Валерия Вербинина - Ее любили все
– Ну, а как же, – обидчиво произнесла Наталья Алексеевна. – А то зачем бы ему все ей завещать!
– А Елизавета Валентиновна знает, что у нее есть, хм, сестра? – спросил Кошкин.
«И на кой черт я это спросил?» – устало подумал он. Какое ему дело до запутанных родственных связей разных Адриановых, законных и незаконных?
– А это большой вопрос, Валентиновна она или, простите, Антоновна, – с торжеством ответила Наталья. – Вы небось слышали, что профессор Свечников сильно был неравнодушен к Илоне Альбертовне? Только вот незадача, она же из Латвии приехала в Москву учиться, у нее прописки московской не было. А профессор не дурак, он на дочке академика женился, который ему с карьерой помог. Ну и, сами понимаете, никак он не мог развестись, это значило крест на себе поставить, не меньше.
Ну да, сказал себе Олег, профессор женился ради карьеры, а Илона Альбертовна, чтобы задержаться в столице, вышла замуж за начинающего писателя. Вскоре он стал сочинять детективы и прославился, так что ничего она не потеряла. Евгения вышла за старика, потому что он был богат и знаменит, Филипп Ермолов женился, чтобы не возвращаться в родную провинцию и опять же ради карьеры и знакомств… Черт бы их всех побрал, в порыве раздражения подумал Кошкин, да хоть кто-нибудь живет с кем-то не из меркантильных интересов, не из-за денег, связей и славы? Есть ли, мать ее за ноги, хоть какая-то любовь в этом лучшем из миров, или он безнадежно отстал, застрял в своем собственном романтизированном времени, а все остальные уже давно калькулировали любое чувство и вкладывают в него сердце (да и любые другие органы, если уж на то пошло) прямо пропорционально социальному статусу своего избранника?
«И что это у него лицо-то такое злое?» – думала растерянная Наталья Алексеевна.
– Относительно Лизы – это вам Валентин Степанович сказал, что она не его дочь? – спросил Кошкин.
– Ну, кто же в таком признается-то, – протянула домработница. – Мужчине-то уж тем более обидно. Но подозрения у него были, да, были. Поэтому он и не захотел ничего ей оставлять. – Она помедлила и льстиво улыбнулась. – Так вы на нашей стороне?
– Нет, – коротко ответил Олег, – я сам по себе. Но если ваша Маша ничего не сделала, ей нечего и бояться.
Наталья Алексеевна стала ловить его за руку и твердить, что они век его не забудут. Со стороны, должно быть, это выглядело на редкость нелепо, и капитан был рад, когда домработница наконец ушла.
«Семейные драмы, сериальные страсти… До чего же мне все это надоело. Интересно, почему он сказал про голос? Какой еще голос? Что-то ты темнишь, Толя… При чем тут какой-то голос?»
За окнами завыл ветер, и тотчас боль иголочкой впилась в висок под шрамом, тоненьким пунктиром прострочила мозг. Морщась, Кошкин поднялся с места и добрел до ванной комнаты. Привычным жестом он включил свет, распахнул дверь – и замер.
Ванна была полна воды, а в воде этой лежало множество мобильников. Самых разных конструкций, цветов и конфигураций. Из крана в воду одна за другой медленно стекали капли, производя звук вроде:
– Ап… ип… ап…
Кошкин на всякий случай оглянулся, убедился, что никто не стоит у него за спиной, протянул руку и извлек со дна ванны один из мобильников. Так и есть – ни аккумулятора, ни сим-карты. С изувеченного аппаратика стекала вода. Капитан положил его обратно в воду, оперся обеими руками о край ванны и задумался.
«Значит, вызов, да? Ну-ну…»
И он представил себе, как его невидимый враг, сидя в укрытии, посмеивается над его усилиями. От злости у Олега даже потемнело в глазах.
«Ничего… Как написано в ее романе, хорошо смеется тот, кто смеется последним». (Он никогда не думал, что будет прибегать к цитатам из книг какой-то Виктории Палей, которые ему самому не слишком нравились, и вот поди ж ты…)
…Не подозревая о том, что творилось с капитаном, которого она только что оставила, домработница мирно спускалась с лестницы. Тут она наткнулась на Макса с Кириллом, которые тащили наверх обитую темно-зеленым бархатом софу.
– Это вы зачем, куда ее? – встревожилась Долгополова.
– Спокойно, женщина, – прогудел Макс, – все под контролем! Кирилл, что ты возишься, в самом деле? Пошли!
Софу уволокли на второй этаж, а потом вниз бодрым шагом спустился один Кирилл. Он скрылся в охотничьей комнате, но через минуту вышел оттуда, таща с собой здоровенное ружье.
– Лева! – крикнул Кирилл, входя в комнату, где сидели Виктория, Ира и критик. – Веди наверх наш гарем. Мы обустроили отличную комнатку в боковом крыле и притащили туда еще пару диванов. Места хватит на всех, хотя пять звезд не гарантируем.
– А ружье зачем? – спросила Виктория, немного нервно косясь на него. Хотя по долгу, так сказать, основной профессии она то и дело вставляла в свои книги пистолеты, револьверы и ружья, в реальной жизни оружие наводило на нее оторопь, если не хуже.
– На случай нападения инопланетян, – ответил Кирилл на ее вопрос. – Виктория, я удивляюсь на тебя, ей-богу. Какую ошибку раз за разом допускают персонажи детективных романов?
– Доверяют тем, кому не следует доверять? – прищурился критик.
– Нет, – сухо сказал Кирилл, – когда происходит первое убийство, все почему-то забывают о том, что за ним идет второе, и надеются непонятно на что. Ну а мы будем надеяться исключительно на крупный калибр. Если ночью к нам кто-то полезет, я разнесу ему башку и даже сомневаться не стану.
– Кирилл, – сердито проговорила Виктория, – не разводи паранойю. Что, если ночью к нам постучится Надя, которой приснился страшный сон? Ты ее убьешь, а потом что? Тебя же посадят!
– У нее есть муж, вот ему пусть и жалуется на страшные сны, – отрезал бесчувственный Кирилл и перехватил ружье поудобнее. – На войне как на войне, Виктория. Идем!
– Я надеюсь, он пошутил насчет второго убийства? – пробормотала Ира, когда они выходили из комнаты.
– Конечно, пошутил, – ухмыльнулся критик. – Потому что оно уже произошло. Теперь, если мы посчитаем и гибель Евгении, стоит ждать уже четвертое.
– Ой, – потерянно сказала Ира и надолго умолкла.
Они поднялись на второй этаж, завернули в боковое крыло и вошли в довольно большую комнату, обставленную безликой мебелью советских времен. Макс перетащил один из шкафов на середину комнаты, чтобы перегородить ее надвое и создать иллюзию личного пространства для каждой пары.
– Так, – объявил Макс, оглядываясь, и уволок к двери тяжелое кресло. – Тут будет пост, кхм, часового… Кирилл, ты принес ружье? Отлично, я как раз о нем подумал. Нам с Иркой диван, вам софа, Льву – кресло-кровать. – Он кивнул на нишу между двумя окнами. – Предложения?
– Это что, он будет на нашей половине? – возмутился Кирилл.
