Карен Робардс - Сезон охоты на блондинок
Конечно, когда не пьет.
Джо вошел в сарай, зажег свет – равномерно расположенные дешевые люминесцентные лампы, не слишком яркие, но для работы годится – и осмотрелся. Силвер Уандер[3], серебристая кобыла – любимица Джо, подошла к передней стенке стойла, моргая и издавая негромкое вопросительное ржание. Драго и Тимбер Кантри[4], стойла которых шли дальше, просунули головы в открытую верхнюю часть голландских дверей и посмотрели на него с любопытством. Там дальше стояли другие лошади, частью свои, частью приемные. Они тоже недоумевали. Лошади знали расписание не хуже самого Джо и не могли взять в толк, что привело его сюда среди ночи.
– Все в порядке, девочка? – Джо подошел к Силвер Уандер и погладил ее. Десятилетняя кобыла-производительница ткнула его носом, требуя продолжения, и он полез в карман за леденцом. Силвер Уандер любила леденцы с перечной мятой.
Сняв обертку, Джо протянул леденец маленькой серой кобылке. Та взяла лакомство бархатными губами и начала сосредоточенно грызть. В воздухе резко запахло мятой. Тем временем Джо быстро обошел стойла. Прямоугольный сарай вмещал около сорока лошадей, которые стояли в двух рядах стойл, расположенных лицом друг к другу. Впереди был еще кабинет, и имелось открытое пространство сзади. Практичная планировка предусматривала дорожку вдоль внутреннего ряда стойл, благодаря чему в жаркую погоду сарай можно было проветривать.
По поведению лошадей было ясно, здесь все спокойно.
– Ладно, спите. – Вернувшись туда, откуда начал, Джо любовно похлопал Силвер Уандер по шее, решительно отказал кобыле в очередном леденце (хорошего понемножку) и вышел из сарая.
Наверно, бодрствование Джоша было единственным необычным событием этой звездной ночи. В конце концов, это Симпсонвилл, штат Кентукки. Девятьсот семь жителей. Столица страны лошадей Шелби-Каунти, или «Райского графства», как называли его местные жители за красоту пейзажей и безмятежный образ жизни. Преступления совершались здесь так редко, что о них почти забыли.
И все же Джо ощущал: что-то не так. Это чувство не оставляло его.
Нужно проверить лошадей в Уистлдауне, а на обратном пути заглянуть в дом отца.
Перемахнуть забор ничего не стоило. Он делал это по десять раз на день. Ставишь ботинок на нижнюю жердь, переносишь ногу через верхнюю, и готово. Джо взбирался на холм под хруст собственных подошв, прислушивался к шорохам ночных существ, занятых своими делами. На фоне высоких дубов виднелся силуэт Уистлдауна, белого особняка с мезонином, тихо светившегося в сиянии желтых прожекторов. В присутствии мистера Хейвуда и его друзей, собравшихся на вечеринку в честь Кинлендских скачек, обычно пустой дом озарился как рождественская елка. Сквозь дюжину окон, прикрытых шторами, пробивался рассеянный свет. На длинной подъездной аллее, где большую часть года не было ни одной машины, теперь стояло целых четыре.
Только очень богатый человек может пользоваться таким поместьем, как Уистлдаун, всего шесть недель в году, преимущественно весной и осенью, во время Кинлендских скачек, подумал Джо. Лошади были для Чарльза Хейвуда лишь дорогостоящим хобби, а Уистлдаун – одним из десятка поместий, которые ему принадлежали. Конечно, Джо был уверен, что у этого малого есть свои проблемы – а у кого их нет? Но при таких деньгах разве это проблемы?
Он бы с удовольствием занялся проблемами чертовски богатых людей вместо своих собственных, а именно: как свести концы с концами. Самые важные вещи в его жизни – дети и лошади – требовали больших расходов без всякой гарантии возврата.
В отличие от его собственного, довольно убогого сарая двухэтажная уистлдаунская конюшня сверкала новой белой краской и была увенчана двумя алыми фронтонами, которые являлись товарным знаком фермы. Добравшись до конюшни, Джо отодвинул засов, открыл дверь и вошел внутрь.
Несколько секунд спустя Джо злобно топал по проходу. Запах виски вел его как маяк. Он чертыхался, ярость распирала его, он готов был обрушиться на отца как лик господень.
Его терпение лопнуло. Всего шесть недель назад Джо пришлось уволочь отца с баскетбольного матча старшеклассников Шелби-Каунти. Пошатывающийся Кари сильно смутил Али, игрока стартового состава, и других своих внуков тем, что в перерыве пробрался на площадку и загорланил боевой гимн школы. После этого отец клялся до самой смерти не прикасаться к проклятому виски.
«Ага, как же, – думал Джо. – Я уже слышал эти песни, причем тысячи раз. И не только я». Это было последней каплей. Его отец знал – знал! – что в пьяном виде ему запрещено находиться рядом с лошадьми. Особенно с лошадьми Уистлдауна. Особенно в присутствии Чарльза Хейвуда.
Но ошибиться в темноте было нетрудно. Джо стоял в каком-нибудь полуметре от неподвижной фигуры и смотрел на нее в упор. В Джо зашевелилась тень сомнения: может быть, это вовсе не отец? Мужчина казался слишком высоким и плотным, но темнота обманчива. Внезапно Джо стало ясно, что он полностью уверен только в одном: это действительно был мужчина. Туфли, брюки, размер – все было мужским. Человек сидел на земле, вытянув ноги перед собой, слегка повернув голову, опустив руки по швам и упершись ладонями в пол. Джо казалось, что глаза у него закрыты. Конечно, было слишком темно, но если бы этот тип смотрел на него, Джо увидел бы свет, отраженный в его глазах.
– Отец, – все-таки сказал он, хотя теперь был почти уверен, что это не его отец. А вот и еще запах, чуждый конюшне. Он был более острым, сухим и таким же знакомым, как запах виски.
– Ладно, вставай! – сказал Джо уже погромче.
Человек не двигался.
Во тьме красновато-коричневые опилки казались черными. Что за черт? Круглое пятно по правую сторону от мужчины расползалось у Джо на глазах. Черное, чернее опилок, оно растекалось медленно, как масло.
Джо прищурился, придвинулся ближе, нагнулся и осторожно положил ладонь на плечо странного человека. Оно было непривычно твердым.
– Эй, – сказал Джо, тряхнув фигуру за плечо. – Эй, ты!
Голова мужчины упала вперед, и туловище вяло завалилось набок. Он согнулся в талии, как тряпичная кукла, уронив голову на край масляного пятна.
«Такую позу не назовешь естественной, – подумал Джо. – Должно быть, мужик смертельно пьян… или мертв».
О господи Иисусе, мертв!
Возбужденные лошади фыркали, били копытами и дружно ржали. Джо чувствовал их волнение. Они понимали: что-то в их мире не так. Джо внезапно проникся их ощущениями. Он сам чувствовал то же самое при входе сюда. Это было ощущение присутствия чужого. Джо резко обернулся – ничего, кроме теней, лунного света и лошадиных голов. Только теперь он вспомнил, насколько далека конюшня от человеческого жилья.
