Даниэла Стил - Французские каникулы
Совместная встреча Нового года тоже была их давней традицией, которой все три пары очень дорожили. За последние два десятилетия они не пропустили ни одного праздника. Вопроса, с кем встретить Новый год, перед ними никогда не стояло. Как его встретить и где — это они решали сообща. К Роберту и Энн они отправлялись, если им хотелось спокойного и мирного вечера, который заканчивался, как правило, вскоре после полуночи. Если же друзья были настроены кутить до утра, они ехали к Джону и Паскаль и наслаждались там шампанским и отличными винами из личных запасов супругов Донелли. Джон и Паскаль коллекционировали вина — и постоянно по этому поводу спорили: Паскаль была убеждена, что французские вина — лучшие в мире, а Джон, напротив, отдавал предпочтение калифорнийским маркам, утверждая, что любить французские вина — это снобизм и дешевое пижонство.
И все же чаще всего все шестеро собирались у Моррисонов. Их квартира была просторной и элегантной; повар, которого Диана приглашала для таких случаев, считался настоящим мастером своего дела, а вино, которое покупал Эрик, неизменно оказывалось превосходным. В этой обстановке каждый считал своим долгом выглядеть как можно лучше и вести себя подобающим образом. Даже Паскаль и Джон старались спорить не так яростно, однако это у них не всегда получалось, и остальные четверо время от времени ловили себя на том, что вместе с Паскаль и Джоном спорят о достоинствах вина той или иной марки или о том, куда лучше отправиться летом. Джону очень нравилась Африка, а Паскаль обожала юг своей родной Франции. Когда в запальчивости Паскаль начинала утверждать, что в Африке нет ничего, кроме жары и павианов, Джон обычно отвечал: «Зато во Франции живет твоя мама». Он терпеть не мог свою тещу, однако довольно удачно притворялся, будто ему не нравятся все французы в целом и их пристрастие к лягушкам под майонезом в частности. Паскаль не оставалась в долгу и довольно едко прохаживалась по поводу матери Джона — безобидной женщины, которая безвылазно жила в Чикаго и которая не сделала ей ничего плохого. Порой за столом кипели нешуточные страсти, однако, несмотря на это, все три супружеских пары буквально обожали друг друга. Их отношения выдержали испытание временем и сейчас были даже крепче, чем когда-либо. До сих пор они с нетерпением ждали очередной встречи и начинали грустить и томиться, когда те или иные жизненные обстоятельства мешали им собраться вместе. Зато, когда они наконец встречались после долгой разлуки, их радости не было предела.
Ровно в семь часов пятьдесят девять минут в дверь позвонили. Диана пошла открывать, и — как они и ожидали — на пороге стояли Смиты. По случаю праздника Энн была в черном вечернем платье с высоким воротом, а Роберт — в светло-бежевом смокинге.
— Добрый вечер, с наступающим!.. — с улыбкой сказал Роберт и, слегка наклонившись, так как он был довольно высок, поцеловал Диану в щеку. — С наступающим, Эрик! Мы не опоздали?.. — На мгновение на лбу его появилась озабоченная морщинка — Роберт терпеть не мог опаздывать. — На улицах такие страшные пробки!.. — добавил он извиняющимся тоном.
Роберт и Энн жили в районе Восточных Восьмидесятых улиц, и, чтобы добраться до квартиры друзей, им действительно пришлось преодолеть довольно большое расстояние. В отличие от них Джон и Паскаль жили совсем рядом — около Линкольновского центра, но одному богу было известно, когда они появятся. Впрочем, сегодня у них было оправдание: на улице разыгралась настоящая снежная буря, а это означало, что поймать такси им будет нелегко.
Тем временем Энн сбросила с плеч теплую накидку и улыбнулась Диане. Несмотря на то, что она была всего на шесть лет старше подруги, выглядела она почти как ее мать. У Энн были совершенно седые волосы, собранные на затылке в аккуратный пучок, и карие глаза — такие темные, что на фоне светлой кожи они казались довольно маленькими. Косметикой Энн почти не пользовалась, считая, что в ее возрасте на это жалко тратить время. У нее были другие интересы. Энн просто обожала живопись, театр, музыку и книги; им она уделяла все свое свободное время, которого, по правде говоря, было не особенно много. Несмотря на возраст, Энн продолжала активно работать в семейной юридической фирме, где она специализировалась на защите прав детей. В последние годы она также организовала несколько программ по реабилитации женщин, подвергшихся жестокому обращению. За это Энн удостоилась нескольких наград от женских общественных организаций, и, хотя она утверждала, что все это пустяки и что на самом деле все, что она сделала, — это только капля в море, в глубине души она очень гордилась тем, что ее труд был отмечен. Юриспруденция была ее подлинной страстью, которую разделял и Роберт; оба они рьяно защищали детей и подвергшихся насилию женщин. Оба придерживались довольно прогрессивных взглядов и были убежденными либералами. Какое-то время Энн всерьез подумывала о том, чтобы заняться политикой, но в конце концов оставила эту идею ради мужа и детей, предпочтя семейную жизнь общественному служению. Да и к известности она была равнодушна. Несмотря на свой огромный профессиональный опыт и способности, Энн была на удивление скромным человеком. Ее любимым занятием были длинные самоуничижительные речи, что, впрочем, не мешало Роберту гордиться ею. Каждый раз, когда Энн пыталась убедить друзей в том, что она — заурядный адвокат, не наделенный никакими особенными талантами, он приводил множество примеров, из которых следовало: его жена — один из лучших в стране специалистов по правам детей.
Когда Энн уселась на диван в гостиной, Эрик опустился рядом и дружески обнял ее за плечи:
— Ну, рассказывай: где вы пропадали все эти две недели? У меня такое впечатление, что мы не виделись целую вечность!
Как и всегда в конце декабря, Роберт и Энн провели две недели в Вермонте с детьми и внуками. У них было двое женатых сыновей и дочь, которая недавно закончила юридический колледж и жила отдельно, однако Смиты по-прежнему часто их навещали. И все же, где бы они ни были, что бы ни делали, в канун Нового года Роберт и Энн непременно возвращались в Нью-Йорк, чтобы встретить праздники со своими друзьями. За все время, что они были знакомы, они пропустили только один Новый год; тогда у Энн умер отец, и им пришлось поехать в Чикаго, чтобы организовать похороны и побыть с ее матерью. Но это был единственный случай; во все остальные годы шестерка неизменно собиралась в полном составе.
— Мы ездили в Шугабуш, — ответила Энн. — И прекрасно провели время, меняя малышам памперсы и разыскивая потерянные варежки, пока их родители катались на лыжах.
