Юлия Шилова - Женские игры, или Мое бурное прошлое
Длинные, стройные ноги в дорогих шелковых колготках могли свести с ума не одного мужчину.
Обожаю красиво одеваться! И раздеваться мне тоже нравится. Кстати, трусиков на мне нет. В последнее время я почти не ношу нижнего белья.
Может, это и не гигиенично, но зато модно. Последний писк, можно сказать. Если бы Шурик был живой, то не упустил бы возможности залезть в мои колготки. Похотливый старикашка! Признаться честно, я любила его чуткие пальцы. Они были такие умелые! А самое главное, он точно знал, как меня удовлетворить. Всякий раз это происходило по-разному. Изобретательности у него было не отнять… Но и я не оставалась в долгу.
Я делала Шурику минет. Я сжимала его старческий член ярко накрашенными губами и доводила до нужной кондиции. Шурик говорил, что у меня самый чувственный рот на свете.
Ладно, хватит о Шурике. Я дала себе слово забыть его. Я буду молить бога, чтобы его смерть не навредила мне. От неприятных мыслей меня отвлекла секретарша.
– Алексей лежит в больнице МПС. Вот адрес. Он ранен. Подробностей я не знаю, – отчеканила она.
Я взяла листочек из ее рук, свернула пополам, сунула в сумочку и посмотрела на часы.
– Катюша, мне нужно уехать на пару часов.
– Вы поедете к Алексею?
– Да, ты угадала. Хочу его навестить.
В конце концов, он был гражданским мужем нашей сотрудницы…
Катюша понимающе кивнула и, так же покачивая бедрами, вышла. Раньше она работала манекенщицей, потом вышла замуж, родила ребенка, располнела и ушла с подиума. По старой памяти я взяла ее к себе. Иногда она принимала участие в показах. Всего-то раз в год, а то и реже – современные модельеры предпочитают худых. Грудь – девяносто, талия – шестьдесят, бедра – девяносто, при росте под два метра – это считается красивым. Рост у меня подходящий, грудь – девяносто два, талия – шестьдесят четыре, бедра – тоже девяносто два. Для моих-то лет совсем не плохо. Но такой я была не всегда. В юные годы я была пышечкой. Семьдесят три килограмма живого веса, сами подумайте! Правда, некоторым это даже нравилось, но когда я пришла в модельный бизнес, надо было срочно худеть.
Тут-то и случилась заминочка. Худеть мой здоровый девичий организм никак не хотел. Что я с ним только не делала: и диеты изнуряющие соблюдала (до сих по на ананасы смотреть не могу!), и из тренажерного зала не вылезала, и в банях парилась…
А потом подсела на таблетки. Маленькие такие разноцветные таблеточки. Тайские, китайские – один черт. Вместо завтрака съедаешь красненькую, вместо обеда – зелененькую, вместо ужина – оранжевую. И все! Через месяц я уже напоминала скелет.
Анатомию можно было изучать. Это верхние ребра, это нижние… По подиуму ходила качаясь. Поклонники, однако, как и прежде, задаривали меня цветами, а я, принимая букеты, едва ли не падала под их тяжестью. Больше трех килограммов я вообще поднять не могла. Однажды я почувствовала себя совсем плохо и попросила девчонок вызвать «Скорую».
Прямо с работы меня увезли в больницу. В крови у меня обнаружили всю таблицу Менделеева. Врачи вообще удивлялись, что я осталась жива. Хорошо, спохватилась вовремя… На ноги меня поставили, вес я набрала, но уже не такой, как был раньше.
С тех пор я таблеток не принимаю. Все, зареклась…
Лежала я тогда в частной клинике. Лечение оплачивал мой тогдашний любовник. Было ему лет пятьдесят, наверное. А мне – двадцать. Женатый, конечно. Но жена-итальянка бывала у него наездами. Кажется, она руководила какой-то крупной миланской фирмой. Дети – у них были совместные дети, уже взрослые – учились за границей… Он и меня баловал, как дочку. Чуть ли не с ложечки кормил. Принес в палату цветной телевизор, видик, поставил музыкальный центр. Холодильник ломился от продуктов. Это после моего-то голодания! После больницы я его отблагодарила как могла – телом, конечно… Уже и не припомню, из-за чего мы с ним расстались. Наверное, более богатый подвернулся. Других причин нет. А потом появился Шурик. Но – о покойниках ни слова. Шурика я не знала и знать не хочу.
Наскоро распорядившись о текущих делах, я села в машину и поехала к Алексею. Алексей неподвижно лежал под капельницей. Глаза закрыты. Под кроватью стояла желтая больничная «утка» – к счастью, пустая. Воздух в палате был тяжелый. Такой тяжелый, что меня чуть не стошнило. С трудом преодолевая брезгливость, я присела-таки на краешек кровати и негромко кашлянула. Алексей вздрогнул и открыл глаза.
– Привет! – Я постаралась улыбнуться как можно шире.
– Привет, – глухо произнес Алексей. – Отлично выглядишь.
– Стараюсь. Профессия обязывает. Ты как?
– Держусь. В реанимации сутки провалялся. Самое страшное, что я не попал на Машкины похороны.
– Похороны прошли на уровне. Когда поправишься, обязательно сходишь на Машину могилку.
– Само собой. Мне уже говорили, что все было нормально. А ты там была?
Я опустила глаза и сказала:
– Я не смогла. У меня уважительная причина. У друга неприятности… Но к Маше я относилась прекрасно. Она была потрясающая девушка. Послушай, а что же тогда произошло в ванной?
– Да так. Один крендель решил свести со мной счеты.
– Ничего себе счеты… А ты обращался в милицию?
– Нет. Я с ним сам разберусь, без легавых.
– А может, лучше с легавыми?
– К легавым пусть лохи обращаются. А у меня достаточно связей, чтобы отомстить.
– А ты уверен, что справишься?
– Вполне. Главное, выработать нужную стратегию.
– У тебя дом такой крутой, а попасть туда проще простого…
– Да, получается, что так. Спасибо архитекторам! Впредь буду умнее – надо окна закрывать как следует.
Я помолчала несколько секунд, затем набралась смелости и спросила:
– Алексей, а твое ранение как-то связано с гибелью Маши?
– Думаю, что нет, – ответил он.
В палату зашла медсестра и сняла капельницу.
Алексей устроился поудобнее, и мы стали непринужденно болтать о всякой ерунде. Впрочем, болтала больше я, иногда привирая сверх меры, а Алексей слушал открыв рот, лишь изредка перебивая меня вопросами. Я рассказала о том, что с двух лет ездила с родителями за границу, а в десять впервые побывала в Соединенных Штатах. Мне безумно понравился американский образ жизни, и именно ему я старалась соответствовать в период взросления. Если бы не та давнишняя поездка в Америку, я, возможно, была бы другой.
Алексей погладил меня по бедру горячей дрожащей рукой и возбужденно сказал:
– Маргарита, я хочу знать о тебе все!
– Как все? – немного растерялась я.
– Ну, например, в какой школе ты училась?
– В английской, на Цветном.
– Наверное, ты была хулиганкой?
– Еще какой! Я разговаривала на уроках, я обижала мальчишек.
