Кэндис Кэмп - Бесконечная любовь
Как бы там ни было, а Оливер никогда не сомневался, что лишь мертвец мог бы смотреть на леди Карлайл, не представляя ее в собственных жарких объятиях, не мечтая ощутить шелковистую гладкость кожи. Сам он не раз ловил себя на подобных мыслях — при том, что должен был бы проявить особую устойчивость к чарам красавицы: он знал ее с детства — угловатой, неловкой, смешливой озорницей с толстыми рыжими косами. Приезжая на лето из Оксфорда, граф постоянно натыкался на проделки Вивьен, и по сей день неугомонная соседка сохранила редкую способность вызывать мгновенные вспышки раздражения. Одному Богу известно, с какой стати он согласился доверить ей заботу о своих американских кузинах. Какое бы исключительное положение в свете ни занимала леди Карлайл, ежедневное общение казалось неоправданно высокой ценой за покровительство.
Вот уже целую неделю Оливер ждал встречи.
Лондонская суета составляла смысл существования Вивьен. Там, где другие уставали и теряли интерес, она лишь расцветала. Обычно леди Карлайл не покидала столицу больше, чем на месяц-другой. Тем более странным казалось долгое пребывание в доме дяди и в Уиллоумире. Когда бы граф ни приехал в поместье, всякий раз находил Вивьен в своем доме: тонкий запах духов витал в воздухе, откуда-то доносился звонкий серебристый смех, а порой она собственной персоной восседала за столом, всегда готовая к веселой перепалке. После отъезда леди Карлайл в Марчестер, в огромном особняке сразу становилось тихо, спокойно и… пусто.
Сложно было заставить себя по доброй воле отказаться от бесценной свободы и целенаправленно броситься навстречу опасности. Однако Оливер никогда не скрывался от ответственности, а в данное время на его плечах лежал тяжкий груз: юные американские кузины и их первый светский сезон. Предстояло неустанно следить за девочками, а значит, и за леди Карлайл — тем более что Ева, прежде выступавшая в качестве дуэньи, вышла замуж за брата Фица и сложила с себя почетную обязанность.
Об успехе Лили беспокоиться не стоило. Во-первых, старшая из двух незамужних сестер уже благополучно обручилась, а значит, участие в тихой, но оттого не менее кровавой битве за женихов ей не грозило. Во-вторых, все традиционные светские занятия — обязательные визиты, вечера и балы, походы по магазинам и посещение театров — давались ей намного легче и естественнее, чем младшей сестре. А вот прямолинейная, острая на язык, насквозь пропитанная вольным американским духом Камелия вполне могла допустить серьезную оплошность: нарушить какое-нибудь важное правило, ввязаться в неуместный спор, сделать нетактичное замечание. И все это не от дурного нрава и не от склонности к противоречиям, а просто потому, что законы бомонда казались ей столь же непостижимыми, как, например… санскрит. В некотором смысле леди Карлайл подвернулась весьма кстати: дочка герцога обладала столь же неуемным характером, а потому понимала и даже умела предвидеть выходки Камелии. Но к сожалению, порой она не только не отговаривала кузину от проказ и шалостей, но и сама с удовольствием принимала в них участие.
Вивьен обернулась, чтобы поздороваться, и граф смог увидеть ее наряд в непосредственной близости. Глубокое обширное декольте в форме сердца бесстрашно обнажало плечи и заканчивалось в критической близости к бюсту. Мягкий бархат струился по фигуре, а бусы из черного янтаря — гагата — неумолимо притягивали взгляд к жемчужным холмам. Желание нахлынуло неумолимой волной, и только многолетняя тренировка позволила сохранить внешнюю невозмутимость.
— Стьюксбери.
Вивьен улыбнулась так, как умела улыбаться только она, словно намекая на важный секрет и обещая неведомую радость.
Оливер знал, что леди Карлайл считает его безнадежным занудой, и нередко подозревал, что она смеется над ним, а оттого в ее присутствии вел себя еще более упрямо и несговорчиво. Вот и сейчас в ответ на приветствие поклонился подчеркнуто сухо и холодно.
— Приятно вас видеть, — продолжила Вивьен. — Лили и Камелия тоже в Лондоне?
— Нет. Я приехал один, на прошлой неделе. Обе мисс Баском вернутся в город немного позже, вместе с Фицхью и Евой. Думаю, долго ждать не придется.
Несмотря на усилия, взгляд то и дело прилипал к белоснежной груди. Черт возьми! Эта манера одеваться начисто сбивала с толку!
— В городе вас никто и никогда не видит.
— Провожу здесь много времени, просто не появляюсь на балах.
— А, понятно. — Губы Вивьен дрогнули в улыбке. — Несомненно, занимаетесь куда более важными делами.
Ну вот, опять. Неуместные намеки на его интересы и увлечения. Иногда графу хотелось произнести что-нибудь неожиданное, невероятное — просто для того, чтобы увидеть на лице Вивьен удивление. Но ничего подобного он, конечно, позволить себе не мог, а потому лишь лаконично пояснил:
— Как правило, приезжаю в Лондон именно по делам.
Кузина Шарлотта, которая все это время стояла рядом и молча слушала диалог, впервые вступила в беседу.
— Право, Оливер, дела не продолжаются до поздней ночи. Наверное, можно выкроить несколько часов, чтобы посетить обед или раут.
Вивьен взглянула, с трудом скрывая усмешку:
— Подозреваю, дорогая Шарлотта, что твой кузен считает подобное времяпрепровождение скучным и бесполезным. Разве не так, Стьюксбери?
— Вовсе нет, — ответил граф, невозмутимо встретив колкость. — Напротив, считаю светскую жизнь чрезвычайно бодрящей, особенно для такого спокойного человека, как я. Думаю, пришел бы в бурный восторг.
Вивьен тихо рассмеялась:
— О, хотелось бы увидеть! Часто думаю, что могло бы вызвать ваше восхищение.
— Вам, леди Вивьен, должно быть отлично известно, что сделать это совсем не трудно. Во всяком случае, вы преуспели не однажды.
Удивленная внезапной любезностью, Вивьен на мгновение растерялась, но тут же развернула веер и легко, шутливо шлепнула собеседника по руке.
— Милый комплимент, милорд. Признаюсь, я в приятном шоке.
Теперь уже удивился Оливер. Неужели Вивьен думает, что он не осознает ее красоту и силу воздействия на мужчин? Неужели не понимает, что даже сейчас, когда он стоит и беззаботно болтает, старательно сохраняя безмятежное выражение лица, нервы едва выдерживают близость? Что аромат духов дразнит и волнует кровь? Скорее всего, колдунья выбрала это невыносимое платье, сделала соблазнительную прическу, надушилась неведомым пьянящим зельем с одной целью — вызвать нестерпимо острую, почти болезненную реакцию. Она наверняка понимает, что чувствуют мужчины в ее присутствии. А значит, удивилась лишь потому, что не ожидала от него мужского поведения.
