Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй
— Ну, если нужно, — Элис увидела сомнение в глазах Беатрисы. — Я извинюсь — хотя бывают моменты, когда я думаю — лучше уж на виселицу, чем жить в его доме.
Беатриса неодобрительно покачала головой.
— Ну, это ведь не навечно. И тебе с ним детей не крестить. Кстати, у тебя есть что‑нибудь новое от Хэдли?
Элис наконец сняла шляпу и грустно вздохнула, лишний раз убедившись, что она отнюдь не новая — фетр местами залоснился.
— Честно говоря, я жду ответа со дня на день. Я ему сегодня утром послала уже второе письмо.
— Второе письмо? Я едва поверила своим ушам, когда услышала, что ты отправила первое. Посыльный мог разоблачить тебя!
— Я его послала с дилижансом. Без подписи. Я заплатила одному из лакеев Данкена, и он сам отнес его на почтовую станцию. Я не думаю, что очень уж рисковала.
— Все равно это рискованно.
Наверное, оказавшись от Брайархерста на почтительном расстоянии, Элис слишком уж успокоилась, потеряла бдительность. Это плохо.
— Сомневаюсь, чтобы убийца Джулии меня как следует рассмотрел. И чтобы он стал искать меня здесь? Иногда я думаю, что все эти меры предосторожности — ерунда.
Беатриса была явно шокирована таким легкомыслием своей прежней воспитанницы:
— Пока ты не узнаешь, кто убил Джулию, тебе следует затаиться. Не говоря уже об этой твоей подлой мачехе — одних ее угроз достаточно, чтобы ты пока и думать забыла о возвращении.
Элис удрученно опустила голову. Опять Беатриса права. Наверное, она слишком вымоталась — в таком состоянии она не способна рационально мыслить:
— Ну ладно. Но весь этот маскарад — это так противно… Моя комнатка там такая крохотная, еда плохая, а эти платья….
Слово «платья» Элис произнесла с вопросительной интонацией: разве можно назвать так то, что сейчас на ней? Потом, в замешательстве, она подумала: она жалуется на свою жизнь, а ведь Беатриса жила именно так и не жаловалась; теперь, судя по окружающей ее обстановке, ей еще труднее. Краска стыда залила лицо Элис.
— Ой, прости, дорогая, Это звучит так… так высокомерно. Наверное, это все влияние лорда Грэнвилла…
Беатриса потрепала ее по руке.
— Я понимаю, деточка. Такое положение — не для тебя. В мире существует определенный порядок, а тут все смешалось… Кстати, именно поэтому я так встревожилась, когда ты упомянула имя Кейрона Чатэма.
— Что ты знаешь о нем, Беатриса? — Элис уже сколько раз давала себе слово забыть о нем, но мысли неизменно возвращались к нему. Что еще ужаснее, мысли о нем были ей приятны.
— Я знаю, что он довольно близкий друг лорда Грэнвилла. Очень красив и очень богат — и потому — не для таких, как мы. Дело даже не в том, что ты помолвлена с Хэдли. Связь с кем‑то вне «твоего» класса сразу привлечет к тебе внимание — и это самый быстрый путь б Ньюгейтскую тюрьму. Обещай мне, что ты выбросишь его из головы, Элис!
Девушка отвела глаза, окончательно убедившись, что, по крайней мере, со вчерашней мазурки она уже ни о ком другом думать не могла.
Элис крепко прижимала к себе «Клариссу Харлоу». Она уже несколько раз читала этот печальный роман. Это была сага о молодой девушке, которую жадные родственники выдали замуж за нелюбимого. Потом ее соблазнил какой‑то авантюрист, который довел ее до гибели.
Роман затрагивал какие‑то самые сокровенные струны в душе Элис. Ее судьба была чем‑то сходна с судьбой Клариссы; она лишь надеялась, что у нее будет другой конец.
Книга стоила три шиллинга; покупать ее было непозволительным расточительством. Однако ощущение от настоящей кожи ее роскошного переплета давало ей такую радость, что это перевесило соображения рассудка. Элис вовсе не раскаивалась, что зашла в маленькую книжную лавку на обратном пути от Беатрисы. Еще она купила яблоко у уличного торговца, не доезжая опять‑таки несколько кварталов до дома, она расплатилась с извозчиком и вышла из экипажа.
Чтобы сэкономить время, она решила пройти через Сент‑Джеймсский парк. Потом, вспомнив, что Данкен отпустил, а вернее, выгнал ее из дому на целый день, она переменила свое решение: лучше она там посидит и почитает… Все еще не веря до конца, что ей не нужно никуда спешить, Элис выбрала себе одну из чугунных скамеек и открыла «Клариссу».
Перед ней был вид на Птичью аллею — место, где были выставлены вольеры и клетки с диковинными птицами. Но еще ярче павлиньих хвостов были наряды знатной публики, прогуливавшейся по парку. Элис перевернула страницу и громко раскусила холодное, крепкое яблоко. Шум от потока гуляющих отвлекал внимание, и не в силах подавить в себе искушение насладиться зрелищем этого великолепного парада мод она захлопнула книгу.
Аромат розовых цветов только начавшей распускаться акации, разносимый легким полуденным ветерком, создавал какой‑то сверхъестественный эффект; было так вкусно, как в кондитерской. Элис подставила лицо солнцу и глубоко вдохнула в себя этот напоенный медом весенний воздух.
Взгляд ее скользил по окружности: вот дамы в шляпах с плюмажами, в сопровождении своих спутников; вот утки, плещущиеся в пруду, вот какая‑то бродячая собака утоляет жажду на мелководье канала… Вдруг глаза Элис застыли на слишком знакомом объекте: там, где несколькими минутами раньше она сошла с кеба, остановился фаэтон Кейрона Чатэма.
Она слегка прищурилась, чтобы разглядеть получше; может быть, она обозналась. Нет, в отчаянии подумала она, ошибки нет: она узнала и экипаж, и его владельца. В горле нее застряло что‑то вроде нервной икоты. Между тем, Кейрон вышел из экипажа, отпустил кучера и двинулся явно по направлению к ней.
Впрочем, он ее еще не заметил. Скорее всего, он просто решил подышать свежим воздухом. Судьба? Вот он здесь, рядом, один — и она, которую бросает то в жар, то в холод. Все мысли вылетели у нее из головы. Она понимала лишь, что любыми средствами должна избежать встречи с ним.
Она еще может это сделать. Во‑первых, она еще успеет просто встать и уйти, пока он ее не заметил. Во‑вторых, она может прикрыться томом «Клариссы». Она обещала Данкену, что больше никогда не будет общаться с лордом Чатэмом. Она обещала Беатрисе. А самое главное — то же самое она обещала самой себе…
Но теперь все эти обещания рушились как карточный домик. Своей легкой походкой Кейрон приближался к ней, и вся решимость Элис таяла как весенний снег. Ох, как он был хорош в этих темно‑желтых бриджах и бежевой жилетке! А его губы, складывающиеся в полуулыбку, серые глаза, как бы приглашающие в какой‑то иной, волшебный и радостный, мир…
Искушение или просто помешательство? Как бы то ни было, Элис капитулировала. Зная, что будет потом раскаиваться, она снова закрыла книгу, проглотила последний кусок яблока и взглянула на него с улыбкой.
