем смысле. О тех, кто получает положительные результаты анализов. Которые говорят, что у человека нет предрасположенности к заболеваниям. Тогда эта женщина из рекламы может расслабиться за стаканчиком вина вечером и спокойно отнестись к таким мелочам жизни, как разбросанные детьми игрушки. Но это уже не так важно. Важно, что написано в письме. А в другом варианте… это сложнее… мы видим, как она переменилась. Она будет использовать оставшееся время, чтобы успеть сделать то, о чем мечтала всю жизнь. Будет жить полной жизнью. А короткая, но полная событий жизнь гораздо лучше, чем долгая и скучная, когда все удовольствия откладываются на потом, а это «потом» никогда не наступает. Мне кажется, в этом сценарии тоже нет ничего плохого. Важно качество жизни, а не то, насколько она долгая.
Я увидела картину. Женщина в соломенной шляпке цветастом парео, обернутом вокруг бедер, рисует акварель; неподалеку в тени пальмы играют дети. Смотрите, как мне хорошо, хотя лет через десять-пятнадцать я умру от рака. Мне виделся в этом сценарии какой-то цинизм. Но я не могла отрицать, что многим он придется по вкусу. Мои друзья порой высказывали в разговорах мысль о том, что неплохо поменять пару лет скучной жизни на несколько минут счастья.
— Важно внушить зрителю, что жизнь не кончается, даже если у вас обнаружат предрасположенность к раку, — продолжал мой собеседник. — Если она имеется, мы с той женщиной можем об этом поговорить. Зрителю необязательно слышать, что именно мы говорим. Он только видит, что мы беседуем. Может, мы даже условимся о том, как сделать ее конец менее болезненным. В обоих случаях мы внушаем зрителю, что жизнь не кончается, когда ты получаешь результаты анализов, подтверждающие смертельную болезнь. Они дают лишь знание. Да, это противоречит тому, что я говорил раньше, но тебе известно мое отношение к знаниям. Лишние знания еще никому не вредили.
