Нора Робертс - Обратный билет из Ада
– Образование, улучшение общественного положения и прочая муть, над которой я либо смеялась; либо злилась, в зависимости от настроения.
– А почему они не нравились тебе?
– Потому что никогда меня не понимали. – Едва эти слова сорвались с языка, как Клео смутилась. Откуда они взялись, черт побери? Пытаясь отвлечься, она провела пальцами по ягодицам Гедеона. – Слушай, раз уж мы здесь…
– А что они должны были понимать?
– Неважно. – Она потерла ступней лодыжку Салливана, приподняла его голову и быстро поцеловала в губы. – Мы давным-давно расплевались. Впрочем, как и отец с матерью. Они перестали притворяться супругами, когда мне исполнилось шестнадцать. С тех пор мать сменила еще двух мужей. А отец до сих пор шляется…
– Тебе пришлось несладко.
– Нисколько. – Клео протестующе дернула плечом. – Как бы там ни было, меня больше интересует настоящее. Если у тебя еще есть силы, давай займемся делом, а потом сходим за пивом.
Отвлечь. Гедеона было не так легко, но он все же наклонил голову и уткнулся губами в шею Клео.
– Что привело тебя в Прагу?
– Глупость.
Он поднял голову.
– Слишком широкое понятие. В чем она выражалась?
Клео устала от его вопросов.
– Слушай, если у тебя нет настроения продолжать, то я хотела бы принять душ.
– Мне хочется больше знать о женщине, с которой я занимаюсь любовью. Одного имени недостаточно.
– Слишком поздно, Ловкач. Ты уже трахнул меня.
– Я трахнул тебя только один раз, – хладнокровно ответил Гедеон. – Для второго раза требуется нечто большее. А если мы будем заниматься этим и дальше, то еще большее. По-другому не бывает.
Это слегка напоминало угрозу.
– Ты всегда все усложняешь?
– Да, это мой дар. Ты сказала, что родители тебя не понимали. Так вот, Клео, я смотрю на тебя и буду смотреть, пока не пойму. Как ты к этому отнесешься?
– Я не люблю, когда меня торопят.
– Значит, все дело в том, что я тебя тороплю? – Гедеон откатился в сторону. – Принимай душ, но только побыстрее. Я умираю с голоду и смертельно хочу пива.
Гедеон сложил руки на животе и закрыл глаза. Клео нахмурилась, слезла с кровати и пошла в ванную– По дороге она подозрительно обернулась, схватила сумочку и скрылась за дверью.
«Я смутил ее, – подумал Гедеон. – Вот и отлично. Долг платежом красен».
Гедеон дождался своего часа, когда они разместились за низким столиком в пивной. Перед Клео стояла тарелка с жестким бифштексом. Рыба и картофель Гедеона выглядели куда аппетитнее.
– Когда ты жила с родителями в Нью-Йорке, среди ваших знакомых не было некоей Аниты Гай?
– Никогда о такой не слышала. – Справиться с бифштексом было нелегко, но она не жаловалась. – А кто это?
– Ты знаешь «Морнингсайд Антикуитиз»?
– Конечно. Эта одно из тех шикарных мест, где богатые люди платят сумасшедшие деньги за старые вещи. – Клео откинула назад пышные волосы. – Лично я предпочитаю все яркое, блестящее и новое.
– Чертовски странное описание. Особенно для богатого человека.
– Я не богатая. Это мои родители богатые.
Лично Гедеон считал, что человек, который платит больше трехсот американских долларов за какие-то побрякушки вроде сережек, либо богатый, либо дурак. Если не то и другое вместе.
– Тебя лишили наследства?
Она пожала плечами, продолжая пилить бифштекс.
– Когда мне исполнится тридцать пять, я получу изрядный кусок. Но до тех пор восемь лет придется сидеть на пиве и соленых крендельках.
– Где ты научилась танцевать?
– Какое отношение «Морнингсайд» имеет к тому, что случилось с нами?
– Ладно, слушай. В данный момент этой фирмой руководит Анита Гай. Она вдова прежнего владельца.
– Минутку, минутку… – Клео помахала вилкой. – Я кое-что вспомнила. Старый хрен женился на молодой потаскушке. Она работала у него или что-то в этом роде. Моя мать без умолку талдычила об этом несколько недель, хоть из дому беги. А когда он протянул ноги, наступил второй раунд. Тогда я еще время от времени разговаривала с матерью. Помню, я сказала: если эта шлюха помогла старому козлу умереть счастливым, что в этом плохого? Мать ужасно разозлилась. Кажется, это была одна из последних ссор перед тем, как мы последовали примеру Понтия Пилата.
– То есть умыли руки?
– Угадал.
– Это случилось, когда кто-то еще похоронил мужа?
– Вообще-то обряд умывания рук произошел после того, как ее последний муж слегка потискал мои титьки, а я обиделась и обо всем рассказала матери.
– Отчим приставал к тебе? – Гедеон не скрывал своего возмущения.
– Он не был моим отчимом в полном смысле этого слова. И не приставал, а просто лапал, после чего я заезжала ему коленом в пах. Я говорила, что он приставал ко мне, а он в тех редких случаях, когда пользовался своим серым веществом, возражал, что это я приставала к нему. Мать приняла его сторону и повсюду болтала об этом. Я сбежала из дома, а мать вышла за него замуж и переехала на его родину. В Лос-Анджелес.
Клео пожала плечами и поднесла к губам стакан с пивом.
– Конец сентиментальной семейной саги.
Гедеон прикоснулся к ее руке.
– Думаю, она его заслуживает.
– Надеюсь, что да. – Клео освободила руку и сделала еще один глоток. – Значит, Анита Гай преследует нас, потому что… Стало быть, вот кто стоял за спиной тех парней в Праге? – Клео поджала губы. – Похоже, она не просто шлюха.
– Она лживая и расчетливая тварь. И воровка, укравшая у нас одну из Судеб. Точнее, у моего брата. Теперь она хочет получить все три статуэтки и не стесняется для этого в средствах. Мы хотим этим воспользоваться. Первыми найти две оставшиеся статуэтки, а потом поторговаться.
– Стало быть, никакого клиента нет. Есть твой брат.
– Моя семья, – поправил Гедеон. – Мой брат Малахия ведет поиск в другом направлении, а сестра Ребекка в третьем. Беда заключается в том, что, куда бы мы ни направились, Анита Гай тут же оказывается рядом. На шаг впереди, на шаг позади, но очень близко. Хуже того, она следит за каждым нашим шагом.
– Так вот почему мы живем в самых паршивых гостиницах, расплачиваемся наличными и пользуемся фальшивыми именами?
– Но это ненадолго. – Гедеон сделал глоток пива и обвел глазами шумную, переполненную пивную. – Я уверен, что она потеряла наш след. Пора браться за работу, партнёр, – улыбнулся он.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сказала, что видела Судьбу. Значит, она все еще хранится у твоих родных. Я думаю, что лучше всего начать с телефонного звонка домой. Обычного звонка дочери, которая готова покаяться и попросить прощения.
– Не смешно.
– Я и не собирался шутить.
– Я не звоню домой, как какая-нибудь раскаявшаяся грешница.
