Мери Кайе - Тайна "Фламинго"
Вид у него был такой же измученный, как и у нее. На какое-то мгновение его лицо стало даже безобразным, когда Иден вспомнил ужасный вид своей жены той ночью. Выражение его лица подействовало на Эм как ушат холодной воды, она распрямила согбенные плечи и с видимым усилием проговорила, испытывая угрызение совести:
— Прости меня, дорогой. Я плохо себя веду. Но ведь это так абсурдно! Интересно, почему Камау так сказал? А может, это придумала Вамбуи?
— Не думаю, — возразил Грег. — Я всегда вижу, когда мне говорят неправду. Она сказала правду. А вот Камау…
— Да, — с уверенностью сказал Дру. Все ахнули и затаили дыхание. Эмили осела на стуле и в ужасе уставилась на него.
Стрэттон посмотрел на присутствующих с явным нетерпением:
— Нечего смотреть на меня, будто я рехнулся. Все видно за милю! Камау говорил правду — или то, что он принял за правду. Посмотрите на Эм. Ведь она представляет собой живописную картину. Она всегда так одевалась, даже когда я был еще в пеленках. Иден уже отмечал, что расстояние от кустов, где прятался Камау, до места убийства Элис более пятидесяти ярдов, темнело. Камау видел человека, одетого как Эм, и, естественно, он принял его за Эм. Могу поспорить на что угодно, что я прав!
— Спорить не будем! — улыбнулся Грег. — Мне надо было догадаться самому.
— Но почему? — зловещим голосом спросил Иден. — Почему кому-то потребовалось подвести под подозрение бабушку, хотя всем понятно, что именно она-то и не могла это сделать?
Дру пожал плечами:
— Может быть, именно по этой причине. Потому что никто не поверит в вину Эм.
— Нет, — сказал Грег — Видимо, причина еще более проста. Если любой человек, мужчина или женщина, наденет такую одежду, то никто не посмотрит на него дважды. Можно также ходить по саду, не вызывая подозрений, все подумают — это Эм. Это лучший вариант маскировки. Вот в этом кроется разгадка появления в траве подушки с веранды.
— Как это? — потребовала разъяснения Эмили.
— Ну, он ее… подложил, — осторожно намекнул Грег. Эмили с недоумением смотрела на него, как вдруг
Лайза неожиданно захихикала. Эмили перевела взгляд на Лайзу и сказала, что с удовольствием составила бы ей компанию, если бы понимала, что в этом смешного.
— Извините, — истерично смеялась Лайза, не в силах остановиться, — Не следует смеяться, я понимаю, но ведь это так забавно. Он имеет в виду вашу грудь. У мужчины же нет такой груди. Ха-ха-ха.
Все сразу же посмотрели на впечатляющий фасад Эм и тоже засмеялись, так же безостановочно и по той же причине, что и Лайза. Только Эм, подобно королеве Виктории, отказывалась развеселиться и сердито буркнула, что не видит причин для смеха.
— Конечно, дорогая. Тебе не видно из-за груди, — сострил Иден и разразился новым приступом смеха.
Эм сложила руки и с достоинством переждала этот взрыв веселья.
— Прошу прощения. — Грег вытер слезящиеся глаза и посерьезнел. — От имени всех нас. Ужасно глупо, но почему-то мне полегчало. Серьезно, Эм. Та подушка меня здорово беспокоила. Но явно тот, кто выдавал себя за тебя, был слишком худ, ему понадобилось увеличить фигуру, хотя бы с помощью подушки. А как насчет одежды? Сколько у тебя пар красных джинсов? Не пропала ли у тебя недавно пара джинсов?
Виктория ахнула, а Эм сердито ответила:
— Я об этом не подумала. У меня четыре пары джинсов, но одну пару никак не могут найти.
— Давно она пропала? Эм пожала плечами.
— Возможно. Я не заметила раньше, Захария, видно, тоже. Только сегодня утром я обнаружила пропажу, так как три пары находятся в стирке.
— Предположим, кто-то решил украсть джинсы. Это сделать легко или трудно? Для постороннего человека?
— Очень легко! Выстиранное белье вывешивают на веревках за кухней. Если нужно что-то украсть, то следует лишь дождаться удобного момента. Да, иногда кое-что пропадает. Обычно посудные полотенца. Но Захария заметил бы пропажу моих джинсов. Разве что он тоже стареет, как и я.
Гилберт посмотрел в раскрытую записную книжку себя на колене и нахмурился:
— Между прочим, несмотря на твои сомнения по поводу алиби, у тебя может оказаться железное алиби. Что ты играла за роялем в тот вечер?
— Я играла концерт Торони. Концерт долины Рифт. Этой пластинки больше не существует.
— Я знаю. Ее разбил полтергейст. Я также помню, что пластинка была в единственном экземпляре и ее нельзя купить. Правильно?
— Да. Он записал ее для меня в Нью-Йорке. Но боюсь, что мои слуги не различают одну мелодию от другой!
— В этом ты не права — возразил Грег — Обычный африканец лучше разбирается в музыке, чем можно себе вообразить, а в том концерте композитор использовал много мелодий и ритмов разных племен, ведь Торони сочинял здесь, на Фламинго. И ты в последнее время часто играла эту музыку. Трое из твоих слуг показали, что ты играла «песни Бваны Торони». Все-таки у тебя не такое уж плохое алиби. Нам конечно, придется проверить: послать телеграмму в Нью-Йорк и удостовериться, что ты не могла купить дубликат. Если мы получим отрицательный ответ, как я и надеюсь, то дело в отношении тебя будет закрыто.
— Я считаю, что дело закрыто и без телеграммы, — неожиданно вступил в разговор Джилли. — Можете сэкономить деньги на почтовых расходах и избавить ФБР от лишней головной боли.
— Как это? — спросил Грег, обернувшись к нему. Джилли напустил на себя вид незаинтересованного слушателя и выступил вперед, засунув руки в карманы.
— Дру подтвердит, что я встретил его у ворот, где растет живая изгородь, после того, как он расстался с Элис. Мы слышали, что Эм играла на рояле. Потом Дру уехал, а я долго сидел там, пока совсем не стемнело.
— Ты? — недоверчиво переспросил Грег. — Какого черта ты молчал? Ты был в саду. Ты наверняка слышал что-то, крик или…
Джилли прервал его:
— Ничего я не слышал! Ты забыл, что холм находится далеко от дома в правой стороне, там деревья, бамбук и черт знает еще что растет в промежутке от ворот и до самого холма; я слышал только рояль. Сидел и слушал, как Эм исполняла ту вещь. Я знаю этот концерт намного лучше, чем она. Каждую мелодию, каждую ноту! Можешь поверить мне на слово, если бы в Кении продавались сотнями пластинки с записью концерта Торони, это не играло бы никакой роли.
— Почему же? — не понял Грег.
— Я в достаточной степени музыкант, чтобы отличить игру Эм от исполнения самого Торони! Вот почему — Джилли перевел взгляд от успокоенного лица Грега на лицо Эм, которое напоминало барельеф: губы твердо сжаты, рот застыл, глаза не мигают. Джилли рассмеялся:
— Извини, Эм. Я понимаю, тебя это задевает за живое, но посмотри правде в глаза: что касается игры на рояле, ты довольно слабая исполнительница, а Торони — мастер. А если ты считаешь, что я не могу свидетельствовать в суде, когда играешь ты, а когда Торони, — и мне поверят! — то ты даже еще худший музыкант, чем я предполагал. Ну, что?
