Нора Робертс - Имитатор
Он опять разрыдался, но Ева отрицательно мотнула головой, когда медик придвинулся к нему со шприцем.
– Мистер Грегг… Джеф. Вы должны держаться. Вы должны мне помочь. Вы кого-нибудь видели возле квартиры или у подъезда?
– Не знаю. – Он отер залитое слезами лицо. – Я злился, я спешил. Да нет, ничего особенного я не заметил.
– Ваша мать в последнее время не была чем-то обеспокоена? Она не говорила, что ее кто-то тревожит?
– Нет. Она живет здесь вот уже десять с лишним лет. Это хороший дом. Надежный. – Он судорожно глотал ртом воздух, чтобы отдышаться. – Она знает всех своих соседей. Мы с Лией всего в десяти кварталах отсюда. Мы видимся каждую неделю. Она бы мне сказала, если бы что-то было не так.
– А ваш отец?
– Они разошлись… Господи, вот уже двадцать пять лет назад. Он живет в Боулдере. Они редко видятся, но у них нормальные отношения. Господи, господи, отец никогда бы этого не сделал! – Опять его голос сорвался, Джеф начал раскачиваться из стороны в сторону, обхватив голову руками. – Да чтоб такое сделать, надо совсем с ума сойти!
– Мне необходимо задать вам эти вопросы. Это стандартная процедура. У нее был друг?
– Сейчас нет. У нее был Сэм. Они прожили вместе десять лет. Шесть лет назад он погиб в дорожной аварии. Думаю, для нее он был единственным. После него никого не было.
– Она носила кольцо?
– Кольцо? – Джеффри в недоумении посмотрел на Еву, словно вопрос был задан на незнакомом ему языке. – А, да. Сэм подарил ей кольцо, когда они стали жить вместе. Она его не снимала.
– Вы можете описать его мне?
– Ну… мне кажется, оно было золотое. Кажется, с камешками… О боже, я не помню.
– Ну, ничего. – «Хватит с него, – решила Ева. – Все равно эта линия – тупиковая». – Сейчас один из офицеров отвезет вас домой.
– Но… Разве я не должен что-то сделать? – Он умоляюще посмотрел на Еву. – Скажите мне, что я должен делать?
– Просто возвращайтесь домой, к семье, Джеф. Это лучшее, что вы сейчас можете сделать. Я позабочусь о вашей матери.
Она проводила его до дверей и передала патрульному для доставки домой.
– А ты что мне скажешь? – спросила она Макнаба.
– Безусловно, сработал дистанционный блок. Или он супер по электронике и охранным системам, или у него хватило денег на покупку мощного устройства у самых крутых пижонов на черном рынке.
– Зачем? – спросила Ева. – В таком здании охрана хорошая, но не на высшем уровне.
– Да тут не в том дело, что он заблокировал охрану, а в том, как он ее заблокировал. – Макнаб вытащил пакетик жвачки из одного из своих многочисленных карманов, предложил ее Еве, а когда она отказалась, сунул пластинку себе в рот.
– Он отрубил все – в смысле сигнализации и наблюдения, – не трогая других опций. Свет, климат-контроль, электроника домовая и домашняя – все продолжало функционировать. За исключением… – Макнаб показал на лампы в гостиной. – Эта квартира, именно эта комната. – Продолжая жевать, он отдал голосовую команду «включить свет», и Ева понимающе кивнула, когда лампы так и не загорелись.
– Да, все сходится. «Извините за беспокойство, мэм, но к нам поступили жалобы на сбои в электронике в этом здании». Он одет как ремонтник. Держу пари, у него был с собой ящик с инструментами. Широкая дружеская улыбка. Может, он даже предложил ей включить свет, и, когда лампы не зажглись, она открыла дверь.
Макнаб выдул из резинки впечатляющий пузырь.
– Все тип-топ.
– Проверь связь. Мы ничего не должны упустить. Что-нибудь найдешь – я в управлении. Пибоди!
– Здесь, лейтенант.
– Нет, в этой дурацкой шляпе ты мне не нужна. Избавься от нее, – приказала Ева и вышла из квартиры.
– Мне нравится шляпа, – негромко проговорил Макнаб. – Она сексуальная.
– Макнаб, тебе покажи палец, ты и про него скажешь, что он сексуальный. – Но, по-воровски оглядевшись, чтобы убедиться, что горизонт чист, Пибоди тайком ущипнула его за зад. – Может, я надену ее попозже. Знаешь, только шляпу.
– Пибоди, ты смерти моей хочешь.
Он тоже огляделся, убедился, что Ева уже далеко, и притянул к себе Пибоди для звучного, чмокающего поцелуя.
– Черника. – Она с улыбкой выдула пурпурный пузырь из жвачки, которую он ей передал. А потом, поспешая вслед за Евой, Пибоди сдернула шляпу с головы. Еву она увидела стоящей на тротуаре рядом со сногсшибательной машиной и сногсшибательным Рорком.
– Смысла нет, – говорила Ева. – Мы сядем в патрульную. Если надолго задержусь, я тебе позвоню.
– В любом случае позвони. Я договорюсь, чтобы тебя доставили домой.
– Я сама достану себе колеса.
– Да разве это колеса? – мечтательно простонала Пибоди и погладила машину, как кошку. – Обалденная тачка.
– Мы могли бы запросто втиснуться в нее втроем, – предложил Рорк.
– Нет, – решительно отказалась Ева, – втискиваться мы не будем.
– Не хочешь – как хочешь. Пибоди, вы выглядите восхитительно. – Он взял из рук Пибоди шляпу и водрузил обратно ей на голову. – Так бы и съел.
– Ой, ну что вы… Ей-богу, право. – Голова Пибоди под шляпой вдруг стала волшебно легкой и чуть-чуть закружилась.
– Сию же минуту сотри с лица это идиотское выражение, избавься от шляпы и организуй нам колеса до управления, – приказала Ева.
– А? – Пибоди испустила тяжелый вздох. – Да, лейтенант. Уже бегу.
– Вот тебе обязательно надо это делать? – возмутилась Ева, когда Пибоди отошла с сомнамбулическим выражением на лице.
– Да. Когда она сдаст на детектива, мне будет не хватать ее фигурки в униформе, но любопытно будет взглянуть, как она выглядит в цивильном. Увидимся дома, лейтенант. – Рорк знал, что она разозлится, но ему было все равно. Он твердой рукой ухватил ее под подбородок и крепко прижался губами к ее губам. – Ты, как всегда, восхитительна.
– Знаем, слышали. – Сунув руки в карманы, Ева ушла сердитая.
До дому Ева добралась, когда уже стемнело. Руководило ли ею упрямство или что-то еще, но она не обратилась за помощью к Рорку, даже когда сообразила, что у нее нет с собой денег на такси. Но она наскребла у себя в кабинете жетоны на метро и села в подземный поезд, забитый людьми, возвращающимися в город после воскресенья, проведенного на природе.
Ева решила постоять, покачиваясь в такт поезду, направляющемуся в верхнюю часть города. В последнее время ей почти не приходилось ездить в метро. Правда, это ее нисколько не огорчало. Половина рекламных объявлений была на неизвестных ей языках, многие пассажиры казались обкуренными или просто злыми. И всегда непременно попадались хотя бы один или два, от которых несло так, словно они не пользовались водой и мылом по религиозным соображениям.
