Фабио - Дикарка
Скорее бы это произошло.
Что касается Марко, то его судьба в смертоносных руках Хондо.
«Как я мог доверять этому человеку?» – в который раз мрачно подумал Виктор.
Но с другой стороны, как можно было не доверять? Марко Эстевес пришел к нему работать телохранителем, имея на руках безупречные поручительства, пришел по тому же каналу, что и Энрике.
Энрике, как один из самых надежных членов картеля, постоянно ходил по краю пропасти, однако ни разу не провалил доверенных ему дел и не болтал лишнего. С недавнего времени Виктор стал доверять ему больше, чем другим телохранителям, – именно по этой причине Энрике было поручено участвовать в похищении.
Казалось, Марко слеплен из того же теста – такой же сдержанный и управляемый.
Тот факт, что новый телохранитель спит с его горничной, мало что изменил в отношении Виктора Кэвала к Марко Эстевесу.
Виктор простил этот грех Марко и даже в глубине души немного пожалел Эстевеса, когда тот доложил, что убил Эй Джи, хотя сам Марко, сообщая об этом, только пожал плечами, словно для него эта смерть ровным счетом ничего не значила.
Но в одном из сокровенных уголков сознания Виктор затаил подозрение.
Что, может быть…
Просто, может быть…
Марко солгал, что убил Эй Джи Саттон в ту ночь.
В конце концов, Марко не был посвящен в тайну заговора с целью похищения семьи Траска. Виктор проявил осторожность и ограничил круг посвященных в это дело, а все вновь завербованные получали предупреждение, что нарушение верности карается мучительной смертью.
Две предосторожности – молчание подчиненных и тайник в спальне – надежно охраняли его секреты от властей, которые не могли предъявить ему никаких обвинений после проваленной операции с женой и ребенком Траска. Конечно, Виктор понимал, что его знают как одного из королей наркомафии, но что могут они сделать с ним без доказательств и улик? Ничего.
Правда, за последний год Виктор понес убытки на миллионы долларов. Зная, что находится под неусыпной слежкой, он сократил объем операций и до минимума сузил круг доверенных лиц.
Теперь судьба всей его империи зависела от того, выступит ли кто-нибудь с документированным разоблачением.
«Надо было слушать, что говорит мне о Марко внутренний голос, – укорял себя Виктор, раскалывая очередной орех. – Себя надо было слушать, а не Эстевеса».
Марко тогда заявил, что застрелил ее при попытке к бегству из дома, выследив у ворот, а труп сбросил в море.
Марко решил, что Виктор принял его слова за чистую монету. Но, увольняя Марко, Кэвал не стал объяснять причин. Впрочем, Эстевес ни о чем не спрашивал.
Виктор просто решил, что не имеет права рисковать и полагаться на случай. В его деле не было места людям, которым он доверял не полностью, а доверять Марко он не мог. Во всяком случае, сомневался в его верности.
Но теперь никаких сомнений не осталось.
Эстевес солгал.
Он сохранил жизнь Эй Джи Саттон.
Теперь он скитается где-то, разыгрывая из себя рыцаря в блистающих доспехах ради какой-то обреченной горничной, у которой есть кое-что на Виктора…
Но даже в этом случае…
Почему такой человек, как Марко, ставит свою жизнь на карту из-за этой женщины?
От усилий проникнуть в эту тайну взгляд Виктора стал жестким, глаза засверкали.
Потом он пожал плечами и вытащил из мешка следующий орех, решив, что до таких тайн ему, Виктору Кэвалу, нет никакого дела. Если все пойдет по плану, то через несколько часов Эй Джи Саттон и Марко Эстевес не будут представлять никакой опасности для его империи.
***Эй Джи Саттон точно такая же, как и все остальные, размышлял Альберто, сидя с закрытыми глазами на переднем сиденье машины, несущейся в погоню за беглецами.
Такая же, как та блондинка, которую он видел около дома Саттон сегодня утром.
Такая же, как Лидия.
Такая же, как другие женщины, которых он имел, прежде чем…
Нет, об этом сейчас не следует думать.
Альберто хотел сейчас думать об Эй Джи Саттон и других женщинах, но до того момента, когда их смазливенькие мордашки превращались в уродливые маски смерти…
О женщинах, при одном взгляде на которых в его крови вспыхивало безудержное желание.
Все они как на подбор были красотками, с соблазнительными, округлыми, зрелыми формами и смеющимися глазами… Над кем они смеялись? Не над ним ли?
Вероятно, да.
Кто же откажется посмеяться над ним?
Никто из них не находил его привлекательным.
Неужели никто?
Он же едва не забыл об одном эпизоде, который произошел в доме кузена прошлым летом, незадолго до исчезновения Эй Джи. Однажды днем Альберто прикорнул в кресле, стоявшем в дальнем углу комнаты за широколистными пальмами. Услышав шум, он проснулся и увидел, что в комнату вошла Эй Джи, чтобы смахнуть пыль и прибраться. На девушке была коротенькая униформа, открывавшая стройные загорелые ноги и краешек черных кружевных трусиков, когда ей приходилось нагибаться.
Она вела себя так, словно не догадывалась о присутствии Альберто, хотя он мог поклясться, что она чувствовала, как он наблюдает за ней из своего укромного уголка. Почему же она тогда так покачивала бедрами, расхаживая по комнате, почему так раскинула по плечам свои роскошные волосы?
Альберто был уверен, что это представление устроено для него. При одном взгляде на нее рука сама потянулась к гульфику. Альберто ласкал сам себя, наблюдая за работой Эй Джи, невероятно возбуждаясь от одного сознания того, что она прекрасно понимает, чем занимается он в тени комнатной пальмы, хотя и делает вид, что не догадывается о его присутствии. Девушка даже что-то мурлыкала себе под нос… Такая актриса!
Представление, которое она устроила, было поистине захватывающим.
«А ну-ка потянись кверху и достань висячий папоротник – вот так, Эй Джи… А ты вообще носишь трусики? Да, носишь, вот они… О Матерь Божья, они же из черного шелка!.. А теперь наклонись и подбери опавшие листья… так-так, еще немного вперед… Я сейчас представлю, как подхожу к тебе сзади и погружаю свою плоть в твое тело…»
Притягивает как магнитом. Этакий красивый, сексуальный магнит.
Выходя, она бросила на него взгляд как раз в тот момент, когда сперма обильной струей излилась на руки Альберто.
Кажется, она ничего не заметила. Но она знала. И он знал, что она знает.
И тогда Альберто решил, что когда-нибудь он застигнет ее одну, и тогда… Это лишь вопрос времени. Он подойдет к ней и скажет:
– Что, если ты пройдешься по комнате и будешь убираться, как в тот раз, в гостиной?
Она сделает вид, что несказанно удивилась.
– О чем это вы говорите?
А он бросится на нее, сдавит ей груди и ощутит твердые соски под тонкой тканью форменного платья.
