Наталья Андреева - Любовь и смерть в социальных сетях
– Может, если бы вы нашли себе дело по душе или, к примеру, интересное хобби, не было бы нужды прикладываться к бутылке? – осторожно спросила она.
– Вы часом не психотерапевт?
– Да, – призналась Люба. – Психолог.
– Понятно. Не удивлюсь, если вас прислал мой муж. Так вот: как только я выйду отсюда, снова буду пить. И постараюсь, чтобы на этот раз меня так быстро не разоблачили.
– А в чем причина-то?
– Ни в чем, – пожала плечами женщина. – И вообще: надоело слушать эту чушь. Читать откровения якобы вылечившихся алкоголиков. Ходить на групповые сеансы покаяния. «Я была алкоголичкой на протяжении десяти лет. Я падала в пропасть, жизнь стала кошмаром. Каждый день начинался похмельем и желанием поскорее что-нибудь выпить. День проходил в пьяном угаре. А теперь я вылечилась и живу полной жизнью», – передразнила она. – А именно: хожу на работу, получаю гроши, толкаюсь в общественном транспорте или часами торчу в пробках, вечером готовлю ужин, драю полы и мою посуду. Моя жизнь прекрасна! Я смотрю телевизор и радуюсь за наших звезд! Читаю газеты и радуюсь за олигархов: как у них все хорошо! Я счастлива! Я готова рожать детей, которые будут обеспечивать светлое будущее детей олигархов где-нибудь в Лондоне… Вот что такое полноценная жизнь для большинства наших женщин, госпожа психолог. Да уж лучше я продолжу пить. По крайней мере, буду делать все это в бессознательном состоянии: драить полы, мыть посуду и обеспечивать шампанским ванны для жен олигархов. Не так обидно.
– Разве ваш муж мало зарабатывает? Клиника-то не дешевая, – не удержалась Люба. – Вы можете себе позволить элитное лечение. Кто-то и о вас думает так же: зажравшаяся буржуйка.
– Я не буржуйка. – Собеседница прикурила еще одну сигарету. – Мой муж – строитель. Только не подумайте, бога ради, что он владелец строительной фирмы. Он строит особняки для богатых людей. Для очень богатых. За это много платят, потому что хорошие строители сейчас на вес золота. Которые умеют что-то делать руками. Муж умеет. Он замечательно кладет кирпичи… – Женщина глубоко затянулась и добавила: – …И плитку.
– Странно. У вас ведь высшее образование?
Собеседница кивнула.
– А вы замужем за рабочим.
– У него тоже высшее образование. Просто в офисе меньше платят. И что толку от такой работы? Все равно выше головы не прыгнешь. А хорошие каменщики сейчас получают гораздо больше, чем рядовые менеджеры.
– Так в чем обида-то?
– Как бы вам это объяснить…
– Да уж попробуйте.
– Мы всё боремся за мировое господство… – Глубокая затяжка. – Всё пытаемся доказать, что мы – сверхдержава. Огромную армию держим, чтобы защищаться от мифических врагов. А граница давно уже пролегла внутри страны. Есть мы, и есть они. Они не пользуются общественным транспортом, не ходят по оптовым рынкам, учат своих детей за границей, либо в закрытых школах, имеют кучу недвижимости и огромные счета в банках, а при общении с нами либо орут, либо пугаются. Орут в основном мужчины, пугаются женщины. ИХ женщины. Которые обходят стороной «Магнит» и «Копейку». А мы… Мы штопаем носки, чиним обувь и стираем целлофановые пакеты. А в графе «Другой источник доходов» дружно пишем: «Дача», потому что все лето крутим банки. Граница на замке, ее строго охраняют, хотя они к нам проникнуть и не пытаются, это мы иногда совершаем вылазки в красивую жизнь. Между нами необъявленная война. Мы зло называем их оли-гархами, они нас презрительно – быдлом. Знаете, как обидно быть быдлом, имея образование филолога? И работать каменщиком с дипломом инженера. Обидно видеть, как тебя кругом обманывают.
– Странная у вас семья, – осторожно сказала Люба. Надо поскорее перевести разговор с глобального на личное.
– Обычная. Муж, жена, двое детей. Дети уже взрослые. Мальчик и мальчик. Старший учится в институте, младший школу заканчивает. Я рано вышла замуж. – Она затушила сигарету. – Просто у меня, в отличие от многих, мозги еще не отключились. И я делаю все, чтобы убить их алкоголем. Думать вредно. – Женщина встала и запахнула халат.
Любе не хотелось ее отпускать. Она тоже встала.
– Возьмите мою визитку. – Она полезла в сумочку. – Я с вас денег не возьму за консультацию, не беспокойтесь. Просто искренне хочу помочь.
Женщина не стала с ней спорить. Молча сунула визитку в карман махрового халата, тонко пахнущего духами, и кивнула:
– До свиданья.
«Не придет», – подумала Люба. И уже хотела броситься следом за пациенткой Василия Федоровича, как ее окликнул он сам:
– Любонька! Ну где же ты ходишь? Идемте на осмотр, Любовь Александровна, – поправился нарколог, заметив, что они не одни. – Это еще один запущенный случай, – шепнул он Любе на ушко. – По твоей части.
– Я уже поняла.
– Вот что бывает, когда люди книжек обчитаются. Я уже муженьку ее посоветовал сменить мою клинику на психиатрическую. Идем же! Ольга Ивановна пришла!
Паша
– Ольга Ивановна, разрешите вам представить… – Нарколог погладил Любино плечо. – Моя ассистентка. Петрова Любовь Александровна, кандидат психологических наук. Мы теперь будем работать в паре.
– Здравствуйте, – сдержанно сказала кладовщица.
Люба же не отрываясь смотрела на больничную койку, где лежал Паша. Василий Федорович слегка приврал: в палате стояла не вонь, а так, запашок. Но в остальном он сказал чистую правду, парень умирал. Это было видно по его отрешенному лицу, заострившемуся носу и по рукам, которые, в отличие от дергающегося тела, были спокойны. Паша выложил их поверх одеяла, сжав кулаки. «Готов», – красноречиво говорила его поза.
Он не хотел жить. Последнее одолжение матери – умереть не в чужой квартире от передозировки, а на больничной койке в элитной клинике.
Ольга Ивановна держалась хорошо. Никакой истерики, хватания за руки ангелов в белых халатах, медсестер и лечащих врачей: сделайте же что-нибудь! Безразличный взгляд в сторону Любы: еще одна. Петровой стало неловко. Допрашивать убитую горем женщину? Допытываться, не она ли украла деньги у своего босса, пытаясь спасти единственного сына? Даже если она. Устрой суд присяжных здесь, в больничной палате, он Ольгу Ивановну единодушно оправдает. Ох как же все непросто!
Люба молчала. Не знала, с чего начать разговор.
– Для кого психолог? – спросила вдруг Ольга Ивановна. – Для меня или для него? – Она кивнула на сына.
– Э-э-э… – замялся Василий Федорович.
– Я хотела бы поговорить с вами, – выручила его Люба.
– Я сейчас немного занята, – высокомерно взглянула на нее Ольга Ивановна. – Если только вы подождете с полчаса.
– Иди, мама, – еле слышно сказал Паша. – Мне хорошо.
