Нора Робертс - Западня для Евы
— Договорились. Считай, что у нас свидание. Ах, да!.. Ты устроила мне такую горячую встречу… нет, я тебе благодарен, но у меня совершенно вылетело из головы.
Рорк встал с постели и включил ночник. В этом приглушенном свете Ева наблюдала, как он сходит с широкого возвышения, на котором стояла кровать, и направляется к креслу, где оставил дорожную сумку. Ей нравилось наблюдать за ним; Он двигался грациозно и бесшумно, как крупный хищник кошачьей породы.
«Интересно, это врожденная грация или он научился так двигаться, уворачиваясь от копов и шаря по карманам на улицах Дублина?» Как бы то ни было, эта ловкость сослужила ему добрую службу в юности — и после, когда он с беспримерным мужеством, упорством и каким-то гениальным плутовством создал свою империю.
Когда Рорк повернулся и Ева увидела его лицо в неярком свете, любовь захлестнула ее. Она задохнулась, не в силах поверить, что он принадлежит ей, что ей может принадлежать нечто столь прекрасное.
Он казался произведением искусства, созданным ворожбой некоего чародея. Точеные черты лица, щедрый, чувственный рот, глаза сумасшедшей кельтской синевы, от которых у нее перехватывало дыхание, когда она смотрела на него. И это прекрасное лицо представало в раме черного шелка. Ее пальцы сами собой тянулись коснуться его густых волос, достающих почти до плеч. Они были женаты больше года, но до сих пор бывали моменты, когда у нее замирало сердце при одном взгляде на него.
Рорк вернулся к постели, сел рядом с ней и привычным жестом погладил большим пальцем ямочку на ее подбородке.
— Дорогая Ева… ты тут притаилась в темноте, тихая, как мышка, а между тем я привез тебе подарок. — Он прижался губами к ее лбу.
Ева заморгала и инстинктивно подалась назад, бросив настороженный взгляд на узкую длинную коробку у него в руке. Эта привычная реакция на подарки вызвала у него улыбку.
— Он не кусается, — заверил ее Рорк.
— Тебя не было всего двое суток. Надо бы договориться, сколько должно пройти времени, чтобы можно было дарить подарки.
— Я начал тосковать по тебе уже через две минуты.
— Ты все это говоришь, просто чтобы меня задобрить.
— Тем не менее это правда. Открой коробку, Ева, и скажи: «Спасибо, Рорк».
Она мученически возвела глаза к потолку, но коробку открыла.
Это был браслет, что-то вроде манжеты с рисунком, выложенным крохотными бриллиантами, врезанными в золото. В середине помещался камень — поскольку он был кроваво-красным, Ева предположила, что это рубин, — величиной с ноготь большого пальца и гладкий на ощупь.
Даже на первый взгляд было видно, что браслет старинный. У нее такие вещи вызывали беспокойный трепет где-то под ложечкой.
— Рорк…
— Ты забыла, что надо сказать «спасибо».
— Рорк, — повторила Ева, — если ты сейчас скажешь, что он когда-то принадлежал итальянской графине или…
— Принцессе, — поправил он и застегнул браслет у нее на запястье. — Шестнадцатый век. Зато теперь он принадлежит королеве.
— Ой, я тебя умоляю!
— Ну ладно, тут я, пожалуй, немного переборщил. Но браслет тебе идет.
— Да его хоть на сучок нацепи, он и сучку пойдет.
Ева не увлекалась блестящими камешками, хотя муж осыпал ее драгоценностями при каждой возможности. Но в этом браслете было что-то такое… Она поднесла руку к лицу и повернула запястье так, что рубин и бриллианты засверкали, разбрасывая искры света.
— А вдруг я его потеряю или сломаю?
— Будет очень жаль. Но пока ты его еще не потеряла, мне нравится видеть его на тебе. Если тебе от этого станет хоть чуточку легче, могу сказать, что моя тетя точно так же смутилась, когда я подарил ей ожерелье.
— Ну еще бы! Она произвела на меня впечатление весьма разумной женщины.
Рорк схватил прядь ее волос и легонько дернул.
— Все женщины в моей жизни достаточно разумны, чтобы принимать от меня подарки и тем самым доставлять мне радость.
— Да, умеешь ты преподнести товар в надлежащей упаковке, — усмехнулась Ева, в глубине души она не могла не признать, что ей нравится, как мягко браслет скользит по ее коже. — Он очень красивый. Но я едва ли смогу носить его на работе.
— Я этого и не ждал. Но мне нравится, как он смотрится на тебе сейчас, когда нас ничто не отвлекает.
Этот блеск в его глазах был ей хорошо знаком, поэтому она грозно прищурилась, но дежурный протест по поводу того, что спать осталось всего пять часов, так и не сорвался с ее губ, прерванный телефонным звонком. Ева перевернулась, вскочила с постели и взглянула на аппарат.
— Это твоя линия. Одно хорошо: когда тебе звонят в два часа ночи, это не значит, что кто-то умер.
С этими словами она направилась в ванную, а когда вернулась, увидела, что Рорк встал с кровати и подошел к своему гардеробу.
— Кто это был?
— Каро.
Он произнес всего лишь имя своей секретарши, но что-то в его тоне заставило ее насторожиться.
— Тебе придется уйти? Прямо сейчас? В два часа ночи? А что случилось?
— Ева. — Рорк вытащил из шкафа рубашку, подходящую к брюкам, которые уже успел натянуть. — Можешь оказать мне услугу? Мне очень нужна твоя помощь.
«Он просит помощи не у жены, — догадалась Ева. — У своего копа».
— В чем дело?
— Одна из моих сотрудниц. — Рорк натянул рубашку, не сводя глаз с Евы. — Она попала в беду. У нее большие неприятности. Кое-кто все-таки умер, хотя звонили мне.
— Одна из твоих сотрудниц кого-то убила, Рорк?
— Нет. — Поскольку Ева так и не сдвинулась с места, он подошел к ее гардеробу и достал брюки и рубашку. — Она в панике, сознание спутанное. Каро говорит, что речь у нее бессвязная. На Риву это не похоже. Она работает в отделе разработки охранных систем. Главным образом проектирование и установка. Надежна, как скала. Несколько лет проработала в Секретной службе. Ее нелегко выбить из колеи.
— Ты так и не сказал мне, что случилось.
— Она обнаружила своего мужа в постели с подругой, в ее доме. Она нашла их мертвыми. Уже мертвыми, Ева.
— И, обнаружив двух мертвецов, она связалась с твоей секретаршей, вместо того чтобы вызвать полицию?
— Нет. — Рорк сунул охапку одежды в руки Еве. — Она связалась со своей матерью. Каро не только моя секретарша, она — мать Ривы.
Ева взглянула на него, тихонько выругалась и начала одеваться.
— Мне в любом случае придется об этом доложить.
— Я прошу тебя только подождать, пока ты сама все не увидишь, пока не поговоришь с Ривой. — Он взял ее за руки и заставил посмотреть ему в глаза. — Ева, я прошу тебя, я тебя очень прошу: не торопись. Ты не обязана докладывать о том, чего не видела собственными глазами. Я знаю эту женщину. Я знаю ее мать уже лет пятнадцать и доверяю ей, как мало кому еще. Они нуждаются в твоей помощи. Я в ней нуждаюсь.
