Патриция Гриффитс - Преграды любви
— О, конечно, прости, я сейчас…
— Я сам, — ответил он, оторвавшись от дверного косяка, подошел к буфету и, вынув чашку, налил себе горячего душистого кофе. Кафель пола около плиты холодил босые ноги. Прислонившись к краю плиты, Тревис медленными глотками отпивал кофе и поглядывал поверх чашки на Алекс.
Она успела принять душ. Волосы ее были аккуратно заплетены в косу. Ей очень шли бледно-голубая блузка и белые джинсы. Она казалась такой элегантной и неприступной! Лишь приглядевшись, можно было заметить, как дрожат у нее руки, а под глазами темные круги, и губы припухли. Тревис не мог не отметить этого с особым удовлетворением.
Алекс смотрела на него настороженно и с какой-то неуверенностью.
— Ну как, будешь завтракать? — спросила она с той же бравадой, которая начала уже сердить его.
Продолжая недоумевать, что с ней происходит, Тревис задумчиво провел рукой по растрепанным волосам и, чуть пригладив их, пожал плечами и подошел к столу.
— Конечно, почему бы нет? — ответил он и, сев, стал накладывать на тарелку все, что было на столе: сосиски, яичницу с ветчиной, поджаренный хлеб, блинчики с сиропом, и в таких количествах, что хватило бы на троих.
Как могло это все появиться на столе у женщины, позволяющей себе на завтрак лишь йогурт и кофе со снятым молоком? Еще третьего дня, когда он попросил на завтрак кофе с пончиками, она заявила, что подобная еда способствует повышению холестерина в крови. Она также была яростной противницей консервированных куриных бульонов с лапшой.
Синие глаза Тревиса требовали ответа:
— В чем дело, Алекс, что с тобой? — Он ощутил неприятный холодок страха. — Ты поняла, что, переспав со мной, совершила непоправимую ошибку, не так ли?
Глаза Алекс округлились от удивления, но вдруг ее лицо просияло, она опустилась на стул рядом с ним и, протянув руку, коснулась его щеки.
— Нет, совсем не это, — сказала она тихо. — Я веду себя так странно потому… — тут она остановилась и перевела дух, — … потому, что люблю тебя. Я никак не могла решить, сказать тебе об этом или нет.
Признание Алекс застало Тревиса врасплох. Он так был удивлен, что растерялся, как мальчишка. С первой же минуты, увидев ее, Тревис понял, что Алекс не та женщина, с которой можно свободно вступать в интимные отношения. Это подтвердили реакция ее друзей на его появление и невинная детская болтовня Брендона. Он все время подсознательно знал, что такие, как она, отдают себя щедро и безоглядно лишь когда родилось чувство.
Тогда какого дьявола он сидит и молчит, уставившись на нее взглядом дохлой черепахи? Ему нечего сказать? Или втайне он доволен и успокоился? Ведь что-то в нем, глубоко запрятанное и доселе молчавшее, вдруг дало себя знать. Он надеялся, что такое произойдет и он услышит эти три коротких слова: «Я тебя люблю». Разве не так?
Словно очнувшись, он теснее прижал ее руку к своей щеке, благодарно и нежно ощупывая тонкие теплые пальцы и узкую ладонь.
— Почему ты не решилась сказать? — наконец тихо спросил он.
Глаза ее удивленно расширились.
— Я знаю, что ты думаешь о любви, и не хотела… навязываться со своими чувствами, чем-то обязывать тебя. Ведь ты знаешь, я не хочу, чтобы ты уезжал.
Он молча проглотил упрек.
— Что же заставило тебя, однако, сказать?
Алекс пожала плечами.
— Мне ничего иного не оставалось. Молчать означало бы позволить тебе думать все что угодно.
Оторвав ладонь от его лица, Алекс сжала его пальцы.
— А я этого не хотела, — помолчав, добавила она. — Я не хотела, чтобы ты думал то, что думал.
Это было ударом. Услышав, что она любит его, Тревис стал счастливейшим человеком, но, узнав, что она опять берет на себя все самое трудное и неблагодарное, открывая ему дорогу для отступления, почувствовал себя последним негодяем. В течение мгновений она осчастливила его и тут же казнила.
— Алекс, не надо… — почти простонал он и, не зная, что сказать дальше, умолк.
Надо ли рассказать ей все? Сознаться, что лгал, говоря, что уходит в отставку, что невольно, но все же злоупотребил ее гостеприимством?
Алекс тихонько вздохнула и улыбнулась.
— Тшш, — успокаивающе прошептала она и, снова приложив руку к его щеке, легонько потерла ее. — Не надо ничего говорить. Одной из причин, почему я не решалась сказать тебе то, что уже сказала, был страх, что ты сочтешь себя обязанным что-то ответить, а я этого не хочу. Пусть все остается, как есть, хорошо? К тому же… — В ее глазах появились лукавые искорки, и она предостерегающе приложила палец к его губам. — Я знаю твою самую страшную тайну. Сегодня утром, сопоставив кое-какие факты, я нашла разгадку. Почему ты не сказал мне об этом сам?
Страх заставил его сделать самое худшее — он крепко выругался.
— Тревис! — испуганно воскликнула Алекс, и краска залила ее лицо.
Страх сменился облегчением. Слава Богу, теперь она знает о нем самое худшее. Он схватил ее руку и сильно сжал.
— Что произошло? — требовательно спросил он, проклиная себя за то, что все-таки подверг ее опасности. Но он был так осторожен. Как это могло случиться? — Сюда кто-нибудь звонил? — спросил он встревоженно. — Что сказал этот ублюдок?
В голове была одна мысль: неужели Леклеру известен номер телефона Алекс? Резко отодвинув стул, Тревис вышел из-за стола и заходил по кухне. Было видно, как он пытается обрести равновесие. Что его так встревожило?
Алекс с удивлением и тревогой смотрела на этого большого, сильного человека, который метался по ее кухне, как пантера в клетке. Сегодня утром, когда она проснулась, ее вдруг осенила догадка. Все оказалось так просто. Удивившее ее сходство Страшилы Милтона на плакате в комнате Брендона с рисунком, подаренным мальчику Тревисом, не случайно. Их рисовал один художник. А поскольку Страшила — главный герой книги «Великое Запределье», которая, как указано на титуле, иллюстрирована самим автором, нет сомнений, что автор и художник — одно лицо, и имя его — Тревис Кросс.
Однако Алекс не могла предполагать, что реакция на ее безобидную догадку будет столь бурной. Знай она это, никогда бы не сказала, что раскрыла его тайну, корила себя она.
— Тревис, успокойся, прошу. Если ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал, я никому не скажу. Это останется тайной.
Тревис резко остановился и, повернувшись к Алекс, странно посмотрел на нее.
— Что ты сказала? — непонимающе переспросил он.
— Я никому не расскажу, что ты — создатель доброго Страшилы Милтона, обещаю тебе. — Ты и о нем тоже знаешь? — промолвил он недоуменно, словно не поверил своим ушам.
Алекс в растерянности смотрела на него. Теперь пришел ее черед недоумевать. Однако она успокоилась, увидев, что Тревис постепенно остывает.
