Екатерина Красавина - Храм украденных лиц
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Надя. Она чувствовала себя так, словно на ясное солнечное небо внезапно набежала грозовая туча.
— Я имею в виду, что молодые люди обычно ветрены и непостоянны. Чтобы у тебя потом не было лишних разочарований. Ты у меня и так настрадалась, бедная.
Здесь уже Наде стало по-настоящему обидно.
— Вечно ты портишь мне настроение!
— Нет, что ты, что ты! — замахала руками Анна Семеновна, увидев, как Надины глаза налились слезами. — Ты уж прости меня, дуру старую. Это я так брякнула. Делай, как знаешь. Ты хоть предохранялась? — как бы невзначай спросила бабушка.
— Нет, — Надя почувствовала, как вся кровь отхлынула от щек. Об этом она даже и не подумала!
— Так я и знала! А если забеременеешь?
— Что же делать? — Надя села на кровать и с мольбой посмотрела на Анну Семеновну.
— Беги в аптеку. Может, там какие таблетки порекомендуют.
В аптеке молодая рыжеволосая женщина в ответ на Надин лепет сказала, что паниковать не стоит. Нужно купить специальные таблетки и принять их. Как принимать, написано в инструкции. Она говорила терпеливым, бесстрастным тоном, часто поправляя очки, сползавшие к кончику носа. Надя представила, как к ней постоянно прибегают растерянные девчонки с просьбой помочь в щекотливой ситуации. И она говорит им одни и те же слова. Как лектор, который уже выучил свою лекцию наизусть.
— Спасибо, — сказала Надя, прижимая к груди упаковку с таблетками. — Спасибо.
По дороге домой Надя думала о том, что сейчас у нее наступает такой период, когда ей придется открывать для себя много новых вещей. И тут она вспомнила слова Анны Семеновны о том, что молодые люди непостоянны и ветрены. «А вдруг это правда?» — мелькнуло в голове. Но Надя быстро прогнала эту мысль. «У нас с Олегом все будет хорошо», — повторила она про себя несколько раз. Как заклинание. Ей верилось, очень хотелось верить, что все будет именно так. А не иначе.
Глава 6
По логике вещей, надо было пойти к Дине Александровне и «дожать» ее. Но по опыту работы Губарев знал, что так делать нельзя. Люди, подобные Дине Александровне, любое обвинение отметут с ходу. Голыми руками их не возьмешь. Они уверены в себе, даже самоуверенны, и, если нет точных доказательств, то обвинять их в чем-либо бесполезно. Отвертятся. Нет, сначала надо прижать к стенке «слабое звено», то есть сына Лактионова. Молодые люди раскалываются обычно быстро. Такие случаи в его практике бывали. Нужно только правильно повести атаку. Грамотно.
К Ванде Юрьевне Губарев нагрянул неожиданно. К счастью, Дима был дома. При виде Губарева Ванда Юрьевна высоко подняла брови. А когда узнала, что он приехал для разговора с сыном, заволновалась:
— Но Дима вам все сказал в прошлый раз.
— У меня с ним конфиденциальный разговор. Услышав их беседу, в коридор вышел Дима. Майор скользнул по нему оценивающим взглядом. Красивый малый. Высокий, с хорошей спортивной фигурой.
— Вы ко мне?
— Да. Мы можем выйти на улицу? Тот пожал плечами:
— Как хотите.
Ни слова не говоря, Дима накинул на себя черную «косуху» и посмотрел на Губарева.
— Я готов.
— Ну и прекрасно.
— Постойте… — запротестовала Ванда Юрьевна. — Зачем выходить на улицу? Я вас оставлю вдвоем, и беседуйте на здоровье.
— Нам так удобнее.
Они ушли, оставив Ванду Юрьевну в состоянии прострации. Она сгорала от любопытства, которое никак не могла удовлетворить.
На улице Губарев увидел стеклянное кафе и предложил:
— Поскольку на улице холодно, лучше побеседовать там, — указал он рукой на кафе.
— Не возражаю.
Он видел, что парень старается ничем не выдать своего волнения. Хотя Губарев почти физически ощущал волны напряжения, исходившие от него.
— Дима, когда вы с Диной Александровной стали любовниками? Год назад? Или раньше?
Его спутник остановился. Лицо Димы приобрело мертвенно-бледный оттенок.
— М-мы не любовники, — с трудом выдавил он.
— Не лги. Это бесполезно. Так когда?
— Я не понимаю, о чем речь…
— Прекрасно понимаешь! — жестко сказал Губарев, переходя на «ты». — Или ты хочешь, чтобы я вернулся к вам в квартиру и все рассказал матери?
— Нет. Только не это! — выдохнул Лактионов-младший. — Умоляю вас!
— Тогда отвечай на мои вопросы! — Губарев поднялся по ступенькам кафе и придержал стеклянную дверь. Они сели за свободный столик у окна. — Я не услышал ответа. Как давно вы являетесь любовниками?
— Полтора года.
— Кто был инициатором вашей связи?
Во взгляде Лактионова-младшего мелькнула откровенная затравленность.
— Я.
— Покрываем даму. Очень благородно. Его собеседник ничего не ответил.
Губарев решил немного ослабить давление. Он перешел снова на «вы». Чтобы окончательно не озлоблять парня.
— Вы понимали, что этот поступок, мягко говоря, не совсем красивый. Чем вы руководствовались, когда вступали в эту связь?
Она мне нравилась, — просто ответил собеседник Губарева. — А что? В этом есть что-то преступное? — В голосе прозвучал вызов.
— Ничего. Кроме того, что вы обманывали своего отца.
— Да. Прискорбно.
— Надеюсь, вы говорите эти слова без тени иронии.
— Какое там!
Губарев понял, что парень довольно впечатлителен и склонен к черному юмору. Прожженный циник сказал бы что-то вроде: «Это наше дело». Или: «Мы никому не мешали».
— Где вы встречались?
— Снимали квартиру. Точнее, снимала Дина.
Это «Дина» резануло Губарева. Он даже не представлял себе, что сидящий напротив него молодой человек называет недоступную Дину Александровну Диной. Или как-то еще. По-интимному нежно. Диночка. Или… «Стоп, — скомандовал себе Губарев. — Остановись».
— Как часто вы встречались?
— Примерно раз в неделю.
— И никто ни о чем не догадывался?
— Никто.
— Это под влиянием Дины Александровны вы хотите уйти из института и поступить в другой?
— Да.
Губарев замолчал. Он хотел бы спросить, о чем они разговаривали с Диной Александровной. Но это было бы уж слишком. Он почувствовал легкий укол ревности.
— Вы не подумайте, что Дина не любила своего мужа. Нет, дело не в этом, — сказал Дима.
— А в чем?
— Просто Дина — такая…
— Какая? Разговор не вытанцовывался. Очевидно, парень,
как и сам Губарев, не мог дать четкого определения Дине Александровне. Майор его очень хорошо понимал. Ему вдруг захотелось увидеть Дину Александровну и посмотреть, какое у нее будет лицо, когда он скажет, что знает о ее связи с пасынком. Как она себя поведет? Растеряется? Будет все отрицать? Изобразит благородное негодование? Или прибегнет к исконному оружию женщин — слезам? Он поймал себя на мысли, что любую другую женщину он мог бы вычислить. Угадать ее поведение. Любую… Но не Дину Александровну. Она не поддавалась привычным схемам и стереотипам. Слишком сильно в ней было индивидуальное начало и то, что называют «тайной».
