Вероника Ульянова - Готический храм
Девушка забралась с ногами на скамейку и обняла книгу, она заметно расслабилась:
– Это кстати в лучшем случае, а в худшем, она просто стерва, у неё нет чувств, и ей нужны от тебя только деньги. Загадка? А после отгадки ты её видеть не можешь или просто разочаровываешься. Почти всё в этом мире довольно просто, но просто не значит скучно – важен процесс познавания человека, не только того, били ли твою девушку в детстве, но и какой фильм её любимый.
Повисла долгая, но легкая пауза.
– Теперь я достойна узнать, кто ты?
– Я еще не уверен, но сделаю тебе аванс. Пойдем – я покажу тебе.
– Покажешь, кто ты?
– Именно, пойдем.
Он встал и направился к выходу из парка, не смотря на девушку, он знал, что она пойдет следом, и она пошла. Все так же, не смотря на нее он продекламировал:
"Я в мечеть не за праведным словом пришёл,
Не стремясь приобщиться к основам пришёл,
В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,
Он истёрся до дыр – я за новым пришёл.»
– И я увлекаюсь лирикой. Тоже Омар Хайям, но по мне так более злободневно.
– Почему ты прочитал именно это хайку?
– Я знаю почти все, что связанно с храмами, мечетями и тому подобным.
– Почему?
– Скоро узнаешь.
Максим в первый раз в жизни открыл дверь машины перед девушкой, но возможно дело было не в девушке, а в том, что в отсутствии Алины и мамы, ему захотелось женской заботы. Только приняв решение показать ей, все дальнейшие действия были окрашены святостью для Максима. Машина остановилась на парковке перед строительными лесами. Он открыл ворота, и они прошли на территорию вокруг храма. Девушка ахнула.
– Почему ты привел меня сюда?
– Это мой храм.
– Так это ты его сделал?
– Ты говоришь так, будто уже видела его.
– Ну конечно, все видели, все об этом только и говорят. Что это будет самый великолепный храм во всей России. Но никто еще не видел в живую. Это…выше… понимания.
– Но откуда все узнали?
– Руферы, вроде их так называют, ребята, ползающие по крышам – они сфотографировали храм вон с того здания, видимо, а потом люди начали снимать видео с квадракоптеров. Фотографии и видео твоего храма везде. Как ты мог не знать об этом?
– Я занятой человек. И что все говорят?
– Все ждут. Уже собираются экскурсии к нам в город, когда ты достроишь. Все восхищаются неизвестным меценатом, тратящим громадные деньги на искусство, на религию, не на себя.
Взявшись за руки, благоговейно они вошли в храм. Внутри она испугалась, что ее хватит удар, все было за гранью. Красота сооружения, красота парня, тепло, которое разливалось по ее телу, крепкие пальцы, стискивающие ее.
Он провел ее по всем залам.
– В одном месте разные религии – в содружестве, эстетически и физически едины. Это твоя задумка?
– Да. Но скоро в центре будет сад, и тогда ты поймешь главное.
– Почему ты делаешь это?
– А что тебя удивляет?
– Не пойми меня превратно, но ты очень красивый молодой человек, видимо богатый, зачем тебе это?
– А ты очень красивая молодая девушка, но читаешь в одиночестве Достоевского.
– А ты создаешь восьмое чудо света!
Максим понимал, что создает нечто грандиозное, но не понимал насколько. Он работал над храмом уже около двух лет, храм был в его голове круглосуточно, ему даже снились сны, как он берет людей, бросает их в храм, а они врастают в его стены и тем самым храм строится. Он отчасти свыкся с храмом, но когда люди видели храм впервые – впадали в исступление. Наконец-то кто-то настолько восхищается им, без всяких: ну посмотрим, что впереди, ты еще ничем не пожертвовал, без меня ты его не достроишь и остального обидного бреда.
Ее ноги стало покалывать от холода, хотя всему телу было жарко, он повернулся к ней лицом, обнял, поцеловал, она уже давно была в экстазе, позабыла обо всех своих правилах и принципах. Это был первый поцелуй в ее жизни, конечно не десятое свидание с парнем, в котором она будет уверена, не предполагаемый будущий муж, как она планировала, но этот парень строит один из самых красивых храмов в мире, ах да, а еще он безбожно красив… человек, в душе которого нет места для Бога, построил место для него, чтобы пообщаться на нейтральной территории.
Она отдалась ему на мраморном полу посреди буддийского зала. Он был так возбужден, что заметил кровь на презервативе, только кончив. Он внимательно посмотрел на нее, вроде пока не сожалеет.
Они поднялись, на мраморе осталось немного крови. Максим посадил девушку в машину, а сам вернулся в храм и попросил, чтобы в буддийской части не отмывали кровь посреди зала.
Вернувшись к своему БМВ, он сел за руль и устало спросил:
– Ну что, это стоило двадцати с чем-то лет ожидания?
– Да, потрясающий храм.
Максим рассмеялся и пригласил ее поужинать.
***
Алина медленно открыла глаза, прямо перед ней обнаружилась батарея, к которой были привязаны веревкой руки и ноги Алины. Она распрямилась из позы зародыша, потянулась, повернулась спиной к батарее и осмотрелась. Она еще не окончательно пришла в себя и страха не испытывала.
Комната как комната, скорее всего съемная, фотографий, ненужных сувениров, личных вещей, позволяющих идентифицировать их владельца – не было ничего в этом роде, валялось несколько мужских шмоток: джинсы, на кровати чистые носки, под кроватью грязные. В дальнем углу комнаты лежал маленький красный комочек, похожий на женские трусики. Все не сильно, но грязное – пол, стол, подоконник, до откровенной затхлости далеко, кое где блестят отдельные поверхности или даже части поверхностей, где видимо начиналась грандиозная уборка, но до конца не доводилась. «Пытается», – подумала Алина, и тут в комнату зашел Дима, у него усталый и озабоченный вид. Пока он переставлял стул от стола поближе к Алине и садился на него, Алина напряглась и вспомнила вчерашние события, все еще немного туманно, но суть была уловлена, Алина глухо, не открывая рта, засмеялась.
– Разве это смешно? – при первых же Диминых словах, стало ясно, что он пьян, насколько, понять было сложно.
– Это третий раз, когда меня связывают. Если не считать те разы, когда меня связывал Капитан во время секса.
– Этот раз будет последним.
– А угрожали убить меня… раз пять или шесть. Уже со счета сбилась, – соврала она, пять, ровно пять раз, она коллекционировала эти угрозы.
Дима откинулся на спинку стула, закрыл глаза, левой рукой массировал себе висок. Алина села, прислонившись к батарее, и приняла максимально допустимо расслабленную позу. Дима открыл глаза, подался вперед и заговорил:
– А я все-таки убью.
– Валяй, сейчас.
– Пока не могу – меня мучает… жалость. Но со временем, и не важно, сколько его понадобится, я это сделаю. Мне только нужно осознать, что ты и есть та самая Алина, про которую мне рассказывал твой брат, и не только он. Я знаю, что ты тварь, да, но ты выглядишь так невинно, ты такая маленькая…
– Хватит оправдываться, ты просто слабак. Убей, и дело с концом.
Дима отпрянул от неожиданности. Он боялся, что она будет плакать и умолять его отпустить, и ему будет сложнее убить ее, но когда она стала буквально напрашиваться на смерть, удивительно, но Диме стало еще сложнее решиться на хоть что-то. Он долго смотрел на нее, а потом сказал:
– Знаешь, в твоих глазах нет доброты, но нет и злобы, никаких ярко выраженных человеческих чувств, только затравленность, даже не отчаяние. У тебя глаза маленького дикого зверька.
– Если нужно меня убить – убей сейчас. Не нужно унижать ни меня, ни себя. И ещё ты пьян, проспись – потом поговорим.
Дима поднялся, достал из ящика стола скотч, заклеил не сопротивлявшейся Алине рот и вышел из комнаты. Почти сразу Алина услышала звуки открытия и закрытия входной двери на ключ. Тогда она попыталась вытащить руки из веревки, ей не хватило совсем чуть-чуть, но из-за боли она прекратила попытки. Она постучала костяшками пальцев по батарее, звук вышел глухой и тихий.
Через день Дима вернулся, он был трезв и доволен. В руках его был бумажный пакет:
– Здравствуй, обезьянка.
Алина не спала, она лежала, повернувшись лицом к батарее, и услышав Димины шаги, села. Запах мочи ударил Диме в нос, и он остановился посреди комнаты. Морщась, он подошел ближе, кинул пакет рядом с Алиной и рывком отклеил скотч с ее лица. Она дернулась и зажмурилась от боли, но не вскрикнула. Дима сразу отошёл на безопасное расстояние.
– Тебя не было почти сутки, чего ты хотел, – Алина говорила так, будто мало того, что ей не стыдно, но даже забавно нагадить в Диминой квартире, – если не будешь следить за мной нормально – здесь станет невозможно находиться.
– Для тебя. Я могу снять еще одну квартиру, а тебя оставить здесь.
– Максим найдет меня.
– Я скажу твоему брату, что мы с тобой встречаемся, и ты переехала ко мне, а с ним говорить не хочешь после ссоры. Поешь, там в пакете.
Он развязал ей руки. Алина открыла пакет, достала из него бутылку воды, бананы и еще один пакет с курицей гриль, она жадно набросилась на воду и бананы. Дима оттащил стул, все еще стоящий перед Алиной подальше в центр комнаты.
