Эва Хансен - Цвет боли. Красный
За поворотом пусто и тихо, это неудивительно, если нас в огромном доме всего трое. Ближайшая дверь справа приоткрыта, вернее, просто не закрыта полностью. Помня требование Ларса не соваться в те комнаты, которые меня не касаются, я вовсе и не собиралась этого делать — просто прислушалась, может, Свен там и мне не придется блуждать по всему дому? Ничего не услышав, приоткрыла дверь больше и позвала:
— Свен…
Никого, тихо. Ближе к лестнице напротив комната самого Ларса, эта дверь и вовсе открыта почти настежь. Любопытство мой порок, я об этом знаю, но поделать с собой ничего не могу. Я честно шла мимо, стараясь даже глазом не косить в сторону открытой двери. Но как же можно?!
Конечно, скосила, конечно, остановилась и даже тихонько позвала:
— Ларс? Ларс, вы здесь?
Пока звала, успела увидеть часть комнаты. Ничего особенного не обнаружила, большая кровать, кресло, дверь, видимо, в ванную…
Остальное разглядеть просто не успела, потому что на лестнице послышались шаги. Я запаниковала, что, если хозяин, застукает, что я лезу в его комнату?! Метнулась все так же на цыпочках обратно, но поняла, что даже заскочить за угол не успею. Что страшного, если Ларс обнаружит меня в коридоре с разряженным телефоном в руке? Ничего, но в состоянии близком к панике я об этом не подумала и сделала самую большую глупость, которую могла — юркнула в первую приоткрытую дверь и замерла за ней, изо всех сил сдерживая дыхание, чтобы не пыхтеть, как паровоз.
Послышался голос Ларса:
— Свен, ты меня звал?
И отклик снизу:
— Нет.
— У нас привидения?
Я на цыпочках отошла от двери и огляделась.
Это комната женщины, гламурная кровать с покрывалом, изображающим полуобнаженную красотку в наряде жрицы любви начала двадцатого века, белая дверь в ванну и арка в гардероб. Мне показалось, что вся наша с Бритт квартира меньше гардеробной комнаты, в которой собраны дамские наряды, обувь и всякая всячина. Вот бы Бритт сюда, подруга порадовалась обилию перьев, кружева, и… что это там?
Прислушавшись и решив, пока хозяин выясняет со слугой кто кого звал, хоть одним глазком посмотреть на это буйство красок и фантазии я сунула любопытный нос туда.
Последние лучи закатного зимнего солнца достаточно ярко освещали и спальню, и через большое окно гардероб. Видно, здесь жила женщина, обожавшая себя и наряды.
Множество париков всех оттенков и причесок расположились на головках манекенов, их хватило бы целой театральной труппе, играющей современные пьесы. Гримировальный стол с подсветкой по обеим сторонам, тройным зеркалом и целой стойкой с косметикой рядом. Даже опустошив косметички всех посетительниц «Рокси», я бы столько не набрала.
Мало того, я и понятия не имела о предназначении некоторых приспособлений и средств. Самым сложным, что знакомо лично мне в этом буйстве ухищрений для дамской привлекательности, была машинка для завивки ресниц. И накладные ногти всех цветов и раскрасок, упаковками подвешенные на крючках. Не всякий магазин косметики мог похвастать таким ассортиментом!
Платья тоже висели сплошной стеной, как в магазине готовой одежды. А внизу также плотно туфли, видно, по паре для каждого наряда, потому что для туфель предназначались целых три полки.
Какие они все большие! Я прикинула — размер ноги 40–41, не меньше. Однако… И перчатки, перекинутые через брус стойки, тоже на крупную руку.
Да уж, дама Ларса габаритами под стать ему самому, рост выше моего, ноги, как у мужчины, руки тоже…
Как у мужчины?! Но остановила не эта мысль, наоборот, она пришла после взгляда на отдельный стеллаж. К женскому белью в кружевах и множеству таких же кружевных корсетов со шнуровками я отнеслась спокойно, а вот то, что обнаружилось по соседству, повергло в шок.
На полке лежали искусственные женские груди! Я застыла, потрясенно переводя взгляд с полки с бюстами на туфли и обратно. Да это гардероб трансвестита! Как же я сразу не поняла? Потому и обувь большая, и париков так много, и все столь подчеркнуто женственное.
Господи, что происходит? Ларс Юханссон трансвестит?!
Пришлось прислониться к стене, чтобы не рухнуть замертво от осознания этого факта. Вот почему у него нет женщины, почему никого не допускают в замок, почему он запретил мне совать нос во все углы!
Я даже тихонько застонала:
— О, боже…
Представить себе мужественного красавца Ларса во всех этих тряпках и с накладной грудью слишком трудно, но против фактов не попрешь, вот они висят, стоят, лежат, топорщатся эти факты, всех возможных цветов, опенков, размеров и назначений.
Мелькнула идиотская мысль, какой серой мышью должна выглядеть в его глазах я, не пользующаяся декоративной косметикой, ногти которой всего лишь ухожены, но без рисунка на них, а в качестве одежды удобные джинсы и рубашки или свитера.
Но я отогнала эту мысль, почему-то обидевшись за себя. Я не обязана быть раскрашенной куклой, если этому трансвеститу нравятся кислотные оттенки кружевных нарядов, когти по сантиметру или каблуки высотой с поставленную на торец книгу. Я такая как есть, и меняться даже в угоду Ларсу Юханссону не собираюсь! Правда, он и не нуждался в моих изменениях, как и вообще во мне.
Я вспомнила, что пора выбираться из трансвеститского рая, вдруг этот самый извращенец меня уже ищет?
Постояла у двери, ничего не услышав, тихонько отворила, снова послушала. Тихо. Скользнула в коридор, быстро прикрыв дверь за собой, и замерла. У своей комнаты стоял Ларс Юханссон, насмешливо глядя на меня! Его голова чуть склонена к правому плечу, бровь вопросительно поднята, а в глазах пляшут веселые чертики.
Пару мгновений я разевала рот, словно рыба, вытащенная на берег, потом выдавила что-то вроде: «Извините. Перепутала двери!» — и метнулась к спасительному повороту коридора.
— Есть вопросы? — голос хозяина весел.
— Нет! — заорала я, поворачивая за угол.
— Через сорок минут ужин.
— Да, конечно.
О, господи, дернул меня черт заинтересоваться тем, чем не следует! Теперь он обязательно выгонит меня, обязательно. Ведь предупреждал же. И зачем любопытствовала?
Но все опасения по поводу гнева хозяина перебивала мысль о том, что Ларс трансвестит. Я даже застонала. Ну почему самый красивый мужчина, которого я встретила, принц на белом коне, оказался любителем женского барахла, которое даже Бритт признала бы слишком ярким и безвкусным? Боже, за что?!
Я понимала, что влюбилась в Ларса по-настоящему, а потому новость о его склонности к переодеваниям женщиной была ужасной. Попыталась представить Ларса в этих тряпках с наклеенными ресницами и помадой на губах. Ничего не получалось, совершенно не удавались картинки с накладной грудью и женским бельем. Ларс и бюстгальтер?.. Брр…
