Я тоже её люблю (СИ) - "Леопард заманчивый"

Комментарий к Глава 18. Единственный выход

Глава была тяжёлая морально, но мы справились. Мы побили рекорд ждущих продолжения - 34 человека 🔥❤️

Поэтому ловите, ну и по традиции, ждём ваших отзывов:)

Ну а кого ещё нет с нами - приглашаем в наш чатик ❤️ https://t.me/+PvFzB8-NPjdkOTAy

========== Глава 19. А у счастья твои глаза ==========

Плачь и смотри, у него глаза твои,

И если бы не ты, мы бы были втроём…

Октябрь 1993-го…

— Екатерина Николаевна, схваточки ослабли — может, стимуляцию? — забеспокоилась пожилая акушерка в очках с толстой оправой.

— Неа. Сама должна, — отрезала Екатерина. — Дыши, дыши, молодец, Оленька, — подбадривала она роженицу.

Родная тётя Саши была отличным акушером-гинекологом. Весь роддом знал: Екатерина Николаевна — врач от Бога. Именно поэтому вопроса о том, кто будет принимать роды у супруги Белова, даже не возникало.

На практике Кати были случаи разной степени сложности; в отличии от коллег, она принимала решения быстро, указания раздавала с генеральской решимостью и могла самостоятельно провести любую операцию. Сашина тётка была доктором добротной советской закалки, а в трудных ситуациях на помощь ей всегда приходил суровый медицинский юмор. Вот только сейчас дело коснулось жены любимого племянника, и тревога за Ольгу и малыша порой мешала сконцентрироваться на процессе. Роды длились восемь часов, но процесс никак не двигался с мёртвой точки. У измученной девушки явно не получаться соблюдать технику дыхания, слушать наставления врачей, да ещё и прилагать титанические усилия при потугах.

— Давайте стимуляцию, — заключила Катя.

— Саша где? — из последних сил повторяла Оля, даже не обращая внимания на мельтешащих вокруг акушерок. — Саша прилетел?

— Саша прилетел, — попыталась успокоить её Катерина. Не в том состоянии сейчас девчонка, чтобы её пугать… Эх, племянничек, где же тебя носит-то, а? — Звонил из аэропорта, сказал, что тебя любит… Оля, думай о себе и о малыше сейчас, надо потужиться, — женщина быстро отвлекла пациентку. — Ещё немного, Олечка.

Вокруг снова засуетился персонал, и через несколько тяжёлых схваток Катя приняла на руки розовощёкого младенца. Тот же поспешил оповестить весь родзал о своём появлении на свет пронзительным криком.

— Вот молодец, хорошая девочка, — нахваливала акушерка, перекладывая новорождённого на живот матери, — мальчика родила нам!

— Иван Александрович собственной персоной! — гордо произнесла Катя с широкой улыбкой.

Мой сын? Это мой ребёнок? Ну привет… По щеке Оли покатилась слеза. Всё её бледное лицо было покрыто красными пятнами, по вискам стекали струи пота, нижняя губа дрожала. Странно, но сейчас она не ощущала ни усталости, ни боли, от которых готова была умереть всего час назад. Разве все эти мучения не стоили того? Девушка пристально всматривалась в крохотное личико: сынишка морщил крохотный носик и не переставая кряхтел. Иван Александрович… Ванька. И почему ты не Женечка? Тебе бы так подошло это имя. Как талантливый скрипач Евгений Бушков… А дедушка стал бы твоим ангелом-хранителем. Ну, слово папы закон у нас, малыш. Папа твой со своими друзьями всё решил, а нас не спросил даже. Папа… Саша. Погоди-ка… а ты ведь похож на своего настоящего папу… Всё слишком несправедливо. Слёзы текли теперь по обеим щекам молодой мамы. В ней смешались все чувства на свете, от безудержной радости и гордости до сковывающего страха, и она крепче прижала кроху к груди.

— Поздравляю, Олечка, — в глазах Екатерины тоже сверкнули слёзы счастья. Даже на Сашиной свадьбе она не была так растрогана, ведь на её плечах лежала миссия поважнее: успокаивать не в меру сентиментальную сестру. Но сейчас скрывать умиление не приходилось. — Мы заберём малыша на процедуры и сразу же принесём тебе в палату, — улыбнулась она, снова взяв ребёнка на руки.

— Надолго? — испуганно отозвалась Белова.

— Совсем нет, — Катя осторожно положила мальчика на пелёнку, которую уже ловко расстелила на детских весах акушерка, — три двести. Ай, какой богатырь наш Ванька, — не переставала восхищаться она.

Белов курил пятую сигарету подряд, сидя в своём кабинете офиса «Курс-Инвест», и лишь изредка бросал глупые шуточки в адрес Космоса или Фила. Ожидание Пчёлкина, отбывшего в аэропорт встречать из Душанбе Фархада, кажется, длилось вечность. И как назло, именно сегодня сложившиеся обстоятельства не давали расслабиться ни на минуту. Двое защитников Дома Советов, убегая от преследования ОМОНа, попросили укрытия в здании офиса. Ой как не вовремя пришёлся этот визит…

— Белый, у нас гости! — встревоженный голос Валеры заставил Белова с Холмогоровым подскочить и погнал их в холл.

— Где они? — взревел один из ОМОНовцев, наводя автомат на присутствующих. Остальные же десять-пятнадцать сотрудников одним махом положили на землю всех, кто находился в здании.

— Командир, какие проблемы? — бегая испуганным взглядом по офису, Саша завёл руки за голову. — Это офис частной фирмы!

— Молчи, гад, — приставив оружие к голове Белого, прошипел тот. — Руки на голову!

— Слышь, — второй силой схватил Сашу за волосы, — где они? Где эти щенки?

— Шпаны нет здесь, — заключил третий ОМОНовец, что прошёл в кабинет с огромной сумкой в руках. — Они окно выбили, ушли. Командир, а здесь целый арсенал, — он протянул сумку тому, который не отводил автомат от головы Белова. — Знаешь, на сколько это потянет, скотина? — ткнув сумку с оружием буквально в лицо пленному, выкрикнул он.

— У нас разрешение! — Саша попытался было оказать сопротивление, но холодное дуло калаша быстро припечатало его к земле.

— Молчать! Морду в пол, руки на голову! — прокричали ОМОНовцы уже втроём.

— Слышь, гоблин, у меня ведь тоже разрешение, — тот, что держал Белова, нервно сплюнул и резко встряхнул его голову. — Я тебе щас такой шмон устрою, мало не покажется.

Изо всей силы заломив руки за спину, их вывели из здания «Курс-Инвест». Взгляд Белого тут же зацепился за точно так же прижатых к земле Пчёлу и Джураева. Ими занималась вторая половина ОМОНовцев, оцепивших здание с улицы. Он сплюнул с омерзением, но в машину всё же прошёл. Всем пятерым, словно самым последним преступникам, прямо сейчас предстояла дорога в Бутырку. В машине ОМОНа царила гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая молитвами Фарика к его таджикскому Богу.

— Ну, как там моя молодая мама? — с жизнерадостной улыбкой на лице в палату буквально впорхнула Катя. Её, как обычно, переполняла энергия и гордость за проделанную работу. — Ты моя красавица! — на щеке Оли был тут же запечатлён нежный поцелуй.

— Ну что, Саша приехал? — обеспокоенно спросила Оля. Казалось, кроме этого в данный момент её совершенно ничего не волновало.

— Саша передал целый мешок вкуснятины, — женщина протянула Беловой пакет с фруктами, — а сам приехать не смог, потому что все дороги перекрыли, — быстро соврала, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

— Что, даже записку не передал? — слишком серьёзно произнесла Оля, изучив содержимое пакета.

Что-то не так. Что-то случилось, у Саши явно беда. Почему Катя врёт? Что они хотят скрыть от меня? Все эти мысли и переживания не покидали её ни на минуту.

— Записка? — Катя явно замялась, на ходу придумывая отговорку. — Слушай, я её, по-моему, выложила…

Напряжённая обстановка была ненадолго разряжена, когда в палату вошла медсестра с младенцем на руках.

— А кто это у нас тут пришёл такой золотой? — Катя быстро приняла ребёнка. — Такой хороший мальчик! Ты посмотри, какой красавец, — она отдала малыша на руки Беловой, обняла её за плечи. — Ты посмотри, как он на Сашку-то похож!

На Сашку похож… Укол совести снова больно кольнул в груди. Эх, Катя-Катя… Ты такая добрая и сильная, но даже тебе я не могу во всём сознаться. Да и что сказать? Ребёнок, которому ты помогла родиться, пришёл в этот мир через ложь и предательство. Ведь у него совсем нет и не может быть ничего от Сашки… Малыш приоткрыл глазёнки, и Оле снова захотелось плакать. Почему Катя так сказала? Только потому, что родственницам положено сравнивать младенцев с их молодыми отцами? Ваня голубоглазый… Может, она из-за цвета глаз решила, что сын на Сашу похож? Только вот… Оля смахнула слёзы, и на её лице проступила искренняя улыбка. В ней было столько любви и столько боли одновременно. Только вот я одна знаю, чьи это глаза. И взгляд такой же у тебя, сынок. Как у папы — будто ты всё понимаешь.